Едва он коснулся руки юноши, как сверкнула зеленоватая молния и сильно запахло едким дымом. Петрийен соскользнул с седла и замертво рухнул на землю.
Эйрин испуганно смотрела на мертвое тело герцога. Так, значит, волшебство, вплетенное в ткань косынки, оказалось в конце концов действенным. Оно представляло собой заклятие смерти. Оно лишило Петрийена жизни и, несмотря на сопротивление Теравиана, умертвит и его. Как некогда сказала Мирда, есть только одна колдунья, которая сильнее Теравиана.
И эта колдунья – Эйрин.
Сидевший в седле принц подался немного назад. Казалось, его глаза сейчас выскочат из орбит.
– Мерзкая потаскуха! – взревел Аджир. – Убийца! Что ты с ним сделала?! Сними заклятие или я убью тебя!
Он замахнулся мечом, но Эйрин не обратила на это внимания. Из глоток воинов, устремившихся к знамени Теравиана, вырвались испуганные крики. Эйрин подняла глаза к небу, где гигантская фигура быка задергалась из стороны в сторону, подобно отражению на подернутой рябью воде. Священное животное дернуло в последний раз головой, после чего под порывом ветра превратилось в клочья тумана, сразу же полетевшие на запад. Испуганные крики людей превратились в вопли невыразимого ужаса. Воины стали бросать на земли копья и мечи.
Созданное силой волшебства изображение священного быка растаяло как дым. Вместе с ним прямо на глазах таяла и жизнь принца Теравиана. Он вцепился пальцами в косынку, однако та была завязана достаточно крепко. Аджир переводил взгляд с принца на Эйрин, с Эйрин на небо, явно неспособный принять какое-либо решение. Эйрин поняла, что пришел ее час. Она представила себе, как протягивает вперед невидимые руки и, схватив занавес, висящий за спиной принца, рывком отбрасывает его в сторону.
Воздух вновь огласили крики воинов. В следующее мгновение за спиной Теравиана неожиданно выросли фигуры тридцати девяти женщин в зеленых плащах. Юные колдуньи, на лицах которых было написано удивление, испуганно озирались по сторонам, понимая, что чары, благодаря которым они оставались невидимыми, утратили свою силу. Лицо Лиэндры, стоявшей ближе всех к принцу, было перекошено не поддающейся описанию яростью.
– Шемаль! – пронзительно вскричала золотовласая колдунья, оборачиваясь во все стороны. – Шемаль, покажись! Где ты?!
Сердце Эйрин неожиданно сбилось с обычного ритма, и на нее нахлынула волна холода, когда клочок тьмы сгустился и стал увеличиваться в размерах. Затем из ниоткуда выросла фигура в черном одеянии, которое поглощало утренний свет. Тени фигура не отбрасывала. Судя по очертаниям, это была женщина, однако лица, скрытого под капюшоном, Эйрин разглядеть не могла.
Направлявшиеся к знамени Теравиана воины бросились врассыпную. Вскоре все поле превратилось в мешанину людей, спасавшихся бегством и убегавших во всех направлениях.
– Измена! – кричали они. – Колдовство!
К Эйрин бросилась Лиэндра.
– Ты все сгубила, уродливая тварь!
Несмотря на охвативший ее ужас, Эйрин заставила себя ответить решительно и резко:
– Это ты сгубила саму себя, Лиэндра! Сгубила давно, когда связала свою судьбу с силами зла!
На короткий миг ненависть в глазах Лиэндры сменилась страхом. Затем лицо ее снова приняло каменное выражение, и она повернулась к фигуре в черном.
– Убей ее! Эта гнусная стерва сейчас лишит его жизни. Верни ей ее же заклятие!
Шемаль скользнула вперед, как будто не касаясь земли.
– Такое заклятие нельзя вернуть тому, кто его сотворил. Если бы ты обладала более сильным Даром, ты бы наверняка знала это!
Между тем у Теравиана уже посинели губы, и он, перестав сопротивляться, начал соскальзывать с седла.
Красивое лицо Лиэндры исказилось уродливой гримасой ярости.
– Тогда сделай что-нибудь другое! Все равно что! Спаси его!
– Как пожелаешь, – прошипела Шемаль, по-прежнему не снимая с головы капюшона. Из широкого рукава платья высунулась бледная рука, сделала какой-то жест, и Эйрин с ужасом увидела, как косынка исчезла, как будто кто-то выдернул из нее нити. Девушка успела заметить, что ткань сделалась чистой и лишилась вышивки. Из горла Теравиана вырвался резкий хрип, и принц вцепился в гриву лошади. Глаза его затянулись болезненной поволокой, когда он бросил взгляд на Эйрин, однако в них светилась жизнь. Заклинание лишилось колдовской силы.
– Помогите мне, сестры! – прокричала Лиэндра.
Получается, заклинание, несмотря ни на что, все-таки действует и всего лишь превратилось в другое, новое заклятие.
Те же самые узоры, которые совсем недавно украшали косынку, появились на платье Лиэндры, причем так быстро, словно их мгновенно вышила сотня незримых рук. Колдунья вцепилась в них, пытаясь выдернуть нити из ткани, словно это были надоедливые насекомые. Однако все ее усилия оказались тщетны. Узор наконец полностью покрыл платье. Глаза Лиэндры полезли из орбит, она оскалила в дикой гримасе зубы и впилась ими в собственный язык. По подбородку потекла кровь. Несколько молодых колдуний бросились к ней, однако когда Лиэндра протянула к ним руки, отпрянули прочь, не сводя глаз с тела мертвого герцога Петрийена.
