– Разбираешься в телефонах?
– Конечно. А ты купила? Покажи… Ух ты, класс! Галка, отстань, я сама… Слушай, а они всем без паспорта оформляют?
– Нет, ― усмехнулась худышка, ― я попросила оформить на него самого. Ты лучше покажи мне, как звонить и фотографировать.
Через пару минут Варя уяснила, как работает «эта штука», а остальное ее не интересовало. Еще минут через десять такси остановилось у небольшой церкви Святого Люсьена, и русские вышли, окружив своего гида.
– Ребят, ― голос Вари был тихим, но жестким, ― погуляйте пока. Маша знает, что делать, ее слушаться. Коля, девочек от себя ни на шаг. Чуть что подозрительное ― сразу в глаз. Маш, будут звонить на мой сотовый, ответь, что гуляете ну и прочее, что я рядом. Девчонки, дядю Колю слушаться, я скоро приеду. Все. Отдыхайте…
В соборе Святого Трофима было многолюдно. С XII века он находился на паломническом пути Святого Иакова в Палестину, поэтому располагал самым большим центральным нефом, то бишь помещением центрального зала католических храмов того времени. Впрочем, и сейчас сорокаметровый в длину и пятнадцатиметровый в ширину зал под древними сводами был одним из крупнейших во Франции. Сегодня, как никогда, зал был переполнен посетителями, жаждущими увидеть настоящее представление в историческом интерьере.
Экскурсоводы привели с собой туристов из разных стран, чтобы любители экзотики стали свидетелями отпевания безвременно покинувшей этот мир наследницы одной из богатейших фамилий Прованса. И хотя кафедральный собор почти всегда выполнял роль музея, в некоторых случаях он использовался по прямому назначению. Сегодня был именно такой.
Настоятель католического аббатства Монмажур, расположенного в пригороде Арля, проводил обряд отпевания в соборе Святого Трофима. Его густой и проникновенный голос заставил замолчать толпу родственников и любопытных, набившихся в скорбный час под древние своды храма. И хотя речь настоятеля звучала по-французски, которую большинство туристов не понимало, общее впечатление соответствовало моменту.
Варя прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться и попробовать отыскать ауру француженки де Бельвиль. Они встретились год назад на фольклорном фестивале в парке Университета Лестера. Тогда Жанна уже воплотилась в двадцатилетнюю студентку с хорошей фигурой и короткой стрижкой. Мучительно тянулись минуты, но отыскать человека в такой огромной толпе даже для прочитавшей три Книги было непросто. Наконец москвичке повезло. Желтоватая с фиолетовым ободком аура, которую девушка запомнила у де Бельвиль, замаячила у входа. Еще через пару минут началось движение в центе зала. Варя заметила, как толпа немного расступилась, пропуская группу человек в тридцать, одетых подобающим образом. Траурные вуали были далеко не у всех, что позволило быстро распознать теперешнюю Жанну. Студентка превратилась в знающую себе цену даму из высшего общества. То и дело она смахивала платочком слезу под вуалью, не поднимая опечаленных глаз.
Протиснуться в первые ряды для худышки было непросто. Однако по непонятной причине никто не обращал внимания на то, как перед невысокой хрупкой девушкой толпа словно расступается. Через пару минут москвичка оказалась за спиной молодой дамы из высшего общества, и та чуть вздрогнула от прозвучавшей фразы:
– Как поживаешь, Жанна?
Де Бельвиль аккуратно повернулась боком, чтобы худышка стала рядом.
– Привет, Вар.
– Он здесь? ― без предисловий прошептала москвичка.
– Да. Третий справа… С бородкой.
– Вижу.
– Зовут Роберт.
Они умолкли. Варя побольше открыла свою защиту и начала медленно сканировать стоящего третьим от нее. Необычная аура из широких красных и тонких черных поперечных полос говорила о хорошей физической форме или даже профессиональном спорте, но завистливом и мстительном характере. Оставило неприятное впечатление увеличенное серое пятно эгоиста… Тут Серая мышка почувствовала легкое касание своего сознания, но не стала резко закрываться, а прислушалась к ощущениям. У нее даже появился некий азарт в игре, когда охотник вдруг становится жертвой, а побеждает тот, кто в состоянии придумать и реализовать более хитрую ловушку.
Через минуту девушка почувствовала еще одно мягкое касание. Очень аккуратное. Справа сверху. Значит, любопытный стоял на хорах. Сканирующий ее луч был узконаправленным, только на «аджна чакру». Это был уровень лайтера, но грубый. Мастер такого уровня не стал бы демонстрировать силу, а наоборот, маскировался бы. Скорее всего, наглый и сильный, но без солидного опыта. Варя решила проверить свою догадку и еще приоткрыла «Каирскую тень», наивно подставляясь под глубокое сканирование. Тут же защемило в лобной доле мозга, но ей и мгновения было достаточно для жесткого ответа. Наказать такого наглеца было достаточно просто, выманив его на «глубокий вдох».
