Пока я отсутствовал, на Вратах произошли серьезные изменения. Во-первых, повысили плату за суточное содержание. Таким нехитрым способом Корпорация намеревалась избавиться от прихлебателей вроде Шики и меня. Я уж было рассчитывал на три оплаченные недели, а оказалось, что мне осталось всего десять дней. А во-вторых, появилось много ученых с Земли: астрономов, ксенотехников, математиков, прилетел даже старый профессор Хеграмет. Весь в синяках от старта, он бойко бегал по туннелям.
Но Оценочная комиссия не изменилась, я был приколот к скамье, а моя старая знакомая Эмма объясняла, какой я глупец. На самом деле докладывал мистер Сен, Эмма только переводила. Но мне ее перевод понравился.
– Я предупреждала вас, Броудхед. Вам следовало прислушаться к моим словам. Почему вы изменили установку курса?
– Я уже говорил. Обнаружив, что я на Вратах-2, я просто не мог этого вынести. Хотел отправиться куда-нибудь еще.
– Чрезвычайно глупо с вашей стороны, Броудхед.
Я посмотрел на Сена. Сложив руки на груди, он висел на стене, прицепившись воротником на крюк, и омерзительно улыбался.
– Эмма, – проговорил я, – делайте что хотите, только отцепитесь от меня.
– Я и делаю, что хочу, Броудхед, – радостно ответила Эмма. – Потому что должна это делать. Это моя работа. Вы знали, что менять установку курса запрещено.
– Кем запрещено? Я застрял в том корабле.
– В правилах эксплуатации сказано, что ни в коем случае нельзя уничтожать корабль, – строго пояснила она, но на этот раз я не стал возражать. Тогда Эмма перевела наш диалог мистеру Сену, который серьезно выслушал ее, поджал губы и произнес две аккуратные фразы на языке мандаринов. Можно было расслышать даже знаки препинания.
– Мистер Сен говорит, – протокольным тоном начала Эмма, – что вы весьма безответственная личность. Вы уничтожили невосполнимое оборудование. Корабль не принадлежал вам. Он является собственностью всего человечества. – Сэн произнес еще несколько предложений, и Эмма закончила: – Мы не можем окончательно судить о вашей ответственности, пока не получим дополнительной инфрмации о степени урона, нанесенного кораблю. Мистер Итуно обещал при первой возможности произвести полную проверку корабля. Ко времени его доклада в полете находились два ксенотехника. Они должны отправиться на Афродиту. Сейчас они уже на Вратах-2, и их заключение, вероятно, прибудет с очередным пилотом-перевозчиком. Тогда мы снова пригласим вас.
Эмма замолчала, взглянула на меня с нескрываемым сожалением, и я понял, что встреча окончилась.
– Большое спасибо, – поблагодарил я и оттолкнулся в сторону двери. Эмма позволила мне долететь до нее и только потом окликнула:
– Еще одно. В докладе мистера Итуно сообщается, что в период временного пребывания на Вратах-2 вы работали на погрузке и изготовлении скафандров. Он установил вам плату – сейчас взгляну – двадцать пять сотен долларов. Ваш пилот-перевозчик Эстер Бегровиц перевела на ваш счет один процент своей оплаты за услуги, оказанные в полете. Соответственно произведены изменения в вашем счете.
– У меня не было контракта с ней, – удивленно сказал я.
– Не было. Но она считает, что должна поделиться с вами. Немного поделиться, разумеется. Хотя, – Эмма снова заглянула в бумаги, – двадцать пять сотен плюс пятьдесят пять сотен – всего на вашем счету получается восемь тысяч долларов.
Восемь тысяч долларов! Я направился к шахте, схватился за ведущий вверх кабель и задумался. Особой разницы нет, восемь тысяч или ничего. Конечно, этого не хватит, чтобы оплатить стоимость поврежденного корабля. Во всей Вселенной не найдется достаточно денег, если с меня потребуют оплатить восстановление корабля – отремонтировать его невозможно.
С другой стороны, теперь у меня на восемь тысяч долларов больше, чем было до сегодняшнего дня.
Естественно, я отпраздновал появление денег, купил выпивку в «Голубом Аду». Пока пил, я думал о том, какие у меня перспективы. Чем больше я думал, тем сильнее они сжимались.
Меня, конечно же, признают виновным, это несомненно, и предъявят иск по меньшей мере в несколько сотен тысяч. Но у меня нет таких денег. Счет может быть и большим, но это уже не важно – когда заберут все, что у тебя есть, больше уже брать нечего.
Меня расстраивало, что мои кровные восемь тысяч долларов с рассветом могли расстаять, как первый снег. Как только поступит отчет ксенотехников с Врат-2, Оценочная комиссия соберется снова и обдерет меня как липку. Поэтому я решил, что нет особой причины беречь деньги. Их можно было тратить.
