Есть люди, которые никогда не достигают определенного пункта в своем эмоциональном развитии. Они не могут долгое время вести легкую нормальную жизнь с сексуальным партнером. Что-то внутри у них не выносит счастья. Чем лучше, тем больше им хочется уничтожить это счастье.
Блуждая с Кларой по Вратам, я начал подозревать, что отношусь к таким людям. Я знал, что Клара тоже из их числа. Она никогда не выдерживала отношений с мужчиной больше нескольких месяцев — Клара сама мне об этом сказала. А я уже был близко к рекордному времени с ней. И из-за этого она сильно нервничала.
Иногда Клара бывала более взрослой и ответственной, чем я стану когда-нибудь. Как она попала на Врата, например. Клара не выиграла в лотерею. Она экономила много лет. Она работала водителем аэротакси с лицензией гида и инженерным образованием. Жила как рыбий фермер, а зарабатывала столько, что могла бы снимать трехкомнатную квартиру в подземельях Венеры, проводить каникулы на Земле и получать Полную медицину. Клара больше меня знала о выращивании пищи на гидрокарбоновых субстратах, несмотря на все проведенные мною в Вайоминге годы. Клара вкладывала деньги в пищевую фабрику на Венере, а она в своей жизни никогда не потратила ни цента на то, чего не понимала. Когда мы вылетели вместе, она была старшим членом экипажа. Это ее желал взять Мечников в свой экипаж, если он вообще кого-то хотел, но, разумеется, не меня. К тому же она была моим инструктором!
И все-таки между нами двумя именно она была такой неумелой и неумолимой, каким я когда-либо бывал с Сильвией или с Диной, Джейнис, Лиз, Эстер и другими девушками, с которыми у меня случались двухнедельные романы. Клара говорила, что это из-за несовместимости, потому что она Стрелец, а я Близнецы. Мол, Стрельцы — пророки, Стрельцы любят свободу. А мы, бедные Близнецы, всегда все путаем и ужасно нерешительны.
— Неудивительно, — сказала она мне однажды утром, завтракая в своей комнате, где я выпил только пару глотков кофе, — что ты не можешь решиться снова вылететь. Это не просто физическая трудность, дорогой Робинетт. Часть твоей двойственной натуры стремится к торжеству. А другая часть желает поражения. Интересно, какой из них ты позволишь победить.
Я ответил двусмысленно.
— Милая, — сказал я, — подумай о себе.
Она рассмеялась, и мы прожили этот день, больше не поучая друг друга и не надоедая нотациями. Но Клара повела в счете.
Корпорация опубликовала ожидавшееся объявление, и начались оживленные обсуждения, планирование, обмен предположениями и интерпретациями. Это было время возбужденного ожидания. Компьютеры Корпорации выдали двадцать установок с низким фактором опасностей и высокой вероятностью прибыли. В течение недели были набраны экипажи, и все эти рейсы состоялись. Но я не был ни на одном из этих кораблей, и Клара тоже. Мы старались не говорить с ней об этом.
Как ни удивительно, но и Дэйна Мечникова ни на одном из этих кораблей не было. Он что-то знал или говорил, что знает, но ничего не отвечал, когда я его об этом спрашивал. Мечников только презрительно смотрел и пофыркивал. Даже Шики чуть было не вылетел в экспедицию. Он потерял место в последний час, а вместо него отправился парень-финн, который так ни с кем и не смог поговорить. На пятиместном корабле летели четверо шведов, и они согласились взять с собой финна.
Луиза Форхенд тоже не улетела, она ожидала возвращения кого-нибудь из членов своей семьи.
Теперь в столовой можно было поесть без очереди, и вдоль всего туннеля было множество пустых комнат. И вот однажды ночью Клара сказала мне:
— Боб, я собираюсь обратиться к психоаналитику.
Я даже подпрыгнул. Для меня это сюрприз. Хуже того, предательство. Клара знала о моем психотическом эпизоде и о том, что я думаю о психотерапевтах.
Я отбросил первые десять фраз, которые мог бы ей сказать: тактичное — «Я рад, это очень вовремя», лицемерное — «Я рад, расскажешь, как это тебе помогло», стратегическое — «Я рад, может, я и сам это сделаю, если смогу заплатить». И воздержался от единственного правдивого ответа: «Я считаю, что этим шагом ты меня осуждаешь за то, что я заставляю тебя склонять голову». Я вообще ничего не ответил, и немного погодя она продолжила:
— Мне нужна помощь, Боб. У меня все смешалось.
Это меня тронуло, и я потянулся к ее руке. Рука Клары вяло лежала в моей, она ее не сжимала и не пыталась отобрать.
— Мой профессор психологии обычно говорил, что это первая ступень, — печально сообщила Клара. — Нет, вторая. Первая — это когда ты понимаешь, что у тебя есть проблема. Ну, я уже некоторое время знаю об этом. Вторая ступень — принятие решения: хочешь ли ты что-нибудь сделать относительно этой проблемы или оставишь все, как есть. Я решила что-нибудь сделать.
— Куда же ты обратишься? — наигранно небрежно спросил я.
— Не знаю. Мне кажется, психотерапевтические группы немного дают. Главный компьютер Корпорации соединен с психоаналитической машиной. Это было бы дешевле всего.
— Дешевое — это дешевое, — сказал я. — В молодости я провел два года с психоаналитическими машинами, после того… после того, как у меня все смешалось.
