Что ж, приятель, сегодня я снял со счета последние фунты, чтобы подлатать легкие жены (добрый легочный асбестоз, знаете ли). На этой неделе надо платить за учебу сына, и я понятия не имею, где взять для этого деньги. И после того как я сегодня с восьми до четырех прождал в порту в поисках выгрузки (работы не оказалось), десятник заявил мне, что я уволен, так что завтра мне можно и не беспокоиться идти туда. Хочет ли какой-нибудь из ваших героев получить запасные части? Могу предложить почки, печень, все прочее. Все в хорошем состоянии, насколько можно ожидать после девятнадцати лет работы в порту, кроме слезных желез: они сильно истощены от постоянного оплакивания тяжелой жизни.
Х. Делакросс,
«Вершины волн»
Квартира В бис 17, 41 этаж Мерсисайд L77PR 14 JE6.
………………………………………………………………………………..
— Это вы и должны определить, — терпеливо сказала она.
— Это как раз тот курсовой набор, который компьютер счел наиболее подходящим для испытания корреляции между курсовыми наборами. У вас два бронированных пятиместника, и оба получают один и тот же курсовой набор. Это тот набор, который выбрали для вас хичи, верно?
— Это было очень давно, — возразил я.
— О, конечно. Я никогда не говорила другого. Это опасно… до определенного предела. Отсюда и миллион.
Она смолкла, серьезно разглядывая нас, пока кто-то не спросил: «Какой миллион?»
— Премия в миллион долларов для каждого участника, — сказала она. — На это из фонда Корпорации отведены десять миллионов долларов. Равные доли. Конечно, есть хорошие шансы, что участники получат больше миллиона. Если найдете что-нибудь интересное, премия определяется обычным порядком. Компьютер считает, что перспективы неплохие.
— Почему назначены десять миллионов? — спросил я.
— Не я принимала решение, — терпеливо сказала она. Потом посмотрела на меня, как на личность, а не часть группы, и добавила: — Кстати, Броудхед. Ущерб за уничтожение корабля с вас списан. Все, что найдете, ваше. Миллион долларов? Прекрасное яичко. Сможете отправиться домой, купить небольшое дело, жить все оставшиеся годы на этом.
Мы смотрели друг на друга, а Эмма сидела, улыбалась и терпеливо ждала. Не знаю, о чем думали остальные. Я вспоминал Врата-Два, вспоминал первый полет, когда мы не отрывали глаза от приборов, надеясь увидеть то, чего нет. Вероятно, у каждого нашлось что вспомнить.
— Старт, — сказала она наконец, — послезавтра. Те, кто хочет участвовать, должны зайти ко мне в кабинет.
Меня приняли. Шики отвергли.
Но было нелегко: именно я виноват в том, что Шики не полетел. Первый корабль заполнили быстро: Сесс Форхенд, две девушки из Сьерра-Леоне, французская пара — все говорят по-английски, все прошли собеседование, все уже побывали в полетах. Экипаж второго корабля набирал Мечников. Он сразу включил свою пару: Дэнни А. и Дэнни Р. Потом неохотно согласился взять меня. Оставалось одно место.
— Мы можем взять вашего друга Бакина, — сказала Эмма. — Или вы предпочитаете подругу?
…………………………………………………………………………
ОТЧЕТ О ПОЛЕТЕ
Корабль 3–184, рейс 019В140. Экипаж С.
Костис, А. Маккарти, К. Мацуоко.
Время до цели 615 дней 9 часов. Доклад экипажа отсутствует. Определить местонахождение цели не удалось. Нет ни одной надежно идентифицируемой детали.
Никакого резюме.
Извлечение из журнала: «281 день полета. Мацуоко проиграл в жребии и покончил самоубийством. Алисия добровольно покончила с собой сорок дней спустя. Мы еще не достигли поворотного пункта, так что все равно. Остающихся продуктов недостаточно для меня, даже если включу в них Алисию и Кенни, которые лежат в холодильнике. Так что я ставлю все на автоматику и принимаю таблетки. Мы все оставили письма. Пожалуйста, отправьте их по адресам, если этот проклятый корабль когда-нибудь вернется»
Отдел планирования полетов высказал предложение, чтобы пятиместник с двойным рационом и одним членом экипажа был послан по тому же курсу. Возможно, он завершит полет и успешно вернется. От предложения отказались, так как нет очевидных выгод от его повторения.
……………………………………………………………………………..
— Какую подругу?
— У нас есть просьба от артиллериста третьего класса с бразильского крейсера Сузанны Эрейра. У нее есть разрешение капитана крейсера на участие в полете.
— Сузи! Я не знал, что она хочет участвовать!
Эмма внимательно изучала карточку. «У нее прекрасная подготовка, — заметила она. — И у нее все на месте. Я имею в виду, — сладко добавила она, — ее ноги, хотя понимаю, что вас интересуют другие ее части. Или вы ограничитесь парнями в этом рейсе?»
Я почувствовал приступ нерационального гнева. Я не ханжа: мысль об интимном контакте с мужчиной сама по себе меня не отталкивает. Но — с Дэйном Мечниковым? Или с одним из его любовников?
— Эрейра может быть тут завтра, — заметила Эмма. — Бразильский крейсер будет в доке сразу вслед за пассажирским кораблем.
— Почему вы спрашиваете меня? — огрызнулся я. — Старший экипажа Мечников.
