Арута не мог не признать в душе, что Мартин прав. Но вслух он сухо промолвил:
- Хватит об этом. Фэннон, благодарение богам, бодр и здоров. Сейчас не время рассуждать о его отставке.
Мартин кивнул:
- Да хранят его боги... и всех нас заодно! Простите меня, ваше высочество, что я дерзнул заговорить с вами об этом.
Теперь же, если вы позволите... - Он выразительно взглянул в сторону кухни. - Я ведь уже неделю не ел ничего, кроме сухарей!
Арута кивком отпустил его, и Мартин своей легкой, пружинистой походкой направился ко входу в кухню.
Проводив его взглядом, Роланд негромко сказал:
- Я ни в коем случае не могу согласиться с одним из его утверждений.
Арута с любопытством взглянул на сквайра и спросил:
- С каким именно?
- Он назвал себя простым охотником. Но ведь это вовсе не так! Мартин далеко не прост!
Арута пожал плечами:
- Я тоже так считаю. Знаешь, в его присутствии я всегда как-то теряюсь и чувствую странную неловкость, хотя не смог бы объяснить, в чем тут дело. Он держится со мной любезно и почтительно, соблюдая должную дистанцию. И все же... В словах его порой сквозит какая-то горькая насмешка, и от этого мне делается не по себе.
Роланд неожиданно рассмеялся, и Арута взглянул на него с укоризной:
- Что тебя так позабавило, сквайр? Неужели я сказал что-то смешное?
- Да нет же! Простите мое неуместное веселье, ваше высочество. Просто мне вдруг пришло на ум, что многие в замке считают, будто вы с Мартином Длинным Луком очень похожи. - Арута нахмурился, и Роланд поспешно пояснил:
- Люди не любят тех, в ком, как в зеркале, отражаются их собственные черты, их недостатки. Вы согласны со мной, Арута? - Принц нехотя кивнул.
- Вы с Мартином оба бываете насмешливы и язвительны, к вам, как и к нему, порой нелегко подступиться. Вы, как и он, внешне держитесь со всеми замкнуто и отчужденно. И наконец, оба вы отнюдь не глупы. - Роланд вздохнул и продолжил:
- Мне кажется, во всем этом нет ничего удивительного. Характером вы пошли в своего родителя. Ну, а Мартин, который не знал ни отца, ни матери, старался во всем подражать его сиятельству. Вот так и вышло, что в ваших с ним характерах появились сходные черты.
Арута задумчиво кивнул:
- Возможно, ты прав, сквайр. Но что-то в нем продолжает тревожить меня. С этим человеком сопряжена какая-то тайна. И я дорого бы дал за то, чтобы разгадать ее! - Он покачал головой и медленно направился ко входу в замок.
Роланд шел в нескольких шагах позади погруженного в думы принца и безмолвно ругал себя за то, что затеял этот разговор.
Вечером над побережьем разразилась гроза. Ослепительные вспышки молний, прорезавших темное небо, сопровождались гулкими раскатами грома, от которого вздрагивала земля.
Роланд стоял на верхней площадке башни, скрестив руки на груди и устремив неподвижный взгляд на грозовое небо. Ветер трепал его каштановые волосы. Настроение сквайра было под стать погоде. Сегодняшний день оказался для него на редкость неудачным. Сначала он затеял этот неуместный разговор с Арутой, а позже, за обедом, Каролина держалась с ним так подчеркнуто холодно, что он дал себе слово вовсе не глядеть в ее сторону.
Но взгляд его то и дело обращался к ее милому бледному, осунувшемуся лицу. Она окидывала его ледяным взором, Роланд, смешавшись, опускал глаза и мучительно краснел, кляня себя на чем свет стоит. А через минуту все повторялось снова. Он понимал, что, пытаясь уверить принцессу в гибели Пага, нанес сокрушительный удар ее надеждам, разбередил ее душевные раны, которые она так умело скрывала от всех, кроме него. Лишь он один был посвящен в тайну ее любви. Хорошо же он отплатил ей за доверие и дружбу!
- О боги, какой же я глупец! - вырвалось у него.
- Нет, ты вовсе не глупец, Роланд!
Каролина стояла в нескольких шагах позади него, кутаясь в шаль, хотя погода была теплой. С приближением грозы знойный летний воздух стал лишь немного свежее и прохладнее. Роланд не услышал, как принцесса вышла на башню. Раскаты грома заглушили ее шаги.
- В такую погоду вам не место на башне, миледи.
Она подошла к перилам и встала рядом с ним.
- Ты думаешь, что сейчас начнется дождь? По-моему, ты ошибаешься. Гроза, как и прежде, принесет с собой только молнии и громы, а дождевая туча пройдет стороной.
- Дождь будет. Он вот-вот начнется. Где же ваши фрейлины?
Каролина кивнула в сторону лестницы.
- Они остались там. Гроза страшит их. А кроме того, я хотела остаться с тобой наедине.
Роланд промолчал. Каролина следила за вспышками молний и прислушивалась к раскатам грома.
- Я боялась грозы, когда была маленькой, - сказала она наконец. - И папа в такие вечера успокаивал меня, говоря, что это боги на небесах играют в мяч.
Роланд взглянул в ее прекрасное лицо, озаренное светом факела, и улыбнулся:
- А мой отец говорил, что они воюют.