Я не мог думать и о возврате к моей прежней работе – высаживанию ив, даже если бы мне и предоставили такую возможность. Ведь Шики уволили с должности старшего озеленителя, а работать под начальством кого-то другого мне казалось унизительным.
Меня не оставляла мысль, что как только вынесут приговор, все деньги с моего счета исчезнут, а меня подвергнут вполне гуманной казни – без скафандра выбросят в открытый космос.
Если бы тут вовремя оказался идущий на Землю корабль, я мог бы улететь на нем и вскоре оказался бы в Вайоминге. Там я попробовал бы заняться своей прежней работой в пищевых шахтах. Но если корабля не окажется, мне можно будет надеяться только на чудо. Возможно, мне удалось бы наняться на американский или бразильский крейсер, но это если за меня захочет похлопотать Френси Эрейра. Тогда можно было бы переждать на борту, пока не появится подходящий корабль.
Поразмыслив, я решил, что шансов на благополучный исход очень мало. Лучше всего было бы действовать до того, как комиссия примет окончательное решение. И тут у меня намечались две возможности. Я мог улететь на Землю, на пищевые шахты Вайоминга, не дожидаясь решения комиссии. Или мог снова вылететь в космос.
Прекрасный выбор. Одна означала навсегда отказаться от надежды на приличную жизнь… другая пугала меня до глубины души.
Врата похожи на клуб, в котором никогда не знаешь, какие из его членов в городе. Луиза Форхенд улетела, а семейную крепость остался удерживать ее муж Сесс. Он ждал ее или единственную оставшуюся дочь, чтобы улететь самому. Сесс помог мне снова поселиться в моей комнате – ее временно занимали три мадьярки, которые улетели на трехместном корабле. Переселение не потребовало больших усилий – у меня ничего не было, кроме недавних покупок.
Единственным постоянным аборигеном Врат оставался Шики Бакин, он всегда находился здесь и всегда был дружелюбен. Я спросил, не было ли каких-нибудь известий о Кларе, но он ничего не слышал.
– Улетай снова, Боб, – посоветовал Шики. – Это единственный выход.
– Да. – Мне не хотелось с ним спорить. Конечно, Шики был прав. – Может, и полечу… – сказал я. – Хотел бы я не быть трусом, Шики, но я трус. Просто не знаю, смогу ли снова войти в корабль. У меня нет смелости ежедневно в течение ста дней смотреть в лицо смерти.
Он засмеялся и слетел со шкафа, чтобы потрепать меня по плечу.
– Так много смелости и не нужно, – проговорил он, возвратившись на шкаф. – Она требуется, только когда заходишь на корабль. А потом можно трусить сколько угодно, у тебя просто не будет выбора.
– Я думаю, что справился бы с собой, – задумчиво произнес я, – если бы теория Мечникова о цветах оказалась правильной. Но некоторые вылетевшие с «безопасной» установкой уже погибли.
– Это только статистические данные, Боб. И правда, что есть установки, соответствующие лучшим результатам. Конечно, здесь есть определенный риск. Но есть и шанс.
– Те, что погибли, все равно мертвы, – ответил я. – Может, я и поговорю еще с Дэйном.
Шики удивленно посмотрел на меня.
– Он в полете, Боб.
– Когда?
– Сразу вслед за тобой. Я думал, ты знаешь.
Некоторое время я усиленно размышлял, что бы еще сказать Шики, и наконец спросил:
– Он нашел то, что искал?
Шики подбородком почесал плечо, сохраняя равновесие легкими взмахами крыльев. Потом слетел со шкафа и направился к пьезофону.
– Посмотрим, – сказал он и нажал кнопку. На экране появилась доска новостей. – Рейс 88–173, – прочитал Шики. – Премия 150 000 долларов. Не очень много.
– Я думал, он получит больше.
– Что ж, – философски проговорил Шики, продолжая читать, – не получил. Тут говорится, что он вернулся вчера вечером.
Поскольку Мечников почти пообещал поделиться со мной опытом, имело смысл поговорить с ним, но я не хотел действовать разумно. Убедившись, что он вернулся без находок и ничего не получил, кроме мизерной премии, я не пожелал с ним видеться.
Ничего особенного я в то время не делал. Просто болтался по туннелям Врат и занимался самоедством.
Врата не самое удобное во Вселенной место для жизни, но я находил себе вполне пристойные занятия. Это все же было лучше, чем на пищевых шахтах. Каждый час приближал получение отчета ксенотехников, но я умудрился большую часть времени об этом не думать. После длительных прогулок торчал в «Голубом Аду», знакомился с туристами, членами экипажей крейсеров, новичками, продолжавшими прибывать с перенаселенных планет. Вероятно, я искал новую Клару и не находил.
