знахарей кочевых племен накопился огромный опыт по лечению ожогов, ведь солнце Южных Пустошей пощады не знало.
Следом за влюбленной парочкой в долину, ведущую к Альказару, спустились груженые маллюки и их погонщики. Зверям, как обычно, не досаждал дальний переход. Они размеренно шагали, а их наездники дремали в седлах. Рост маллюка в холке превосходил человеческий вдвое, а шкуру покрывала плотная, длинная шерсть цвета красноватого песка, благодаря чему они почти сливались с окружающей пустыней. Маллюки ступали по сыпучей земле широкими мягкими лапами, на ходу изучая большими карими глазами Кеслу.
Одно из животных наклонило голову и с шумом потянуло воздух носом, проверяя – нет ли у нее чего-нибудь съедобного. Девушка мягко, но настойчиво оттолкнула его голову.
Вскоре караван прошел, и на вершине дюны остались только Кесла и шаман Партус.
Морщинистый старик опирался на посох из сандалового дерева.
– Ты и вправду рада возвращению домой, дитя мое?
– Я так соскучилась по мастеру Белгану!
– Тогда не будем заставлять его ждать. – И шаман подставил ей локоть.
Рука об руку они спустились с дюны.
– Я беседовал с рыжеволосым юношей минувшей ночью. – Партус говорил нарочито небрежно, но такие разговоры зря не заводят. Он явно что-то хотел сказать ей.
Шаман пошел медленнее, изображая старческую немощь, опираясь на ее руку и на свой посох. Караван уходил все дальше и дальше вперед.
– Ты говорил с Джоаком?
– Да. Мы вместе жевали зерна гре’неш.
Теперь уже Кесла сдержала шаги, запнувшись от удивления. Она первый раз слышала, чтобы кто-то из шаманов поделился волшебными зернами с человеком, который не состоял в их братстве.
– И что произошло?
– Юноша наполнен магией снов, – пожал плечами старик. – Он станет сильным союзником в предстоящей битве с вампирами Тулара.
– Все, что мне нужно, – это кинжал из «ночного стекла». – Кесла погладила рукоять оружия, висящего в ножнах у нее на поясе. – Если его клинок достаточно остер, чтобы проткнуть шкуру василиска, то неудача мне не грозит. Я войду в Тулар и выйду из него прежде, чем кто-либо из его обитателей заподозрит неладное.
– Я не сомневаюсь в твоем мастерстве, Кесла. Но думаю, что настоящее сражение против Тулара потребует гораздо больше усилий.
– Ты бросал кости?
– Да, бросал. – Нахмурившись, шаман посмотрел на вздымающуюся громаду Альказара. – Но не всегда необходимо гадание, чтобы точно предсказать будущее. Иногда достаточно раскрыть глаза и смотреть.
Девушка проследила за взглядом Партуса. Утес казался таким же безлюдным, каким и с верхушки дюны. Пока они беседовали, голова каравана приблизилась к трещине, ведущей в глубь скалы. Кесла прислушалась, но не услышала, как ожидала, звука рожка, возвещающего об их возвращении. Никто не появился на наблюдательных площадках. Она щурилась и напрягала зрение, пытаясь выискать на скальных уступах затаившихся стражей. Но они или слишком хорошо спрятались, или покинули свои посты.
Нехорошее предчувствие царапнуло ее душу, как паучьи лапки в темноте скребут по коже, но последний из маллюков уже скрылся в разломе, и ничто не предвещало беды.
Кесла вопросительно посмотрела на шамана. Он продолжал шагать позади всех и казался спокойным. Но зачем тогда он завел с ней этот разговор? Почему намекает на какие-то трудности, а не выскажется прямо?
– Проверка, – пробормотал Партус, словно читая в ее сердце. – Обряд прохода.
– Для меня?
– Молодой человек, – пожал он плечами, – должен постичь глубину собственной силы и магических способностей.
– Джоак?
Снова пожатие плеч. Паника захлестнула ее. Девушка взволнованно глянула на высокую скалу. Сползающее за утесы солнце окрашивало Альказар в кроваво-красный цвет.
– Я должна помочь ему! – Она рванулась вперед, но крепкая рука шамана удержала ее.
– Это его проверка, Кесла. Ты не сможешь пройти ее вместо Джоака.
Вне себя от испуга и беспокойства, девушка высвободилась, используя навыки, полученные в касте, и помчалась вперед. Но, стремительно летя по пескам, она уже не нуждалась в пророческих словах шамана, чтобы понять – слишком поздно.
Джоак первым вошел в железные ворота Альказара. За ним внесли Ричалда на носилках. Юношу сразу же поразили две вещи.
Прежде всего, красота замка. Когда он ступил на центральный двор, убежище касты убийц раскрылось перед ним. Немыслимо тонкие башни устремляли к небу острые шпили. Изящные статуи, вырезанные из того же самого песчаника, украшали отвесный склон утеса. Альказар походил на маленький город, помещенный в каменную раковину.
Но как только подошли остальные, первоначальное восхищение было вытеснено вторым впечатлением. Его высказал Хант, опуская Шишон на землю.
– А где все?
Крепость казалась брошенной. Никто не охранял ворота. Никто не приветствовал их. Хотя Джоак и не знал местных обычаев, но предполагал, что оставлять вход без стражи по меньшей мере неосторожно.
Каст, как всегда вместе с Сай-вен, подошел к юноше.
– Не нравится мне это, – проворчал кровавый наездник.
