Но что в его власти? Он заставил себя встать. Джанин видела, как мелькание огоньков пробежало по рецепторам. Древнейший встал во весь рост и заговорил: «Самка должна быть поймана и сбережена, — сказал он. — Это нужно сделать немедленно».
Он стоял, неуверенно покачиваясь. Эффекторы на конце членов почему-то действовали неуверенно. Он позволил себе снова опуститься, размышляя над своими возможностями. Напряжение, которое потребовалось для изменения курса — после полумиллиона лет существования, — начинало сказываться. Ему нужно время для «отдыха», время, чтобы все его системы были проверены, все повреждения устранены, а времени у него может не оказаться. «Не будите меня, пока это не будет сделано», — сказал он, огоньки стали гаснуть, и вскоре все погасли.
Джанин, в объятиях Вэна — он своим телом загораживал ее от Древнейшего, — без всяких слов поняла, что «сбережена» означает «убита». Она тоже испугалась.
Но и удивилась.
Древние, которые похрапывали во все время суда над ними, не могли уснуть случайно. Джанин видела результаты действия усыпляющего оружия. И знала, что в их группе такого не было.
Поэтому Джанин и не удивилась, когда час спустя в своем загоне они услышали снаружи сдавленные крики.
Не удивилась, когда вбежала ее сестра, размахивая пистолетом и подзывая их, не удивилась, когда вслед за Ларви через неподвижное тело спящего Тора переступил Пол. И даже не удивилась, вернее, почти не удивилась, когда показался еще один вооруженный мужчина, которого она почти узнала. Но не была уверена. Ведь она встречалась с ним только ребенком. Но он очень похож на человека, которого она много раз видела в ПВ-передачах с Земли, в поздравительных посланиях, которые приходили в дни рождения и праздники. Это был Робин Броудхед.
15. Древнее Древнейшего
Никогда даже в самые худшие минуты — когда он чувствовал себя древнее самого Древнейшего и мертвее мертвого Пейтера, — Пол не выглядел так плохо, как жалкое существо, махавшее пистолетом у люка его собственного корабля. Под редкой месячной бороденкой лицо этого человека напоминало лицо мумии. От него страшно несло.
— Вам лучше вымыться! — выпалил Пол. — И уберите эту глупую пушку.
Мумия прислонилась к люку корабля. «Вы Пол Холл, — сказала она. — Ради Бога, дайте чего-нибудь поесть».
Пол смотрел мимо незнакомца. «Разве там недостаточно?
— Он протиснулся в корабль и, конечно, увидел множество пакетов с CHON-пищей точно в том положении, в каком он их оставил. Мумия рылась в контейнерах с водой, по крайней мере три разорвала, пол был мокрый и грязный. Пол протянул пакет. — Говорите ниже, — сказал он. — Кстати, кто вы такой?»
— Робин Броудхед. А что с этим делать?
— Кусайте! — выпалил Пол. Он сердился не на этого человека и не на его запах, а на себя. Он все еще дрожал. Он ужасно испугался, что неожиданно наткнулся на Древнего. Но — Робин Броудхед! Что он здесь делает?
Но тогда он не мог задать этот вопрос. Броудхед буквально умирал с голода. Он поворачивал в руках плоскую пластинку пищи, хмурясь и тряся головой, потом откусил угол. Как только он обнаружил, что она съедобна, он набил рот быстрее, чем успевали пережевывать зубы. «Полегче, — встревоженно сказал Пол. Но было уже поздно. Незнакомая пища после долгого голода подействовала, как и следовало ожидать. Броудхед подавился, закашлялся, и его вырвало. — Черт возьми! — рявкнул Пол. — Вас учуют повсюду, вплоть до веретена!»
Броудхед откинулся, тяжело дыша. «Простите! — пробормотал он. — Я… я думал, что умру. Чуть не умер. Можете дать мне воды?»
Пол позволил ему пить понемногу и сгрызть по кусочку коричневого и желтого пакетов, самых мягких из всех. «Медленно! — приказал он. — Позже получите еще. — Но он уже начал сознавать, как хорошо иметь рядом еще одного человека после — сколько же времени прошло? — после почти двух месяцев одинокого блуждания, прятанья и планирования. — Не знаю, что вы здесь делаете, — сказал он наконец, — но я рад вам».
Броудхед слизал последние крошки с губ и умудрился улыбнуться. «Очень просто, — ответил он, не отводя взгляда от пищевых пакетов в руках Пола. — Я прилетел спасти вас».
Броудхед был обезвожен и чуть не задохнулся, но не очень пострадал от голода. Он до крошек съел все, что дал ему Пол, и потребовал еще. Съел и это, после чего оказался в состоянии с помощью Пола убрать грязь после себя. Пол нашел среди запасов Вэна чистую одежду — на поясе она, впрочем, не сходилась — и отвел к самому большому желобу с водой, чтобы он помылся. Не из страсти к чистоте. Из страха. Древние слышат и видят хуже людей. Но носы у них поразительно чувствительны. Через две недели после пленения Ларви и Вэна, когда много раз он сам чудом избегал Древних, Пол научился трижды в день мыться с ног до головы.
Иногда и чаще.