Внезапно Каролина повернулась к нему лицом и с грустной улыбкой проговорила:
- Роланд, ты был прав тогда. Горе ослепило меня, и я просто не желала верить в очевидное. Паг был первым, кто внушил мне, что на свете нет ничего вечного. Что жить прошлым и лишать себя настоящего глупо и грешно. - Она слегка склонила голову и задумчиво продолжала:
- Вот так было и с моим отцом. Он не смог оправиться от горя после смерти мамы. Знаешь, ведь я помню его совсем другим, хотя, когда это случилось, я была очень мала.
Пока мама была с нами, он часто шутил и смеялся. Смех его был задорным и жизнерадостным. Лиам очень похож на прежнего папу. А после... словом, он вдруг стал таким, как Арута. Он и теперь иногда смеется, но в смехе его звучит горечь.
- И насмешка.
Каролина кивнула:
- Да, и насмешка. А ты тоже это заметил?
- Не только заметил, но и заговорил об этом нынче утром с Арутой. Мы с ним обсуждали Мартина...
Каролина вздохнула:
- Понимаю. Мартин, пожалуй, из того же теста, что и папа, и Арута.
Роланд склонился к ней и с надеждой прошептал:
- Но ведь ты пришла сюда не затем, чтобы говорить о своем брате и Мартине?
- Нет, я пришла, чтобы попросить у тебя прощения. Я вела себя дурно. Я две недели делала вид, что не замечаю тебя, а ведь ты вовсе не был виноват передо мной! Ты сказал мне правду, и я должна была не винить, а благодарить тебя за это!
Роланд растерянно пробормотал:
- Нет, Каролина, ты не напрасно сердилась на меня. Я вел себя грубо и неуклюже, как последний мужлан. Мне следовало пощадить твои чувства!
- Брось, Ролалд! - с горячностью возразила принцесса. - Ты поступил со мной, как настоящий, верный друг. Ты сказал мне правду, а вовсе не то, что я в тот момент желала услышать. Ведь это далось тебе нелегко. Правда? Если учесть, что... что я тебе не безразлична. - Она подняла глаза к грозовому небу. - Когда я узнала, что Паг попал в плен, мне показалось, что настал конец света, что в мире больше не осталось радости, надежды, любви...
Роланд с невеселой усмешкой процитировал:
- <О первая любовь, горьки твои плоды>.
Каролина улыбнулась:
- Да, так принято считать. Но ведь и ты чувствуешь то же самое, правда?
Роланд с напускной беззаботностью ответил:
- Пожалуй, да. Примерно то же самое.
Она положила руку ему на плечо:
- Никто из нас не властен над своими чувствами, Роланд.
Сквайр тяжело вздохнул:
- К сожалению, это так!
- Мы с тобой навсегда останемся друзьями! Ты согласен, Роланд?
В ее голосе было столько теплоты и искреннего участия, что Роланд не мог не согласиться на это предложение, хотя всегда мечтал о гораздо большем. Каролина, как прежде, пыталась внести в их отношения полную ясность, но теперь она вела себя гораздо мягче и деликатнее, чем в минувшие годы, когда была вздорной, надменной девчонкой. Ее прямодушие заставило Роланда по-иному взглянуть на то, что связывало его с принцессой. Он был разочарован тем, что она не отвечала на его чувства. Но Каролина по крайней мере не лукавила с ним. <Искренняя дружба лучше, чем притворная любовь>, - сказал он себе, а вслух проговорил:
- Согласен. Я всегда буду тебе преданным другом, Каролина.
Она обняла его за плечи и спрятала лицо на его груди.
Роланд погладил ее по пушистым темным волосам. Каролина прошептала:
- Отец Тулли говорит, что любовь зачастую обрушивается на человека внезапно, как ураган с моря, но порой она вырастает из семян дружбы и доверия.
- Я буду надеяться на то, что мне удастся когда-нибудь взлелеять эти ростки в твоей душе, Каролина. Но если это мне не суждено, я навсегда останусь самым верным из твоих друзей.
Они долго стояли обнявшись, и каждый своим нежным участием старался развеять тоску и скорбь другого. Роланд и Каролина были так поглощены друг другом, что не замечали ни бушевавшей вокруг грозы, ни крупных дождевых капель, которые уже начали срываться с неба, ни корабля, направлявшегося в гавань и освещаемого частыми вспышками молний.
Штормовой ветер трепал флаги, которые украшали наружные стены замка. Трещины и выбоины мощеного двора быстро заполнялись водой, образуя многочисленные лужи. Мокрые булыжники блестели в колеблющемся свете факелов.
Двое мужчин, стоя на верхней галерее у одной из башен, вглядывались в темную даль.
На секунду в небе блеснула молния, и воин взволнованно выкрикнул:
- Вы видели, ваше высочество?! Корабль! Вон там, чуть южнее скал. И он идет к берегу! - солдат указал рукой в направлении гавани.
Арута вгляделся в темноту.
- Я ровным счетом ничего не вижу! - посетовал он. - Ведь там темнее, чем в душе у служителя Гьюисвана!
При упоминании имени бога убийцы солдат в ужасе вздрогнул и провел ладонью по лицу.
- На сигнальной башне нет огня! - сказал Арута. - Или он просто не виден отсюда?
- Как же, ваше высочество! Виден, когда зажжен. А теперь он не горит!
При следующей вспышке молнии Арута отчетливо разглядел силуэт парусника на фоне разбушевавшегося моря.