Словно в подтверждение его слов, железная решетка позади них упала, перекрывая вход в Альказар. Зазубренные штыри врезались в камень. Их лязг прозвучал как приговор.
Джоак резко обернулся. Толстые прутья теперь отделяли их от остальных спутников из числа жителей пустыни. Те выглядели такими же напуганными, как и он. Только Иннсу, высокий бронзовокожий убийца, стоял по эту сторону ворот вместе с двумя помощниками.
– Что-то не так, – сказал он, поворачиваясь и распахивая плащ. Серповидный клинок вспыхнул в ярком солнечном свете, заливавшем открытый двор.
– Это ловушка! – охнула Сай-вен.
Каст уже обнажил меч. Элв’ины поставили носилки с Ричалдом на камни и вытащили из-под накидок арбалеты. Хант решительно затолкал Шишон себе за спину и выхватил из-за пояса короткий топор.
Джоак потянулся за кинжалом из «ночного стекла», но не нашел его. Оставшись безоружным, он мог только выглядывать из-за плеч друзей и ждать, когда покажутся нападающие.
На противоположном конце двора с грохотом распахнулись двустворчатые двери. Удар, превышающий силу человеческих рук, сорвал створки с петель и бросил на камни кучу обломков. Два человека шагнули из полумрака замка на солнечный двор.
Первый – высокий и прямой – был одет в красный плащ кочевника. Его бледное лицо и белые волосы казались удивительными в этих краях, населенных темнокожими людьми. Но внимание притягивали его налитые кровью и яростью глаза. Он посмотрел на гостей.
– Я вижу нашу погибель. Вижу мальчишку, который принес в Пустоши разруху.
– Мастер Белган? – сказал Иннсу, выходя вперед и опуская саблю. – Вы неправы. Они не хотят вреда никому. Шаман Партус говорит…
– Тихо! – рявкнул высокий человек.
Джоак заметил, что гнев мастера потряс молодого убийцу. Что же тут происходит?
Второй человек, чьи очертания полностью скрывала одежда, вышел из-за спины Белгана. Он сильно хромал и тяжело опирался на посох.
– Не слушай молодого глупца, – прошелестела закутанная фигура. – Он околдован ужасной магией брата ведьмы.
Когда его негромкие слова достигли ушей Джоака, юноша похолодел, кровь в его жилах застыла. Он узнал этот скрипучий голос, половину зимы звучавший в его голове. Забыть его он не смог бы никогда. Теперь юноша знал, кто стоит по правую руку от мастера Белгана: убийца его отца и матери. Тот, кто оторвал его от сестры и использовал, как безвольную куклу.
Темный маг Грэшим.
Сутулый чародей скользнул ладонью по посоху. Горящие глаза мастера Белгана на миг вспыхнули еще ярче, бе-зумным, лихорадочным блеском. Джоак узнал заклинание подчинения – любимое чародейство Грэшима. Но Белган, похоже, боролся с магическим воздействием, пытаясь пробиться сквозь туманящую сознание ложь.
Опомнившись наконец, Джоак сумел почувствовать присутствие обосновавшихся здесь темных сил. Когда-то он соприкоснулся с черной магией, похитив посох мага. Глядя исподлобья, юноша изучал новый посох в руках Грэшима. Зеленоватые кристаллы покрывали его по всей длине, болезненно поблескивая, словно нарывы на серой древесине. Новый посох казался еще опаснее, чем тот, предыдущий, из дерева пои. Кровь Джоака бурлила от его близкого соседства. Настроенный на темную магию, он ощущал мощь посоха, изливающуюся в ослабевшее тело мага.
Душу юноши затопили гнев, страх, ненависть и отвращение. Но при взгляде на посох его сердце сжалось от омерзения и обожания сразу. Часть его души тянулась к силе, исходящей из перекореженной серой древесины.
Сжав кулаки, Джоак шагнул вперед, не в силах бороться с магией посоха.
Взгляд Грэшима хлестнул по нему, словно плеть. Молочно-белые глаза на изуродованном возрастом лице смотрели на Джоака с удивлением и торжеством. Из дверного проема позади мага выбралось сутулое неуклюжее существо и сделало три шага на раздвоенных копытах. Оно прижалось к подолу одеяния темного мага. С уродливой морды смотрели поросячьи глазки. Острые уши прижимались к черепу, выказывая крайнюю степень неприязни.
– Тебе нравится моя новая зверушка, Джоак? – прошептал Грэшим. – Мне нужен был верный пес, после того как ты сбежал.
Прежде чем юноша сообразил, что ответить, темный маг взмахнул посохом и прикоснулся к плечу главы касты.
Рука Белгана поднялась, будто его, как марионетку, дернули за нить. Сигнал. В тот же миг из окон и балконных дверей высунулись вооруженные мужчины и женщины. Они держали на изготовку луки и самострелы, мечи и секиры.
Джоак шагнул назад, к друзьям.
Посох вновь дернулся, и рука главы касты упала, словно топор, раскалывающий полено.
– Убейте их! – заорал Белган. – Убейте всех до единого!
Кесла добралась до разлома, ведущего в сердце Альказара, как раз вовремя, чтобы услышать приказ мастера, эхом отразившийся от скал. Она застыла. Что же случилось?
Из мрака ущелья вырвался маллюк, закативший от ужаса глаза. Кесла отшатнулась, чтобы не быть втоптанной в песок, а животное поскакало в пустыню, теряя сумки и свертки, притороченные к седлу. Его погонщик бежал следом, крича и размахивая кнутом. По лбу человека стекала кровь. Должно быть, маллюк сбросил его.