Поэтому причины отсутствия подпитки из молодых игроков в командах РПЛ понятны, как понятно и нежелание тренеров подтягивать молодежь. Ей свойственна нестабильность, а перед тренером стоит задача показать результат здесь и сейчас. Другое дело – если б с него требовали не только результат в таблице, но и подготовку своих воспитанников. В том числе для последующей продажи.
Теперь по поводу влияния лимита на зарплату российских футболистов. Утверждения о том, что отмена лимита автоматически снизит запросы наших игроков, – заблуждение, которое распространяют или от незнания футбольных реалий, или намеренно – в каких-то своих целях – вводят общественность в заблуждение.
Возьмем «Рубин» в сезоне 2016–2017 годов. Зарплата у Сонга была примерно четыре миллиона долларов или евро. При этом за половину сезона сыграл он только три матча. А россияне – Руслан Камболов, Магомед Оздоев, несколько других играли намного больше. И что в такой ситуации может сделать агент российского игрока, зная, что не выходящий на поле иностранец зарабатывает в пять раз больше? Агент имеет все основания прийти к руководству клуба, показать футбольные цифры и сопоставить их с зарплатой иностранца. Попросив увеличить своему клиенту зарплату хотя бы раза в два – два с половиной.
Да, Сонг тогда получал фантастические по сегодняшним меркам деньги. Но надо же учитывать, что за минимальные деньги иностранцы сюда играть не поедут. Большинству из них в России платят больше, чем могли где-либо.
Поэтому разговоры об отмене лимита как регуляторе зарплат – миф. Наоборот – увеличение количества иностранцев в РПЛ может, поднять запросы российских футболистов. Суперзвезды к нам все равно сейчас не приедут. И если отдача от какого-то иностранца окажется ниже ожидаемого, его зарплата быстро станет предметом раздражения для агентов российских игроков.
Те, кто утверждает обратное, аргументацией это не подкрепляют. Просто говорят – и все. Возможно, потому что тема лимита поднимается на ходу – во флеш-интервью, например. Но даже если этой теме посвящаются отдельные интервью, то мнение высказывается односторонне, даже со снобизмом. Возражения обычно не принимаются. Допускаю, что тренеры не позволяют журналистам оппонировать: мол, я тренирую команду и лучше знаю, как надо делать. Вот если бы тренеры дискутировали между собой или с функционерами, то беседы бы получались гораздо интересней.
К сожалению, у нас на эту тему нет подробных дебатов. Чтоб встретились в студии два специалиста и поочередно обменивались аргументами, задавая друг другу вопросы. Например, Леонид Слуцкий против сторонников лимита. И чтобы они не «воду лили», а приводили реальные доводы, основанные на фактах из нашего футбола. Я до сих пор не услышал обстоятельного аргументированного объяснения – чем же плох лимит. Публичные дискуссии на эту тему и внимание болельщиков привлекут, и обогатят оппонентов. Может быть, я не осведомлен о чем-то таком, что знает Сергей Богданович Семак, выступающий противником лимита. Было б интересно с ним подискутировать.
Ведь пока позиция «против лимита» ничем не подтверждается. Еще пару лет назад в России не было ограничений на количество иностранцев в заявке, а значит, в еврокубках можно было выпускать одних иностранцев. И в том же «Зените» в свое время играло много футболистов сильных сборных! Но разве после 2008 года «Зенит» выдающихся результатов в Европе добился? Ни разу даже первый раунд плей офф Лиги чемпионов не прошел. Даже с Халком, Гараем, Витселем, Данни и другими звездами! Так, может, не в лимите все-таки дело, а в чем-то другом?
Поэтому жалобы Семака на лимит меня удивляют. «Зенит» – четыре года подряд чемпион, это – сильнейшая команда России с большим запасом. Значит, и футболисты там играют хорошие, в том числе российские. При помощи иностранцев (а их в заявке собираются разрешить уже по тринадцать) можно создавать команду, которая будет прогрессировать – и сильнее выступать в еврокубках. А Сергей Семак почему-то жалуется то на лимит, то на жеребьевку.
Поэтому я бы с удовольствием в дебатах о лимите поучаствовал.
Но пока я рассуждаю о глобальных вопросах со стороны как бывший футболист и начинающий тренер. Когда буду тренировать профессиональную команду, добавится практическое понимание. Дай Бог смогу применить это на более высоком уровне, и тогда вторая моя книга получится намного интереснее. Там я смогу рассказать, как все работает, уже на правах действующего тренера, изнутри, а не как человек из ворот.
Обязательно нужны в таких дискуссиях и действующие лица – тренеры, менеджеры, чиновники. Люди, знающие футбол с его проблемами изнутри. Их взаимодействие тоже должно обсуждаться публично. Например, тренеры объясняют, что нужно с футбольной точки зрения, а чиновники – реально ли это у нас реализовать. И если нереально, то по каким причинам. Актуальных тем полно! И система проведения чемпионата – нужно ли возвращаться на «весна – осень» и нужно ли расширять премьер-лигу, систему лицензирования.
Тренеры между собой могли бы дискутировать о содержании тренировок. Такие дебаты будут полезны не только для футбола, но и привлекут дополнительное внимание к нему.
