Эти жуткие ночные призывы.
Человек в зелёном внимательно наблюдал за этим таинственным действом. Глушь находилась в неприятностях, а он был Рандироком, потерянным Наследником Рандиров, изгнанным прочь Ранет, которой после своего обучения на офицера-рандона в Тентире принял решение жить своей собственной жизнью одиночки в глуши, мигрируя по воле сезонов вместе со стайкой плотоядных бабочек драгоценная челюсть. И всё же, это был его дом, а он всё ещё, на каком-то уровне, отвечал за его обитателей. Ничего удивительного, что его притянуло сюда в подобное время. Однако, опять же, он также отвечал и за этих детей, которые были гостями его переменчивого дома.
Все затаили дыхание.
Рандирок вздохнул, развернул Миру обратно к дороге, и сорвался в лёгкий галоп. Остальные помчались за ним.
V
СЛЕДОМ ЗА ЭТИМ последовала долгая ночь медлительного путешествия. В одиночестве, даже Киндри сумел бы показать лучшее время, но многолетнее заключение в училище безо всяких физических упражнений ослабило мальчиков, да и Луф начинал жаловаться при каждом толчке. До сих пор, всё, что спасало их от преследования, так это тот факт, что конюхи, вероятно, провели эту ночь, дрожа за запертой дверью, как и любой другой пытающийся выжить обитатель Глуши.
Зачирикали птицы, восточное небо осветлил ложный рассвет. Через Серебряную, в поле зрения появились громады училища рандонов Тентира.
- "Я устал," - хныкал Луф, - "и хочу есть."
Как и Киндри. Без сомнения, все остальные беглецы испытывали то же самое, хотя больше никто не жаловался.
- "Может ли Тентир предоставить нам убежище?" - спросил он Рандирока.
Лордан Рандир задумчиво оглядел училище, ещё едва видимое в нарастающем свете. Он там учился. Он был одним из элиты, заслужившим своё ожерелье (или же воротник) рандона своими личными заслугами, до того, как всё растущая специфичность его крови шанира и амбиции Ранет превратили его в изгоя.
- "Там теперь комендантом Коман," - заметил он.
Киндри не понимал хитросплетений рандонской политики. Джейм говорила ему, что союзам домов не полагалось распространяться на училище, но они всё же имели там место. Команы были союзниками Каинронов, которые, в свою очередь, поддерживали Рандиров. Нынешний комендант мог вполне убедить себя в том, что беглецы - проблема Глуши, и задержать их до того, пока их потребуют обратно.
- "Ждите здесь," - сказал человек в зелёном и поскакал через мост.
- "А мы не поедем?" - спросил Луф, его нижняя губа начинала подрагивать.
- "Ты же сказал, что устал," - ответил ему Киндри. - "Так отдыхай, пока можешь."
Они все спешились. Киндри уселся и привалился спиной к стволу дерева, с обмотанными вокруг запястья поводьями Пятнышка и близнецами, свернувшимися тёплыми комочками по обе стороны от него. Он собирался только лишь дать отдых глазам и растрясённым костям. Казалось, лишь парой секунд спустя, он очнулся и обнаружил стоящего над ним Рандирока. С собою он нёс две корзины, полные снеди. Он, должно быть, решил целиком обойти коменданта, сонно подумал Киндри, и направился прямиком на кухню, где персонал не смог ему ни в чём отказать.
Орек встал, протёр глаза, и огляделся кругом.
- "А где Луф?" - спросил он резко.
Это верно, молодой аколит и его лошадь пропали, вероятно спеша обратно к Глуши. Они вполне могли встретиться на дороге с отрядом Ранет. А если и нет, то их возвращение в Глушь несомненно поднимет тревогу.
- "Поедите в дороге," - сказал Рандирок, раздавая куски свежего хлеба, холодные мясные пироги и сливочный сыр.
Он посадил Тимтома (или это был Томтим?) в седло перед собой, пока Киндри проделывал то же самое с его близнецом, и три лошади сорвались в быструю рысь. Большая часть пищи или выскакивала из рук всадников, или размазывалась по их губам -- неряшливый завтрак, но Киндри решил, что ничего лучшего он ещё никогда прежде не пробовал. Бурчание в животе постепенно утихло, а в измученные конечности потекли свежие силы. Теперь это была гонка. То, что могло случиться с мальчиками, если их поймают, не шло ни в какое сравнение его собственной возможной судьбой, а тем более с тем, что ждало Рандирока, за которым Ранет гонялась несколько десятилетий.
Речная Дорога извивалась взад и вперёд, то следуя курсу Серебряной, то прорезаясь сквозь луг, когда река рассеянно уклонялась в сторону, погружаясь в извивы замысловатых петель, вроде тех, что лежали меж Теневой Скалой и Глушью. Погода снова стала чистой и ясной. Листву местами мазнуло оттенками ранней осени, а несколько деревьев-хозяев запустило свои листочки в полёт при их приближении. Киндри сначала подумал, что это с последними связаны случайные пятна, возникающие на крупе Миры, а затем осознал, что отряд нагнала сопровождающая Наследника стайка драгоценных челюстей. У них был один особенный вид, называемый "челюстями короны," чьи крылья могли принимать оттенок любой поверхности, на которую они опускались. Мира была раскрашена в пятнистый зеленый, с небольшими добавками золотого цвета урожая и алых полосок. Плотоядные бабочки предпочли имитировать последние, усыпав бока лошади всё равно, что дрожащими пятнышками крови.