Он занял позицию у пересечения трех коридоров и караулил, пока Броудхед смывал с себя грязь от тридцатидневного пребывания на корабле хичи. Спасти их! Прежде всего это не совсем правда — намерения Броудхеда сложнее и тоньше. Во-вторых, планы Броудхеда и планы Пола, составленные им за эти два месяца, не совпадали. Броудхед хотел каким-то образом выманить информацию у Мертвецов, лишь смутно представляя себе, что он с ней сделает. И он ожидал, что Пол поможет ему перетащить две-три тонны механизмов по Небу хичи, невзирая на риск и не справившись с желаниями самого Пола. Беда в том, что освободитель всегда считает себя главой операции. И он ожидал благодарности Пола!
Что ж, признался он себе, внимательно поглядывая вдоль коридоров — в последнее время, впрочем, Древние не так бдительны, как были вначале, — Он был очень благодарен Броудхеду, если бы тот появился в первые дни — дни страха, когда он убегал, прятался, боялся задерживаться на месте; или пару недель позже, когда у него начал формироваться план, когда он рискнул проникнуть в помещение Мертвецов, установил контакт с Пищевой фабрикой — и узнал, что Пейтер Хертер умер. Корабельный компьютер теперь для него бесполезен; он слишком медлителен и перегружен передачей сообщений на Землю. Мертвецы сводили его с ума. Он был предоставлен себе. И медленно приходил в себя, начинал планировать. И даже действовать. Когда он убедился, что может подходить к Древним совсем близко, если чисто моется и не издает запаха, он начал осуществлять свой план. Подглядывать. Изучать. Записывать — это было труднее всего. Очень трудно вести запись наблюдений за врагом, указывать, какие коридоры он посещает чаще, а в каких почти никогда не бывает, если не на чем писать. И нет часов. Нет даже смены дня и ночи в неизменном свете голубых металлических стен хичи. Ему наконец пришло в голову использовать в качестве часов при наблюдении за ними привычки самих Древних. Когда он видел группу Древних, идущих к веретену, в котором неподвижно лежит Древнейший, он знал, что они идут спать. Они спали все в одно и то же время — вернее, почти все, как будто повинуясь неслышному приказу, и поэтому иногда он осмеливался все ближе и ближе подходить к месту, где держали взаперти Вэна, Джанин и Ларви. Даже видел их издали несколько раз, прячась за кустом фруктоягод, когда Древние начинали просыпаться; он затаив дыхание всматривался меж ветвей и потом убегал. Он знал. Он все продумал. Их не больше ста, этих Древних, и ходят они группами по двое и трое.
Оставалось решить, как справиться с группой из двоих-троих.
Пол Холл, худой, сердитый, как никогда в жизни, думал, что знает, как это сделать. В первые панические дни бегства и укрывательства после пленения остальных он далеко углублялся в зеленые и красные коридоры Неба хичи. В некоторых из них было даже полутемно. В других в воздухе стоял неприятный запах, а когда он поспал там, то проснулся с головной болью. И повсюду стояли разнообразные предметы, машины, механизмы, приспособления — вещи; некоторые негромко жужжали и тикали, на других вились бесконечные радужные ленты.
Он не мог оставаться в этих местах, потому что там не было пищи и воды, и не мог найти то, что искал. Настоящего оружия там не было. Может, хичи в нем не нуждались. Но у одной машины сбоку были металлические прутья. Он сорвал их, и машина не взорвалась, не ударила его током, а он этого опасался. И теперь у него было копье. И несколько раз он натыкался на машины, которые показались ему уменьшенной версией знаменитых прокладчиков туннелей хичи.
И они работали. То, что хичи делали, она делали навсегда.
Полу потребовались три полных страха, жажды и затруднений дня, чтобы заставить их действовать. Он часто останавливался, пробирался в золотые коридоры или на корабль за пищей и водой, всегда ожидая, что грохот работающих машин привлечет к нему внимание Древних, прежде чем он будет готов. Но ничего подобного. Он научился нажимать рычаг, отчего вспыхивали многочисленные огни, поворачивать тугие узловатые колеса, заставляя машину двигаться вперед и назад, наступать на плиту, чтобы перед машиной появилось голубоватое сияние, смягчающее даже металл хичи. И все это сопровождалось шумом. Пол боялся, что повредит что-нибудь в самом Небе хичи, если не вызовет внимание Древних, когда она начал двигать машину к избранному им месту, она катилась на роликах почти беззвучно. Он остановил ее и задумался.
Он знал, куда ходят Древние и когда.
У него есть копье, которым можно убить одного Древнего, может, справиться с двумя или тремя, если захватить их врасплох.
У него есть машина, которая способна уничтожить любое количество Древних, если они окажутся перед ней.
Из всего этого вырабатывалась стратегия, которая могла подействовать. Рискованно, очень рискованно! Слишком много неизвестных. Древние как будто не вооружены, но кто знает, чему они могут научиться? И какое оружие у них может быть? Он может убивать их по одному, искусно и осторожно, не привлекая внимания всего племени, а потом, когда будет готов, вступит в схватку со всеми одновременно (и насколько велики его шансы на успех?) А главное, эта большая машина, этот Древнейший, которого Пол мельком видел раза два издали, она не должна вмешиваться. А насколько это вероятно?