Я перечитал письма, которые написал ей на пути с Врат-2, и без сожаления порвал их. Вместо этого я сочинил короткую записку, в которой извинялся и говорил, что люблю ее. Затем я попросил передать этот текст по радио на Венеру. Но Клары там не оказалось! Я забыл, как медленно происходит движение по орбитам Хоманна. Корабль, в котором она улетела, нашли довольно легко – он постоянно находился на прямоугольной к эклиптике орбите, встречался с другими кораблями, летящими в плоскости эклиптики, и обменивался с ними пассажирами и грузом. Этот корабль сначала встретился с летящим на Марс фрейтером, затем с роскошным венерианским лайнером. Клара, очевидно, перешла на один из этих гигантов, но на какой именно, неизвестно. Оба эти корабля должны были достичь пункта назначения только через месяц.
Я послал на каждый корабль копии записки, но ответа не последовало.
Попутно я познакомился с девушкой-артиллеристом с бразильского крейсера. Ее привел Френси Эрейра.
– Моя двоюродная сестра, – представил он ее, а потом наедине сказал мне: – Боб, ты должен знать, что у меня нет никакого родственного чувства к сестре.
Экипаж крейсера постоянно проводил время на Вратах, и хотя это были не Вайкики и не Канны, но по сравнению с боевым кораблем здесь они ощущали себя как в раю.
Сузи Эрейра была очень молода. Она сказала, что ей девятнадцать лет – в бразильский флот принимают с семнадцати, – но даже и на столько она не выглядела. Сузи не очень хорошо говорила по-английски, но чтобы выпивать вместе в «Голубом Аду», много разговаривать не требовалось. А в постели ее английский меня совсем не интересовал – наши тела прекрасно справлялись и без пустой болтовни.
Но Сузи могла проводить здесь только один день в неделю, и у меня оставалось очень много времени, которое нужно было чем-то заполнить.
Я испробовал все: повышенную группу обучения, психоделические упражнения с групповыми объятиями с последующим избавлением от взаимной враждебности. Серию лекций о хичи старика Хеграмета. Программу лекций по астрофизике с уклоном в сторону научных премий Корпорации. Тщательно распределяя время, я умудрялся заниматься этим одновременно, а решение откладывалось со дня на день.
Не хочу создавать впечатление, что я сознательно убивал время. Я просто проводил день за днем в учениях, и каждый мой день был заполнен. Во вторник появлялись Сузи и Френси Эрейра, и мы втроем шли на ленч в «Голубой Ад». Потом Френси отправлялся по своим делам, или подхватывал девушку, или купался в озере Верхнем, а мы с Сузи шли ко мне и к моим сигаретам с наркотиком, чтобы плыть по теплым водам постельных удовольствий. После обеда мы тоже развлекались как могли. По вечерам во вторник проходили лекции по астрофизике, и мы слушали о диаграмме Герцшпрунга – Рассела, о красных гигантах и карликах, о нейтронных звездах и черных дырах. Профессор оказался старым толстым любителем девочек из какого-то захудалого колледжа вблизи Смоленска, но даже сквозь его сальные шутки просвечивала поэзия и красота. Он говорил о старых звездах, которые дали жизнь нам всем, щедро разбрасывая силикаты и карбонат магния в пространстве, из чего, собственно, и образовались все планеты, и углеводороды, благодаря чему появилась жизнь. Он рассказывал о нейтронных звездах, которые искривляют поле тяготения. Мы об этом уже знали, потому что два корабля были разрезаны на куски, выйдя в нормальное пространство слишком близко от таких водородных карликов. Он говорил о черных дырах, этих загадочных мусоросборниках, на месте которых когда-то были массивные звезды. Теперь их можно было обнаружить только потому, что они поглощают все, включая свет. Эти гиблые звезды не просто изгибают поле тяготения, они заворачиваются в него, как в одеяло.
Профессор описывал звезды, разреженные, как воздух, огромные облака светящегося газа. Говорил о предзвездах в туманности Орион, только сейчас разогревающихся газовых сгустках, которые через миллионы лет могут превратиться в солнца. Лекции его были очень популярны, на них показывались даже ветераны вроде Шики или Дэйна Мечникова.
Слушая профессора, я поражался красоте и многокрасочности космоса. Он стал казаться мне слишком огромным и великолепным, чтобы выглядеть страшным, и только потом я вспоминал, что означают эти радиационные потоки и сгустки разреженного газа для меня, для моего хрупкого, такого чувствительного к боли тела. А потом я думал о полете к какому-нибудь из этих далеких гигантов… и моя душа замирала от ужаса.
После одной из таких лекций я распрощался с Сузи и Френси, сел в нише возле лекционного зала и, полускрывшись за ивой, закурил сигарету, начиненную свежей травкой. Тут-то меня и отыскал Шики. Он остановился передо мной, поддерживая себя в воздухе взмахами крыльев.
– Я искал тебя, Боб, – сказал он и замолчал.
Травка начинала действовать на меня.
– Интересная лекция, – с отсутствующим видом произнес я, пытаясь поскорее добиться того приятного состояния, какое бывает после наркотика, и не слишком интересуясь словами Шики.