Так она называла ситуацию, когда атакующий либо размахивался, уверовав, что бьет наверняка, или действительно вдыхал перед рывком штанги или прыжком. В этот момент у «физиков» расслаблялись мышцы пресса и диафрагмы, чтобы растянуть грудную клетку, увеличивая ее объем для глубокого вдоха. У тех, кто работал в ментале, появлялось желание открыться, чтобы «хапнуть» внешней энергии для удара. Тут-то и нужно было максимально точно атаковать. Дождавшись, когда сканирование оборвалось «на вдохе», худышка ювелирно точно метнула «Дротик Рамзеса».
Даже если она чуть рассеяла энергетическое пятно, соседи ее «клиента» в худшем случае получили резкую головную боль, а вот у любопытного через зрительный нерв в область мозга, отвечающую за обработку зрительных образов, прошел энергетический сгусток такой мощности, что добрая половина серого вещества просто закипела. Бедолага даже не успел осознать произошедшего, как его сознание перестало существовать в плотном плане. Обычно души таких несчастных становятся неприкаянными и еще долго слоняются между мирами, не зная, что случилось, и не понимая, почему с ним никто не разговаривает и даже не обращает внимания. Причем он мог и не упасть, а остался стоять, прислоненный к столбу или перилам, зажатый толпой.
Варя не стала думать о последствиях. У французов есть такая поговорка «на войне, как на войне». Она поискала первого любопытного. Тот спрятался в норку, но не столько от просвистевшего энергетического удара, сколько, похоже, со страху. Так на полигоне новички кидаются на землю от любого взрыва. Пока не привыкнут. Вскоре любопытство взяло верх, и «первый», как его назвала худышка, снова выглянул, даже не поменяв своей дислокации. Серая мышка засекла его еще раньше и решила не церемониться. Правда, чтобы не задеть стоящих в плотной толпе между ними, девушка атаковала любопытного не по прямой, а пустила «зайчика» от отшлифованной капители, вернее, ее выступающей части на окончании колонны, поддерживающей свод. Отразившись от полированного гранита, как от зеркала, зайчик теннисным мячиком прошел насквозь теменную область мозга, затем через так называемое мозолистое тело, продолговатый сгусток нервных волокон сантиметров 7–9 в длину, соединяющий, словно самый толстый «кабель» человека, оба полушария мозга. У бедняги остались активны только инстинктивные жизненные функции. Он дышал, сердце билось, равновесие тела поддерживалось. Возможно, любопытный даже мог сделать несколько шагов. Но более ничего человеческого в том теле не осталось. Дама под вуалью чуть отпрянула в сторону, ощутив то ли чье-то прикосновение, то ли странное горячее дыхание, и вопросительно взглянула на русскую.
– Похоже, это Мэри, ― предположила Варя. ― Вошла… В Роберта.
Случайно или нет, но когда обе посмотрели на стоящего справа мужчину с бородкой, он тоже повернулся к ним и то ли кивнул, то ли качнул головой в знак того, что понял или согласился с чем-то.
– Давай выйдем во внутренний дворик, там должно быть свободно сейчас, я Роберту кольцо передам. Мэри просила сразу все сделать.
Де Бельвиль согласилась с этим предложением и подала знак Роберту. Они протиснулись к выходу из зала в клуатр, сделав вид, что им стало душно в толчее. Впрочем, такое на траурных церемониях случалось нередко. Для одних обряд был просто шоу, а для других тяжелым прощанием. Они немного прошлись вдоль колоннады внутреннего сада с ухоженной зеленой травой и присели на пустой каменной скамейке с высокими подлокотниками по бокам, словно специально созданными для приватных бесед.
Облегченно вздохнув, оттого что наконец-то ее миссия закончена, Варя села посредине скамейки, жестом предлагая спутникам занять места по бокам. Она оглянулась, не помешает ли кто-нибудь, и достала из кармашка колечко. Бриллиант вспыхнул радужными огоньками. Двое невольно залюбовались этой красотой, но худышка опередила их, тихо произнеся:
– Смотрите на камень и слушайте меня внимательно. Сейчас вы пойдете в библиотеку. Жанна, ты же была там, знаешь, что нужно делать. И не возражай, а то будет больно.
В подтверждение сказанному, оба сразу же услышали звук колокольчика и почувствовали, как боль пронзила все тело от головы до пят, а сердце вдруг перестало биться. Ощущение ужаса неожиданной смерти вот так, средь бела дня, ни за что ни про что, сломило всякое сопротивление. Оба побледнели и покорно кивнули в знак согласия выполнять все распоряжения, их сердечки вновь забились, вернее, заколотились от страха.
– Вы поняли, что я не шучу, ― строго прошептала худышка. ― «Колокольчик Будды» может быть последним, что вы услышите в своей жизни. Доставайте аккумуляторы из своих сотовых и все кладите в эту сумочку.
Двое безропотно выполнили приказание, ожидая следующего.
– Вдвоем заходите в библиотеку и, не отрываясь, смотрите так, чтобы я через вас все видела. Кто закроет глазки хоть на секунду, сильно пожалеет. Только не думайте, что толстые стены или металлические двери вас прикроют. Где лежит книга, знаете?
– Которую Магистр приказал расшифровать?
– Ну-ка напомни, ― вскинулась Варя, ― какую книгу приказал расшифровать Магистр?
– В библиотеке она числится как экспонат номер 112. Мы над ней три недели бьемся, ― словно робот, монотонно проговорил молодой человек с бородкой. ― Стопка металлических пластин… Из какого-то славянского раскопа…