– О, замолчи, замолчи! – гневно воскликнул Вэн. Он чувствовал раздражение, его била дрожь. Мальчику было плохо, гораздо хуже, чем когда Мертвецы делали ему уколы. – Крошечный Джим всегда так заканчивает, – извинился Вэн перед пришельцами. – Поэтому я не люблю разговаривать с ним отсюда.
– Он плохо выглядит, – забеспокоилась Ларви, а потом обратилась к Вэну: – Как ты себя чувствуешь?
Не зная, что ответить, он покачал головой.
– Ты должен отдохнуть, – сказал ему Пол. – Только ответь, что значит – «отсюда»? Где он, этот Крошечный Джим?
– О, он на главной станции, – слабым голосом ответил Вэн и чихнул.
– То есть… – начал Пол. – Но ведь ты говорил, что провел в пути сорок два дня. Значит, главная станция очень далеко.
– Радио?! – неожиданно выкрикнул старик Пейтер. – Ты говорил с ним по радио? Радио-быстрее-света?
Вэн пожал плечами.
Пол был прав – ему нужно отдохнуть, а вот и кушетка. После нее он всегда чувствует себя здоровым и бодрым.
– Говори, мальчик! – продолжал кричать старик. – У тебя работает РБС – радио-быстрее-света… Премия…
– Я очень устал, – едва слышным голосом, хрипло проговорил Вэн. – Мне нужно поспать. – Он почувствовал, что валится с ног. Вэн избежал услужливо подставленных ему рук, нырнул между ними и улегся на кушетку. Металлическая сеть тут же сомкнулась над ним.
4«Робин Броудхед, Инк.»
Мы с Эсси катались на водных лыжах по Таппанову морю, когда радио у меня на шее сообщило, что на Пищевой фабрике появился незнакомец. Я приказал лодке немедленно повернуть и доставить нас к берегу, на широкий пляж, принадлежащий компании «Робин Броудхед, Инк.». Только потом я объяснил Эсси, в чем дело.
– Какой мальчик, Робин? – крикнула она, пытаясь перекрыть рев водородного мотора и шум ветра. – Откуда на Пищевой фабрике взяться мальчику?
– Это мы и должны узнать! – крикнул я в ответ.
Лодка искусно подрулила по мелкой воде к берегу и подождала, пока мы вышли и побежали по траве. Определив, что пассажиры вышли, она повернула и ушла.
Мокрые, мы вбежали прямо в помещение компьютеров. Уже пришли оптические изображения, и на экране появился тощий жилистый юноша в раздвоенной набедренной повязке и грязной рубашке. Он не казался опасным, но не имел никакого права там находиться.
– Голос, – приказал я, и движущиеся губы вдруг стали издавать странные, высокие, какие-то писклявые звуки. Правда, это был вполне понятный английский.
– …с главной станции, да. Примерно семь-семь дней… недель, я хочу сказать. Я часто прилетаю сюда.
– Ради Бога, как? – Говорящего я не видел, но голос был мужской и без акцента, стало быть, Пол Холл.
– В корабле, конечно. А разве у вас нет корабля? Мертвецы говорили только о полетах в кораблях, другого способа я не знаю.
– Невероятно, – выдохнула Эсси у меня за плечом. Она попятилась, не отводя взгляда от экрана, и вернулась с бархатными халатами – один для меня. – Что может означать эта «главная станция»?
– Хотел бы я знать. Харриет?
Голос стал тише, заговорила моя секретарша:
– Да, мистер Броудхед?
– Когда он там появился?
– Примерно семнадцать и четыре десятые минуты назад, мистер Броудхед. Плюс время передачи с Пищевой фабрики, конечно. Его обнаружила Джанин Хертер. У нее с собой, кажется, не было камеры, поэтому мы получали только голос, пока не пришли другие члены группы с камерой.
Как только она смолкла, голос на экране снова стал громче, и я похвалил секретаршу:
– Харриет – хорошая программа, одна из лучших программ Эсси.
– …простите, если я вел себя неправильно, – продолжал говорить мальчик. Затем последовала пауза.
– Это не важно, – вступил в разговор старый Питер Хертер. – Есть на главной станции другие люди?
Мальчик поджал губы.
– Смотря что понимать под людьми, – философски ответил он. – Это зависит от того, как определять человека. Если в смысле живого организма, представителя нашего вида, то таких здесь нет. Ближе всего подходят Мертвецы.
Раздался женский голос. Это была Дорема Хертер-Холл.
– Есть хочешь? Тебе нужно что-нибудь?
– Нет, зачем?
– Харриет? – позвал я секретаршу. – Что это за замечание о неправильном поведении?
Секретарша ответила неуверенно:
– Он… гм… он довел себя до оргазма прямо перед Джанин Хертер.
Я не смог сдержаться и расхохотался.
– Эсси, – обратился я к жене, – мне кажется, ты сделала Харриет слишком целомудренной.
Но смеялся я не по этому поводу. Я ожидал увидеть кого угодно: хичи, космических пиратов, марсиан, но только не сексуально озабоченного одичавшего подростка. Его появление на Пищевой фабрике выглядело более чем неуместно.
За нами послышался скрежет стальных коготков, и вслед за этим что-то прыгнуло мне на плечо.