– Самую интересную часть ты пропустил, – сказал Шики.
Мне пришло в голову, что он выглядит одновременно испуганным и кем-то или чем-то обнадеженным. Что-то у Шики было в голове, и он желал поделиться этим со мной.
Я еще раз затянулся, а он покачал головой и взволнованно продолжил:
– Боб, мне кажется, есть кое-что, за чем стоит отправиться.
– На самом деле?
– Да, на самом деле, Боб. Что-то очень многообещающее. И лететь придется скоро.
Я не был готов к этому. Я хотел просто посидеть и покурить, пока вызванный лекцией ужас не рассеется, так чтобы я снова мог спокойно убивать время. Меньше всего я хотел услышать о новом рейсе. Чувство вины заставляло меня отмахиваться от всякой попытки навязать мне такой разговор, а страх мешал воспринимать смысл.
Шики ухватился за ветку ивы и приподнялся повыше. Он с любопытством глядел на меня и, казалось, обдумывал, как бы пробить брешь в моем равнодушии.
– Друг Боб, – наконец обратился он ко мне, – если я подыщу для тебя кое-что очень привлекательное, ты мне поможешь?
– Помогу? Как?
– Возьми меня с собой! – воскликнул он. – Я способен делать все, только высаживаться в шлюпке не могу. А в том рейсе, который я имею в виду, это не так уж и важно. Там за все выплачивается премия, даже если корабль останется на орбите.
– О чем ты говоришь? – Травка уже полностью овладела мной, я чувствовал тепло в теле, все вокруг мягко расплывалось.
– Мечников разговаривал с лектором, – перейдя на шепот, проговорил Шики. – Из того, что он говорил, я думаю, ясно, что он знает о новом рейсе. Только… они общались по-русски, и я не очень хорошо понял. Но он ждет именно этот рейс.
Я резонно ответил:
– Его последний рейс не принес ему много денег.
– Это совсем другое дело!
– Не думаю, чтобы он включил меня во что-нибудь действительно хорошее…
– Конечно, нет, если ты не попросишь.
– Дьявольщина, – проворчал я. – Ладно, поговорю с ним.
Шики расцвел.
– И тогда, Боб, пожалуйста, возьми меня с собой.
Я погасил сигарету, не выкурив ее и наполовину. Мне показалось, что для подобного делового разговора с Мечниковым надо сохранить остатки рассудка.
– Сделаю, что смогу, – пообещал я и направился к лекционному залу, откуда как раз выходил Мечников.
После его возвращения мы еще не разговаривали. Он выглядел таким же прочным и уверенным, как всегда, и его бородка и бачки были аккуратно подстрижены.
– Привет, Броудхед, – подозрительно осмотрев меня, сказал он.
Я не стал тратить слов.
– Я слышал, ты кое-чего ждешь. Можно мне отправиться с тобой?
Он тоже не стал тратить слов.
– Нет, – отрезал Мечников и посмотрел на меня с откровенной неприязнью. Отчасти этого я от него и ожидал – вероятно, он слышал обо мне и Кларе.
– Ты улетаешь, – продолжал настаивать я. – В чем, в одноместном?
Он любовно погладил бачки.
– Нет, – неохотно ответил Мечников, – не одноместный. Два пятиместных.
– Два пятиместных?
Мечников некоторое время сверлил меня глазами, потом криво улыбнулся. Мне никогда не нравилась его улыбка, она всегда заставляла меня задумываться, чему это он улыбается.
– Хорошо, – наконец сдался он. – Если хочешь, можешь получить место. Не мне решать, конечно. Спроси Эмму – завтра утром она делает краткое сообщение. Она может разрешить тебе полет. Рейс научный, минимальная премия – миллион долларов. И ты к этому имеешь непосредственное отношение.
– Я имею отношение? – Этого я никак не ожидал. – Какое отношение?
– Спроси Эмму, – сухо ответил Мечников и прошел мимо.
В комнате для сообщений собралось больше десяти старателей, почти всех я знал: Сесс Форхенд, Шики, Мечников и несколько других, с кем я выпивал или когда-нибудь переспал. Эммы еще не было, и я сумел перехватить ее на входе.
– Я хочу в этот рейс, – сразу начал я.
Эмма удивилась.
– Вы? А я думала… – тут Эмма смолкла, так и не выдав мне, что же она думала.
– У меня не меньше прав, чем у Мечникова, – продолжил я.
– У вас совсем не такой послужной список, как у него, Боб. – Она тщательно осмотрела меня и сказала: – Вот что я вам скажу, Броудхед. Это специальный рейс, и отчасти его спровоцировали именно вы. Ваш последний рейс оказался интересным. Я не имею в виду уничтожение корабля – это глупость, и если во вселенной существует справедливость, вы за это заплатите. Но удача почти так же хороша, как мозги.