Лиэндра выбросила вперед руку, старясь прикоснуться к Эйрин.
– Умри! – произнесла она. Девушка отрицательно покачала головой. Золотовласая колдунья содрогнулась и упала, лишившись жизни за миг до того, как коснулась земли. Ее юные прислужницы повалились на колени и разразились криками и плачем. Воины разбегались во всех направлениях, однако некоторые все же оставались на своих местах, растерянно наблюдая за колдуньями.
– Ко мне! Сюда! – закричал Аджир. – Нужно защитить нашего принца! Ко мне!
На призыв откликнулось всего несколько человек, остальные продолжали паническое бегство. Послышался звон мечей, сопровождаемый душераздирающими криками боли. Где-то вдалеке протрубили трубы. Эйрин собралась развернуть лошадь, чтобы лучше разглядеть происходящее, и замерла на месте.
Фигура в черном, скользя по воздуху, стремительно приближалась к ней. Лошадь Эйрин заржала и, поджимая задние ноги, попятилась назад. Девушка попыталась крепче вцепиться в поводья, однако удержать испуганное животное одной рукой ей не удалось. Девушка рухнула на мерзлую землю, от удара лишившись дыхания. Какое-то мгновение она лежала пластом, не имея сил даже пошевелиться. Затем рывком освободилась от плаща и встала на колени. Над ней нависала зловещая фигура некромантки. Несмотря на ветер, ее платье оставалось неподвижным. Эйрин удалось заглянуть под капюшон, и от увиденного у нее в жилах застыла кровь. Безжизненное, беломраморное лицо некромантки было растянуто в злобной, острой как кинжал ухмылке. Черные глаза Шемаль излучали накопленную за долгие века ненависть, обещавшую всему миру страдания и смерть.
– Какая у тебя маленькая, жалкая, сморщенная ручонка! Как же ты, наверное, ненавидишь ее! – прошипела некромантка, тыча в девушку пальцем.
Эйрин успела где-то потерять щит, и теперь ее изуродованная рука оказалась выставленной на всеобщее обозрение.
Однако, несмотря на охвативший ее страх, Эйрин нашла в себе силы улыбнуться.
– Нет, я не испытываю к ней ненависти. Она – часть моего тела, часть моего существа.
Тонкие губы Шемаль растянулись в зловещей улыбке.
– На самом деле? Что ж, если она тебе так нравится, то я все твое остальное тело сделаю точно таким же.
Улыбка моментально слетела с лица девушки, когда некромантка провела пальцем по ее щеке. Прикосновение было подобно прикосновению холодной стали острого кинжала.
– Сморщись, юная кожа! Покройся морщинами и ссохнись! – пропела Шемаль. – Ссохнись!
Эйрин отдернула голову и закричала.
ГЛАВА 45
Боль была хорошо знакома Эйрин. Особенно тогда, когда ей исполнилось десять, а затем одиннадцать зим. Она тогда особенно быстро росла, а правую руку почти постоянно пронизывала острая, проникавшая до костей пульсирующая боль. Девочке казалось, что изуродованная рука хочет расти вместе с остальным телом, но это ей никак не удается. Ночью она не могла уснуть, прижимая лицо к подушке и прислуживавшие девушки часто слышали доносившиеся из ее спальни рыдания.
Однако та боль не имела ничего общего с этой и казалась лишь булавочным уколом по сравнению с ударом раскаленного острого меча. Эйрин снова вскрикнула, когда Шемаль сжала пальцы в кулак. Казалось, ее плоть превратилась в глину, а кости в дерево. Она сделалась чем-то вроде голема – игрушки, слепленной некроманткой и послушной ее воле. Игрушкой, которой могущественная хозяйка может придать любую форму, а может безжалостно сломать, раздавить, разорвать на части.
– Я здесь, сестра!
Голос, прозвучавший в голове Эйрин, был подобен холодной воде, выплеснутой на раскаленную землю. Боль чуть-чуть ослабла и позволила девушке мысленно ответить подруге.
– Это ты, Лирит?
– Да, это я. Мы с Саретом стоим прямо за твоей спиной. Король Бореас вместе с горсткой верных ему воинов пробились к Теравиану, и мы последовали за ними.
– Я не могу даже повернуться, чтобы посмотреть на тебя. Я не могу двигаться.
– Тебя лишает воли магия Шемаль. Ты должна сопротивляться ей.
Мертвенно-бледное лицо Шемаль заслонило собой поле зрения Эйрин, напоминая огромную холодную луну.
– Я не могу, Лирит, мне больно…
– Не думай об этом. Я заберу твою боль. Остальное ты сделаешь сама. Ты сильная, не забывай. Я знаю, что так поступала Иволейна. Ты наделена Даром такой силы, сестра, что с тобой никто не может сравниться.
Прежде чем Эйрин успела усомниться в истинности этих слов, боль куда-то исчезла. На девушку обрушился порыв ветра, придавший ей свежесть и новые силы. После мучитель ной боли ощущение здоровья оказалось невыносимым.
– Смелее, сестра!
Что-то было не так. Голос Лирит сделался непривычно напряженным, ее нить задрожала.
– Ну, давай, Эйрин, а то будет поздно! Ты должна нанести некромантке удар!
Но как же это сделать? Шемаль когда-то была богиней. Кроме того, ее ведь нельзя считать живым существом. Неужели что-то способно нанести вред такому созданию?