– Убирайся, Сниффи! – рявкнул я.
– Дай ему только коснуться шеи, и он уйдет, – посоветовала Эсси.
– Он себя неприлично ведет, – ответил я. – Нельзя ли от него избавиться?
– На, на, голубка[4], – успокоительно проговорила Эсси и, встав, погладила меня по голове. – Тебе нужно пройти полный курс медицинского обследования. А Сниффи – ее обязательная часть. – Она поцеловала меня и вышла из комнаты, а я остался и подумал о том неприятном ощущении, которое зашевелилось где-то внутри.
«Увидеть хичи! – подумал я. – Ну, не увидели… а что, если бы увидели?»
Когда первые исследователи Венеры обнаружили следы хичи – пустые сверкающие голубые туннели, веретенообразные пещеры, – все испытали настоящий шок. Несколько найденных артефактов заставили пересмотреть все наши представления о разумной жизни во Вселенной. Что это такое? Металлические свитки, которые кто-то назвал «молитвенными веерами», – но молились ли хичи, и если молились, то кому? Светящиеся бусинки, названные «огненными жемчужинами», хотя жемчужинами они не были и уж тем более не горели. Потом обнаружили астероид Врата – это была самая большая сенсация, потому что на нем оказалось несколько сотен космических кораблей в рабочем состоянии. Правда, управлять ими было невозможно. Зато можно было сесть в такой корабль, и он уносил тебя черт знает куда. И там на месте посадки снова – шок, шок, шок, шок.
Я знаю. Сам испытал это потрясение во время своих трех глупых полетов… Нет. Двух глупых полетов. И одного ужасно неглупого. Он сделал меня богатым, но лишил человека, которого я любил. Так что же глупого в том и другом?
И с тех самых пор хичи, вот уже полмиллиона лет как исчезнувшие, проникли во все уголки нашего мира, хотя не оставили о себе ни единого текста, из которого можно было бы узнать, какими они были и куда делись. Подобных вопросов было очень много, зато ответов на них просто не существовало. Мы даже не знаем самоназвания этого народа – понятно, что эти богоподобные существа называли себя не хичи, потому что это слово выдумали первые исследователи. Но мы не представляем, и как именует себя Бог. Иегова, Юпитер, Ваал, Аллах – это все имена, придуманные людьми. Кто знает, каким именем наградили Его родители и как Его зовут друзья?
Я пытался представить, что почувствовал бы, если бы незнакомец на Пищевой фабрике действительно оказался хичи, но в этот момент Эсси вышла из туалета и Сниффи устремился к унитазу. Полное медицинское обследование связано с некоторыми неудобствами и даже унижениями, и передвижной биологический анализатор – одно из них.
– Ты зря тратишь время моей программы, – упрекнула меня Эсси, и я понял, что Харриет терпеливо сидит на экране, ожидая, когда я обращу на нее внимание.
Сообщение с Пищевой фабрики было полностью записано, поэтому Эсси отправилась заниматься своими делами, а я велел Харриет готовить ленч и позволил ей приступить к ее секретарским обязанностям.
– На восемь утра завтрашнего дня у вас назначено выступление перед Постоянным бюджетным комитетом палаты представителей, мистер Броудхед.
– Знаю. Я там буду.
– В этот уик-энд очередной осмотр. Подтвердить ваше согласие?
Это одно из наказаний Полного медицинского обследования, и Эсси настаивает, чтобы я не отлынивал – она на двадцать лет моложе меня и постоянно напоминает мне об этом.
– Хорошо, покончим с этим.
– Вам предъявлено обвинение Хансоном Боувером, и Мортон желает об этом поговорить с вами. Сводный квартальный отчет у вас на столе, за исключением пищевых шахт – этот отчет будет готов завтра к утру. Есть некоторое количество менее важных сообщений, по ним я уже приняла меры. Вы должны их просмотреть в удобное время.
– Спасибо. Пока все. – Экран потемнел, и я откинулся в кресле, чтобы подумать.
Сводный отчет мне не нужен – я и так знаю, что в нем. Основные вложения в недвижимость в хорошем состоянии. Небольшая инвестиция в рыбные фермы дает в этом году рекордную прибыль. Все работает как часы, кроме пищевых шахт. Последний приступ этой подлой стотридцатидневной лихорадки обошелся нам слишком дорого. Не могу винить парней в Коди – они не больше меня отвечают за лихорадку. Но тем не менее термальное сверло вышло из-под контроля, и теперь под землей горят пять тысяч акров сланца. Потребуется три месяца, чтобы шахта снова вошла в строй, а сколько это будет стоить, сказать никто не может. Неудивительно, что квартальный отчет задерживается.
Но это только неприятность, а не катастрофа. Я вложил средства слишком во многие предприятия, чтобы плохое положение на одном из них серьезно вывело меня из строя. Я не стал бы связываться с пищевыми шахтами, если бы не совет Мортона – налоговые льготы делают это вложение выгодным. Правда, чтобы купить их, я продал большинство своих морских акций. Но тут Мортон рассудил, что мне нужна более надежная защита от налогов, и мы основали Институт Броудхеда для космических исследований за пределами Солнечной системы. Институту принадлежат все мои капиталы, а я в нем владею решающим голосом, и он вынужден делать то, что я хочу.