– Вы получили отчет с Врат-2?
Она покачала головой.
– Еще нет. Но это не столь важно. Как обычно, мы ввели данные вашего полета в компьютер, и он нашел некоторые интересные соответствия. Курсовой набор, который привел вас на Врата-2… О дьявол, – выругалась она. – Пошли внутрь. Можете пока послушать сообщение. Там все объяснено, а потом… посмотрим.
Она взяла меня за локоть и втолкнула перед собой в комнату, ту самую, которую мы использовали для занятий – как же давно это было? Кажется, миллионы лет назад.
Я сел между Сессом и Шики и стал ждать, что она скажет.
– Большинство из вас, – начала Эмма, – пришли сюда по приглашению, за одним или двумя исключениями. Одним из таких исключений является наш достойный друг мистер Броудхед. Как вы знаете, ему удалось вывести из строя корабль вблизи Врат-2. По справедливости его следовало бы отдать под суд, но случайно перед этим он натолкнулся на очень интересные факты. Цвета его курсового указателя не обычны для курса на Врата-2, и когда компьютер сравнил их с другими данными, он выработал совершенно новую концепцию выбора курса. Очевидно, только пять цветовых полос обязательны для указания курса – это были те пять, что входят в стандартный указатель курса на Врата-2. Для Броудхеда это был новый курс, но он попал на Врата-2. Мы пока не знаем, что означают остальные полосы, но обязательно узнаем. – Эмма наклонилась вперед и сложила руки. – Нам предстоит многоцелевой рейс. Мы собираемся сделать нечто новое. Для начала мы пошлем два корабля с одной и той же целью.
Сесс Форхенд поднял руку.
– Какой в этом смысл?
– Ну, частично, чтобы проверить, действительно ли это одна цель. Мы слегка изменим необязательные установки… те, что мы считаем необязательными для указания курса. И корабли стартуют с интервалом в тридцать секунд. Это означает, что корабли вынырнут на расстоянии друг от друга, которое проходят за тридцать секунд Врата.
Форхенд наморщил лоб.
– Относительно чего?
– Хороший вопрос, – одобрительно кивнула Эмма. – Мы считаем, что относительно Солнца. Движением звезд относительно всей Галактики, мы считаем, можно пренебречь. По крайней мере в том случае, если ваша цель окажется в пределах Галактики или не настолько далеко, чтобы фактор движения самой Галактики стал заметен. Я хочу сказать, что если вы вынырнете за ее пределами, это будет расстояние в семьдесят километров относительно центра Галактики. Но не думаем, что это как-то скажется. Мы ожидаем лишь небольших различий в скорости и направлении… скорее всего вы окажетесь друг от друга на расстоянии от двух до двух с половиной километров.
– Конечно, – весело улыбаясь, продолжала Эмма, – это только теория. Может, относительное движение кораблей вообще не будет иметь значения. В таком случае проблема заключается в том, чтобы они не столкнулись друг с другом. Но мы уверены – совершенно уверены, – что по крайней мере небольшой разброс будет. Вам нужно всего лишь расстояние в пятнадцать метров – диаметр пятиместника.
– Насколько вы уверены в этом «совершенно»? – спросила одна из девушек.
– Ну, – согласилась Эмма, – почти уверены. Откуда нам знать, как пойдут дела, пока мы не попробовали?
– Мне кажется это опасным, – высказался Сесс. Но похоже, его это нисколько не смущало. Он просто высказывал мнение. В этом отношении он на меня совсем не был похож. Я старался подавить внутри себя все чувства, думать только о технических подробностях сообщения.
Эмма удивилась.
– Что опасного вы в этом увидели? К вашему сведению, к опасной части я еще даже не приступила. К сожалению, цель рейса недоступна для одноместных кораблей. Выполнить задачу могут только некоторые трехместные и пятиместные корабли.
– Почему? – спросил кто-то.
– Это вы и должны определить, – терпеливо ответила Эмма. – Это как раз тот самый курсовой набор, который компьютер счел наиболее подходящим для испытания корреляции между курсовыми наборами. У вас два бронированных пятиместника, и оба получают один и тот же курсовой набор. Тот, что выбрали для вас хичи, верно?
– Это было очень давно, – возразил я.
– О, конечно. Я никогда не говорила другого. Это опасно, до определенного предела, конечно. Отсюда и миллион.
Она смолкла, серьезно разглядывая нас, пока кто-то не спросил:
– Какой миллион?
– Премия в миллион долларов для каждого участника, – ответила Эмма. – На этот эксперимент из фонда Корпорации отведены десять миллионов долларов. Равные доли. Конечно, есть хорошие шансы, что участники получат больше миллиона. Если найдете что-нибудь интересное, премия определяется обычным порядком. Компьютер считает, что перспективы неплохие.
– Почему назначены десять миллионов? – спросил я.