Ближе к полудню, Киндри разделил остатки голубиного пирога с маленьким мальчиком, с которым делил своё седло. Никто не предлагал остановиться. Но даже и так, они двигались недостаточно быстро. Пренебрегнув услугами почтовой станции Тентира, они упустили свежих лошадей. Нынешние могли мчаться галопом, пока не падут, но этого никому не хотелось, как и того, чтобы шагать дальше пешком.
Ранние сумерки нагнали их под сенью кряжей утёсов, чьи угорья спускались почти до самой реки. Киндри узнал приближение Горы Албан, которая была вырезана внутри лика утёса. А там вон, похоже, даже виднелась обзорная площадка общины, самую капельку выступающая над разделяющими их холмами.
- "Лошади," - сказал Рандирок.
Судя по звуку, они неслись по дороге, уже слишком близко, чтобы суметь их обогнать. А затем всадники обогнули дорожный изгиб. Их было восемь, семеро скакало верхом на чёрных кобылах с мерзкими алыми глазами и окаймлёнными красным, пылающими ноздрями. Беспощадно-жестокие удила держали их челюсти широко распахнутыми, так что они щерились своими острыми, белоснежными зубами в сторону косых лучей света и друг друга. Джейм поведала Киндри о подобных созданиях, норовистых отпрысков кобыл и жеребцов раторнов. Шипы-торны, так она их называла. Они были излюбленными верховыми животными карнидов Южных Пустошей. Так что же эти кобылы делают здесь, в собственности Ранет?
Восьмым скакуном была запинающаяся, взмыленная почтовая лошадь, за спину которой отчаянно цеплялся Луф.
- "Но я же верный человек нашей леди," - протестовал он. - "Я просто хочу вернуться домой!"
Вновь прибывшие замедлились, видя, что их добыча оказалась в безвыходном положении.
Наследник передал Киндри второго близнеца. - "Бегите," - сказал он, и поехал навстречу отряду рандиров.
Их всадница-лидер выдвинулась вперёд на пару шагов и остановилась. Её улыбка была такой же белоснежной и острой, как и у зверюги, на которой она скакала, поскольку самые верные слуги Ранет имели привычку подтачивать свои зубы напильником до людоедски-острых иголок.
- "Ну и ну," - сказала она. - "Претендент (или Обманщик). Леди Ранет будет так рада вас увидеть." - Её взгляд сместился на Киндри, улыбка усилилась. - "И её любимая игрушка, за компанию. Расскажи-ка мне, маленький попик, ты всё ещё кричишь по ночам? Ты всё ещё плачешь? Может нам стоит проверить?"
Киндри какое-то время теребил поводья, а затем сдался. Возможно, это было глупостью -- вероятнее всего так -- но он просто не мог оставить Рандирока стоять с этими людьми один на один. Он соскользнул с Пятнышка, оставляя близняшек верхом, и закачался на месте, когда его натёртые седлом ноги приняли на себя вес его тела.
- "Отведи их в Гору Албан," - сказал он Ореку. - "И пришли помощь."
- "Вы всё также рисуете пальцами, насколько я вижу," - заметила Рандирка, изучая красочную шубку Миры. - "И придерживаетесь компании этих летучих вредителей. Человек столь разных талантов, и все они бесполезны. Что бы на это сказал ваш отец?"
Киндри пришло на ум, что он понятия не имеет, кем является отец Наследника. Предположительно, это предыдущий Лорд Рандир. Но, если всё так, то каким же образом Ранет умудрилась просунуть во власть своего собственного сына?
Маленькие, холодные пальчики сжали его ладони и слева, и справа. Опустив взгляд на белоснежные копны волос близнецов, он осознал, что хотя и услышал, как две лошади поцокали прочь, но не проверил, кто на них ускакал.
Его захлестнуло отчаянье, за которым последовал спазм тошноты. Каковым бы превосходным бойцом он ни был, Рандирок не сумеет одолеть стольких неприятелей на подобных зверюгах до того, как появится подмога, если она вообще появится. Он собирался продать свою жизнь и будущее своего дома за отряд беглых Норфов, трое из которых были четвёртой водой на киселе, а последнего большинство почитало бастардом.
Живот Киндри снова скрутило конвульсией.
О, нет, подумал он. Только не сейчас.
Ему потребовалось какое-то время, чтобы исправить ситуацию. А когда он снова поднял глаза, то увидел, что торны беспокойно шевелятся. Хвост за хвостом начали вздёргиваться вверх и вниз полились жидкие отходы. Их всадники выглядели едва ли более довольными жизнью, но у них не было столь удобного способа облегчиться. А затем Киндри увидел, что брусчатка Речной Дороги разваливается на части и погружается в грязь по мере того, как разжижалась земля под копытами торнов.
Пальчики близнецов в его хватке дрожали. Каким-то образом, они устроили это . . . с его помощью?
Очищение, Киндри вспомнился старый целитель, рассказывающий ему об этом, с эдакой самодовольной улыбкой старшего, передающего божественную мудрость молодому, у которого, вероятно, не хватит мозгов, чтобы извлечь из сказанного выгоду.