— Но с тех пор ты уже двадцать лет держишься, — разумно возразила она. — Я остановлюсь на этом. Пока по крайней мере.
Я дружески похлопал ее по руке.
— Любой твой шаг — правильный, — мягко сказал я. — Мне кажется, что мы с тобой будем лучше ладить, если ты избавишься от старого вздора о правах рождения. У нас у всех это есть, но я предпочел бы, чтобы ты сердилась на меня, а не на суррогат твоего отца или кого-нибудь еще.
Она повернулась и пристально посмотрела на меня. Даже в бледном свете металлических стен хичи я увидел удивленное выражение на ее лице.
— О чем это ты говоришь?
— О твоих проблемах, Клара. Я знаю, требуется немало смелости, чтобы признаться, что тебе нужна помощь.
— Ну, Боб, — проговорила она, — храбрость действительно нужна, но, мне кажется, ты не понимаешь, в чем проблема. Ладить с тобой для меня не проблема. Возможно, ты сам — проблема. Не знаю. Меня беспокоят увертки. Неспособность принять решение. Я все время откладываю вылет. И, не обижайся, беру в качестве компаньона для вылета — Близнеца, то есть тебя.
— Ненавижу этот твой астрологический бред.
— У тебя действительно смешанная личность, Боб. И я, кажется, пользуюсь этим. И мне это не нравится.
К тому времени мы совершенно проснулись, и казалось, у нас имеются две возможности продолжения разговора. Мы могли начать: «но-ты-сказал-что-меня-любишь» и «я-не-могу-перенести-эту-сцену», и либо закончили бы сексом, либо открытым разрывом. Но могли и отвлечься на что-нибудь другое. Мысли Клары, очевидно, развивались в том же направлении, потому что она выскользнула из гамака и начала одеваться.
— Пошли в казино, — весело предложила она. — Я чувствую, что сегодня мне повезет.
Не было ни кораблей, ни туристов. Да и старателей было совсем немного. Почти все отправились в полет за прошлый недели. Половина столиков в казино не действовала, на них надели зеленые чехлы. Клара нашла место за столом для блэкджека, купила стопку стодолларовых фишек, и крупье разрешил мне бесплатно посидеть рядом с ней.
— Говорю тебе, сегодня у меня счастливая ночь, — сказала она, когда через десять минут выиграла больше двух тысяч долларов.
— Ты хорошо играешь, — подбодрил я ее, но мне совсем не было весело. Я встал и немного побродил вокруг. Дэйн Мечников осторожно скармливал автомату пятидолларовые монеты, но, кажется, не был настроен разговаривать со мной.
Никто не играл в баккара. Я сказал Кларе, что пойду выпью кофе в «Голубой Ад». Там он стоил пять долларов чашка, но когда мало посетителей, могли повторить бесплатно.
Клара искоса улыбнулась мне, но не оторвала взгляда от карт.
В «Голубом Аду» Луиза Форхенд пила коктейль — ракетное горючее с водой. На самом деле это, конечно, не ракетное горючее, а просто старомодное белое виски, которое гонят из всего, что растет в гидропонических танках.
Луиза посмотрела на меня с приветливой улыбкой, и я сел рядом с ней. Мне пришло в голову, что ей должно быть очень одиноко. Она была… ну, не знаю, как выразиться поточнее, но она была самым безопасным, нетребовательным человеком на Вратах. Все от меня чего-то хотели или отказывались принять что-то. Луиза — совсем другое дело. Она была лет на десять старше меря, но выглядела прекрасно. Как и я, Луиза носила только стандартную одежду Корпорации — комбинезон одного из трех неярких цветов. Но свой комбинезон она переделала, превратив его в костюм с облегающими шортами и свободной курткой.
Я обнаружил, что она наблюдает, как я осматриваю ее, и почувствовал некоторое замешательство.
— Ты хорошо выглядишь, — позволил я себе сделать комплимент.
— Спасибо, Боб. Все казенное. — Она улыбнулась. — Я никогда не могла позволить себе что-нибудь другое.
— Тебе ничего не нужно, у тебя все есть, — искренне сказал я, и она сменила тему.
— Корабль прибывает, — сообщила она. — Говорят, вылетел очень давно.
Я знал, что это для нее значит, и понял, почему она сидит в «Голубом Аду», а не спит в такой поздний час. Знал, что она беспокоится о дочери, но Луиза не позволяла себе показывать это. У нее было очень здравое отношение к полетам. Она боялась, конечно, но вполне разумно и сдержанно. Это не останавливало ее, чем я и восхищался.
Она все еще ждала возвращения кого-нибудь из членов своей семьи, чтобы снова записаться в полет. Форхенды так договорились: когда кто-нибудь возвращается, его обязательно ждет кто-то из членов семьи.
Луиза немного рассказала мне о своей семье. Они жили, если это можно назвать жизнью, на обслуживании туристов в Веретене Венеры. Там можно заработать, но очень сильная конкуренция. Я узнал, что одно время Форхенды выступали в ночном клубе: пение, танцы, комичные сценки. По венерианским стандартам, они жили неплохо. Но на немногих туристов слеталось столько хищных птиц, пытаясь отщипнуть свой кусочек мяса, что всем просто невозможно было прокормиться. Сесс и сын, тот, что умер, пытались работать гидами, но старая воздушная лодка, которую они купили, вскоре ра