– Не я принимала решение, – терпеливо ответила Эмма. Потом она посмотрела на меня как на личность, а не часть группы, и добавила: – Кстати, Броудхед, ущерб за уничтожение корабля с вас списан. Все, что найдете, ваше. Миллион долларов – прекрасное яичко. Сможете отправиться домой, купить небольшое дело и все оставшиеся годы жить припеваючи.
Мы растерянно поглядывали друг на друга, а Эмма сидела, улыбалась и ждала следующих вопросов. Не знаю, о чем думали остальные. Лично я вспоминал Врата-2, первый полет, когда мы не отрывали глаз от инструментов, надеясь увидеть то, чего нет. Вероятно, у каждого из присутствующих нашлось что вспомнить.
– Старт, – наконец произнесла она, – послезавтра. Те, кто желает участвовать, должны зайти ко мне в кабинет.
Меня приняли, а Шики отвергли. Именно я виноват в том, что Шики отказали. Первый корабль заполнили быстро. В нем должны были лететь Сесс Форхенд, две девушки из Сьерра-Леоне и французская пара. Все они говорили по-английски, все прошли собеседование и уже побывали в экспедициях. Экипаж второго корабля набирал сам Мечников. Он сразу включил свою пару – Дэнни А. и Дэнни Р. Потом он неохотно согласился принять на борт меня. Оставалось одно место.
– Мы можем взять вашего друга Шикетея Бакина, – сказала Эмма. – Или вы предпочитаете подругу?
– Какую подругу?
– У нас есть просьба от артиллериста третьего класса с бразильского крейсера Сузанны Эрейра. У нее имеется разрешение капитана крейсера на участие в полете.
– Сузи! Я не знал, что она хочет участвовать!
Эмма в этот момент внимательно изучала карточку.
– У нее прекрасная подготовка, – заметила Эмма. – И все на месте. Я имею в виду, ее ноги, – сладко добавила она, – хотя понимаю, что вас интересуют другие части ее красивого тела. Или вы ограничитесь парнями в этом рейсе?
Я почувствовал приступ нерационального гнева. Я не ханжа, мысль об интимном контакте с мужчиной сама по себе меня не отталкивала. Но с Дэйном Мечниковым? Или с одним из его любовников?
– Эрейра может быть тут завтра, – сообщила Эмма. – Бразильский крейсер прибудет в док сразу вслед за пассажирским кораблем.
– Почему вы спрашиваете меня? – нервно огрызнулся я. – Старший экипажа – Мечников.
– Он считает, что решать должны вы. Так кто же?
– Мне все равно! – выкрикнул я и ушел. Но избежать принятия решения было невозможно. Пустить все на самотек означало не допустить Шики к полету. Если бы я высказался за него, его бы взяли, а я промолчал, и судьба Шики была решена.
Весь следующий день я избегал Шики. Я подобрал свежую девушку в «Голубом Аду», только что окончившую курс, и провел ночь в ее комнате. Я даже не приходил к себе переодеваться. Просто сбросил все и купил новое. Я прекрасно знал, в каких местах меня будет искать Шики: «Голубой Ад», Центральный парк и музей. Поэтому я старался держаться подальше от этих мест, до самой ночи бродил по пустынным туннелям и в одиночестве мучился от стыда.
Потом я решил рискнуть и отправился на прощальную вечеринку. Я подозревал, что там может оказаться и Шики, но меня успокаивало обилие народа и всеобщая нетрезвость.
Я не ошибся, Шики был там. И Луиза Форхенд тоже. Именно она и была в центре внимания – я не знал, что Луиза вернулась.
Она увидела меня и помахала рукой.
– Мне повезло, Боб! Выпей, я плачу!
Кто-то сунул мне в одну руку стакан, в другую – сигарету с травкой, и, прежде чем затянуться, я спросил ее, что она нашла.
– Оружие, Боб! Замечательное оружие хичи, сотни штук. Сесс говорит, что премия будет не меньше пяти миллионов. Плюс проценты… конечно, если удастся это вооружение воспроизвести.
Я выпустил дым и запил глотком белого огня.
– Что за оружие?
– Как туннелекопатели, только портативные. Проделывают отверстие во всем. При высадке мы потеряли Сарру – одна такая пушка проделала в ее костюме дыру. Мы с Тимом делим ее долю, так что это еще два с половиной миллиона.
– Поздравляю, – сказал я. – Последнее, в чем люди нуждаются, это в новом способе убивать друг друга… но все равно поздравляю. – После такого известия мне просто необходимо было ощущение морального превосходства. Когда же я отвернулся от Луизы, то увидел, что прямо передо мной висит Шики и пристально смотрит на меня.
– Хочешь затянуться? – смутившись, спросил я и протянул ему сигарету.
Он отрицательно покачал головой.
– Шики, не я решал. Я им сказал… Я не говорил им, чтобы тебя не брали, – начал оправдываться я.
– А сказал, чтобы взяли?