— Он считает, что решать должны вы. Так кто же?
— Мне все равно! — выкрикнул я и ушел. Но избегать решения было невозможно. Не принимать решения означало не допустить Шики к полету. Если бы я высказался за него, его бы взяли; я промолчал — очевидным выбором была Сузи.
Весь следующий день я избегал Шики. Подобрал свежую девушку в «Голубом Аду», только что окончившую курс, и провел ночь в ее комнате. Даже не приходил к себе переодеваться. Сбросил все и купил новое. Я хорошо знал места, где меня будет искать Шики: «Голубой Ад», Центральный парк, музей — и оставался в стороне от этих мест; бродил по пустынным туннелям, никого не встречая, до ночи.
Потом решил рискнуть и пошел на прощальную вечеринку. Вероятно, Шики там будет, но будут и другие.
Он был. Луиза Форхенд тоже. Она даже была в центре внимания; я не знал, что она вернулась.
Она увидела меня и помахала рукой. «Мне повезло, Боб! Выпей, я плачу!»
Кто-то сунул мне в одну руку стакан, в другую — сигарету с травкой, и, прежде чем затянуться, я спросил ее, что она нашла.
— Оружие, Боб! Замечательное оружие хичи, сотни штук. Сесс говорит, что премия будет не меньше пяти миллионов.
Плюс проценты… конечно, если удастся это вооружение воспроизвести.
Я выпустил дым и запил глотком белого огня. «Что за оружие?»
— Как туннелекопатели, только портативные. Проделывают отверстие во всем. При высадке мы потеряли Сарру ал-лаФанта: одно такое оружие проделало дыру в ее костюме. Мы с Тимом делим ее долю, так что это еще два с половиной миллиона.
— Поздравляю, — сказал я. — Последнее, в чем люди нуждаются, это новый способ убивать друг друга… но все равно поздравляю. — Мне нужно было ощущение морального превосходства: когда я отвернулся, прямо передо мной висел Шики и смотрел на меня.
— Хочешь затянуться? — спросил я, протягивая ему сигарету.
Он покачал головой.
Я сказал: «Шики, не я решал. Я им сказал… Я не говорил им, чтобы тебя не брали».
— А сказал, чтобы взяли?
— Не мне было решать. Эй, послушай! — неожиданно мне пришла в голову мысль. — Ведь Луизе повезло. Вероятно, Сесс не полетит. Почему бы тебе не занять его место?
Он попятился, не отрывая от меня глаз, выражение лица его изменилось. «Ты не знаешь? — спросил он. — Да, Сесс отказался от полета, но его место уже занято».
— Кем?
— Тем, кто рядом с тобой, — сказал Шики, я повернулся, и она стояла рядом, глядя на меня, со стаканом в руке и с выражением, которого я не мог понять.
— Привет, Боб, — сказала Клара.
Я подготовился к вечеринке, выпив несколько порций заранее — на девяносто процентов я был пьян и на десять ожесточен, но все улетучилось, как только я взглянул на нее. Я поставил стакан, кому-то сунул сигарету, взял ее за руку и отвел в туннель.
— Клара, — сказал я, — ты получила мои письма?
Она удивилась. «Письма? — Покачала головой. — Ты, наверно, послал их на Венеру? А я там не была. Долетела до встречного корабля, пересела и вернулась сегодня на пассажирском».
— Ох, Клара.
— Ох, Боб, — передразнила она меня, улыбаясь: весело мне не было, потому что, когда она улыбалась, я видел дыру на месте выбитого зуба. — Что же еще нам сказать друг другу?
Я обнял ее за плечи. «Я могу сказать, что люблю тебя, и мне жаль, и что я хочу тебя, и хочу жениться и иметь детей и»…
— Боже, Боб, — сказала она, мягко отталкивая меня от себя, — когда ты что-нибудь говоришь, то говоришь уж основательно. Подожди немного. Это не убежит.
— Но ведь прошли месяцы!
Она рассмеялась. «Не глупи, Боб. Сегодня у Стрельца неподходящий день для принятия решения, особенно о любви. Поговорим в другой раз».
— Вздор! Послушай, я в это не верю!
— А я верю, Боб.
Меня охватило вдохновение. «Эй! Я могу поменяться с кем-нибудь на первом корабле. Или, минутку, может, Сузи поменяется с тобой…»
Она покачала головой, по-прежнему улыбаясь. «Не думаю, чтобы Сузи это понравилось, — сказала она. — Ну, и никто не разрешит меняться. Особенно в последний момент».
— Неважно, Клара!
— Боб, — сказала она, — не подталкивай меня. Я много думала о нас с тобой. Мне кажется, у нас есть, чего добиваться. Но не могу сказать, что все уже решила, и не хочу, чтобы меня подталкивали.
— Но, Клара…
— Кончим на этом, Боб. Я полечу в первом корабле, ты во втором. Там, может, поговорим. Может, даже поменяемся на обратный путь. А пока у нас есть возможность подумать, чего мы хотим на самом деле.
Единственные слова, которые я мог повторять снова и снова, были: «Но, Клара…»
Она поцеловала меня и оттолкнула от себя. «Боб, — сказала она, — не торопись. У нас впереди много времени».
27
Скажи мне, Зигфрид, — говорю я, — насколько я нервный. На этот раз он принял голографическое изображение Зигмунда Фрейда, свирепый взгляд венца, ничуть не gemutlith