– Не мне было решать. Эй, послушай! – неожиданно мне пришла в голову мысль. – Ведь Луизе повезло. Вероятно, Сесс не полетит. Почему бы тебе не занять его место?
Не спуская с меня глаз, Шики попятился назад. Выражение его лица резко изменилось.
– Ты не знаешь? – спросил он. – Да, Сесс отказался от полета, но его место уже занято.
– Кем?
– Тем, кто рядом с тобой, – сказал Шики, и я повернулся. Она стояла рядом, глядя на меня, со стаканом в руке и с выражением на лице, которого я не мог понять.
– Привет, Боб, – поздоровалась Клара.
Я подготовился к вечеринке, выпив несколько порций заранее. На девяносто процентов я уже был пьян и на десять ожесточен, но все улетучилось, как только я взглянул на нее. Я поставил стакан, кому-то сунул сигарету, взял ее за руку и отвел в туннель.
– Клара, – с трудом проговорил я, – ты получила мои письма?
– Письма? – удивилась она и покачала головой. – Ты, наверно, послал их на Венеру? А я там не была. Долетела до встречного корабля, пересела и сегодня вернулась на пассажирском.
– Ох, Клара.
– Ох, Боб, – передразнила она меня, улыбаясь. Весело мне не было, потому что когда Клара улыбалась, я видел дыру на месте выбитого зуба. – Что же еще нам сказать друг другу?
Я обнял ее за плечи.
– Я могу сказать, что люблю тебя, и мне очень стыдно за тот срыв. А еще, что я хочу тебя, и хочу жениться и иметь детей и…
– Боже, Боб, – произнесла она, мягко отталкивая меня от себя, – когда ты что-нибудь говоришь, то делаешь это уж очень основательно. Подожди немного. Это не убежит.
– Но ведь прошли месяцы!
– Не глупи, Боб, – рассмеялась Клара. – Сегодня у Стрельца неподходящий день для принятия решения, особенно это касается любви. Поговорим в другой раз.
– Вздор! Послушай, я в это не верю!
– А я верю, Боб.
Меня вдруг охватило вдохновение.
– Эй! – заорал я. – Я могу поменяться с кем-нибудь на первом корабле. Или, минутку, может, Сузи поменяется с тобой…
По-прежнему улыбаясь, Клара покачала головой.
– Не думаю, чтобы Сузи это понравилось, – сказала она. – Ну, и никто не разрешит нам поменяться. Особенно в последний момент.
– Не важно, Клара!
– Боб, – укоризненно проговорила она, – не подталкивай меня к глупым поступкам. В полете я много думала о нас с тобой. Мне кажется, у нас есть, чего добиваться. Правда, не могу сказать, что я все уже решила, и не желаю, чтобы меня подталкивали.
– Но, Клара…
– Закончим на этом, Боб. Я полечу в первом корабле, ты во втором. Там, может, и поговорим. Кто знает, вдруг удастся поменяться на обратном пути. А пока у нас есть возможность подумать, чего мы хотим на самом деле.
Единственные слова, которые я в состоянии был повторять снова и снова, это: «Но, Клара…»
Она поцеловала меня и оттолкнула от себя.
– Боб, – сказала она, – не торопись. У нас впереди много времени.
Доктор Азменион: Если вы имеете дело со звездой, чья масса минимум в три раза превышает солнечную и которая коллапсирует, она не превращается просто в нейтронную звезду. Она продолжает сжиматься. Становится настолько плотной, что скорость убегания превышает тридцать миллионов сантиметров в секунду… а это…
В: Гм. Скорость света?
Доктор Азменион: Совершенно верно, Галина. Свет не может уйти. Она черная. Вот почему ее называют черной дырой. Но если вы подойдете ближе, заберетесь внутрь, в область, которая называется эргосферой, там она не черная. Вероятно, вы что-нибудь увидите.
В: А на что это похоже?
Доктор Азменион: Хотел бы я знать, Джеф. Если кто-нибудь там побывает, он нам расскажет, если сможет. Но скорее всего не сможет. Вероятно, можно подойти к ней близко, собрать наблюдения, вернуться назад и получить премию… Боже, я даже не знаю… ну уж миллион, это точно. Если вы переберетесь в шлюпку и оттолкнете от себя основную массу корабля, вы сможете получить добавочную скорость, достаточную, чтобы уйти. Но это нелегко. Хотя и вполне возможно. Но дальше-то что? Возвращаться в шлюпке нельзя. А наоборот не сработает. В шлюпке не хватит массы, чтобы подтолкнуть вас и освободить… Я вижу, старине Бобу это обсуждение не нравится, так что давайте перейдем к типам планет и пылевых облаков.
Есть ли на Вратах не курящий и говорящий
по-английски старатель, чтобы пополнить экипаж?
Может, вы хотите укорачивать свою жизнь
и наши резервы жизнеобеспечения, но мы двое этого
не желаем. 88–775.
Требуем представительства старателей в Совете
Корпорации «Врата»! Митинг завтра в 13.00
на уровне «Бейб». Добро пожаловать все!
Проверенный способ выбора полета,
осуществление всех ваших мечтаний.
32-страничная запечатанная книга
все объяснит – 10 долларов.
Консультации – 25 долларов. 88–139.
Корабль 1–103, рейс 022В18. Экипаж Дж. Геррон.
Время до цели 107 дней 5 часов.
Примечание: время обратного пути 103 дня 15 часов.
Извлечение из журнала:
«На 84-й день, 6-м часу полета инструмент Q
начал светиться, и наблюдалась необычная
активность огней на контрольном табло.
В то же самое время я ощутил изменение
в направлении толчка двигателей.
Примерно с час продолжались изменения,
затем свет Q погас и все пошло, как обычно».
Предположение: курс был изменен для того,
чтобы избежать столкновения с какой-нибудь опасностью,
может, звездой или другим небесным телом.
Рекомендован компьютерный поиск
в журналах аналогичных происшествий.
Дорогие отец, мама, Мариса и Пико-Джао!
Пожалуйста, передайте отцу Сузи, что с ней все в порядке, она пользуется большим уважением своего начальства. Решите сами, сообщать ли ему, что она встречается с моим другом Бобом Броудхедом. Он хороший человек, серьезный, но не очень везучий. Сузи записалась на полет, и если капитан разрешит, она хочет лететь с Броудхедом. Мы все говорим о том, что хорошо бы полететь, но не все летим, так что, возможно, не о чем беспокоиться.
Письмо поневоле короткое – корабль подходит к доку, и у меня впереди 48 часов на Вратах.
Доктор Азменион: Если вы ищете следы жизни на планете, вряд ли вы ждете неоновой надписи «Здесь чуждая жизнь». Вы отыскиваете подписи. «Подпись» – это нечто, свидетельствующее о том, что тут есть жизнь. Как ваш автограф на чеке. Когда его видят, понимают, что вы хотите заплатить, и снимают со счета деньги. Не с вашего, конечно, Боб.
В: Бог не любит слишком язвительных учителей.
Доктор Азменион: Не обижайтесь, Боб. Метан – это типичная подпись. Он свидетельствует о присутствии теплокровных млекопитающих или чего-нибудь подобного.
В: Я считал, что метан образуется при гниении растений и прочего.
Доктор Азменион: Конечно. Но в основном он появляется из кишок живых существ. Большая часть метана в атмосфере Земли – это коровий пук.
Дорогой Голос Врат!
В прошлом месяце я заплатил 58.50 фунтов из моей с таким трудом добываемой зарплаты, чтобы вместе с женой и сыном побывать на «лекции» одного из ваших вернувшихся «героев», который оказал Ливерпулю сомнительную честь своим посещением – за что ему, конечно, заплатили такие, как я. Не важно, что он оказался не очень интересным оратором. Важно то, что он говорил. А говорил он, что мы, бедные земляне, даже не представляем себе, как рискуют такие благородные искатели приключений, как он.
Что ж, приятель, сегодня я снял со счета последние фунты, чтобы подлатать легкие жены. У нее добрый легочный асбестоз, знаете ли. На этой неделе надо платить за учебу сына, и я понятия не имею, где взять для этого деньги. И после того как сегодня я с восьми до четырех прождал в порту – работы для меня не оказалось, – десятник заявил мне, что я уволен. Так что завтра мне можно и не беспокоиться идти туда. Хочет ли какой-нибудь из ваших героев получить запасные части? Могу предложить почки, печень, все прочее. Все в хорошем состоянии, насколько можно ожидать после девятнадцати лет работы в порту, кроме слезных желез. Они у меня сильно истощены от постоянного оплакивания тяжелой жизни.
Корабль 3–184, рейс 019В140. Экипаж
С. Костис, А. Маккарти, К. Мацуоко.
Время до цели 615 дней 9 часов. Доклад экипажа отсутствует. Определить местонахождение цели не удалось. Нет ни одной надежно идентифицируемой детали.
Никакого резюме.
Извлечение из журнала: «281-й день полета. Мацуоко проиграл в жребии и покончил самоубийством. Алисия добровольно покончила с собой сорок дней спустя. Мы еще не достигли поворотного пункта, так что все равно. Остающихся продуктов недостаточно для меня, даже если включу в них Алисию и Кенни, которые лежат в холодильнике. Так что я ставлю все на автоматику и принимаю таблетки. Мы все оставили письма. Пожалуйста, отправьте их по адресам, если этот проклятый корабль когда-нибудь вернется».
Отдел планирования полетов высказал предложение, чтобы пятиместник с двойным рационом и одним членом экипажа был послан по тому же курсу. Возможно, он завершит полет и успешно вернется. От предложения отказались, так как нет очевидных выгод от его повторения.