C журналистами я обычно общался после матчей – в смешанной зоне. По возможности всегда останавливался, понимая, что их труд надо уважать. Мы работаем на поле, а журналисты – после матча ждут нас, берут интервью, потом идут дальше работать. Свои мысли о матче нужно болельщикам доносить, поэтому чаще соглашался на их просьбы остановиться. В процентном соотношении, наверное, 60 на 40. Отказывался, когда настроение совсем к общению не располагало – игра не получилась, или принципиальный матч проиграли. Тогда мог сказать: «Без комментариев. Не сегодня».
Исключением в таких случаях мог стать праздник. Тогда, если даже не хотелось говорить о матче, можно было остановиться, чтобы женщин поздравить с 8 Марта.
А вот перед матчем я не давал интервью ни разу. Этот формат обязателен для еврокубков, но в Лиге чемпионов и Лиге Европы этого избегал. У меня была четкая система подготовки, и перед матчем я сводил все контакты к минимуму, старался общаться поменьше, накапливая энергию. Сейчас уже не помню, поэтому за точность ручаться не могу, но допускаю, что я специально просил тренеров меня к таким интервью не привлекать.
В «Рубине» общение с журналистами контролировал Курбан Бердыев. Он говорил: «Меньше слов – больше дела». Если мы тренировались в недельном цикле и матч предстоял в выходные, то давать интервью разрешалось до среды. После – запрещено. В контракте это не прописывалось, и от Курбана Бекиевича это не звучало как распоряжение, он высказывал это в тональности пожелания. Но воспринималось как приказ. Бердыева лучше не злить.
Специальных собраний на эту тему не устраивалось, он мог мельком об этом сказать на тренировке. Подчеркивалось, что обо всех контактах с журналистами пресс-служба должна знать все – кому, куда и когда.
За публичной активностью молодых игроков Бекиич следил особенно. Им что-то говорил тоже при всех, но допускаю, что и индивидуальные беседы тоже проводил. Не помню, с кем, но помню, кто-то из ребят сказал в СМИ что-то не то – и с ним проводилась беседа.
Что я об этом думаю? Если все регламентировано, то нормально. А общаться с журналистами надо. Не только футболистам, но и тренерам.
Почему Бердыев этого избегает – не участвует в дискуссиях, не акцентирует публично внимание на проблемах – я не знаю. Но надеюсь, что не стану таким же закрытым от публики тренером, как он, и прятаться от журналистов не буду. Считаю, в современном футболе делать клуб закрытой для журналистов территорией – убожество. Хотя в общении с футболистами Бердыева закрытым не назовешь. Курбан Бекиевич постоянно общался с нами, и в его кабинет для беседы всегда разрешалось зайти. А с журналистами… Может, он и хотел, может, и пробовал перестроиться на более активное поведение в средствах массовой информации, но этого не произошло. Бердыев остался закрытым от публики. Критиковать его за это не стоит – он всегда был таким. И, думаю, таким же останется. Если он к этому возрасту не перестроился, то вряд ли такое произойдет в будущем. У него есть своя манера поведения на публике, и, думаю, он будет придерживаться ее и дальше.
А он ведь многое может рассказать! С учетом его опыта тренерской работы и участия в развитии клуба, послушать Бердыева, думаю, было бы интересно.
Для создания сплоченного коллектива очень важна единая цель не только в команде, но и у команды с клубом. Вспоминаю 2008–2009 годы, когда мы впервые выиграли золотые медали. У нас была сплоченная команда не только на поле, но и за его пределами. Начиная с президента и заканчивая сотрудником базы, который открывал шлагбаум. И женщины в столовой, и уборщицы, и те, кто газон косил, – все были в хорошем смысле пропитаны единой целью. Клуб тогда находился в здании базы, на первом этаже. Все желали удачи, все за нас переживали. Единение очень важно. И, наверное, создание такой атмосферы – основополагающее условие для всех команд, которые что-то выигрывали.
В «Рубине» тогда не было ни одного вредного элемента. Все верили тренерскому штабу, который смог объединить всех так, чтобы каждый на своем участке работал на 110 процентов. Это было круто!
Главной фигурой в создании коллектива чемпионского «Рубина» стал капитан – Сережа Семак. Объединение шло в первую очередь от него. С его подачи мы стали постоянно собираться вместе за пределами поля. Собирались с семьями и детьми в ресторанах, без тренеров. Из руководства иногда приходили Рустем Сайманов и Мухсин Мухамадиев. Вместе с Семаком лидерами коллектива были и Сережа Ребров, Рома Шаронов и Саво Милошевич. Если случалось торжество, день рождения, то приглашали и штаб – докторов и массажистов.
А из руководства основной фигурой в создании того «Рубина» был Рустем Сайманов. Всеми переходами и переговорами с игроками занимался именно Фидаевич. Он много общался с Семаком, и они вместе создавали атмосферу, чтобы всем новичкам было в «Рубине» комфортно. Сайманов очень открыт в общении. Интересовался проблемами, призывал, чтоб к нему обращались по любым вопросам, а он постарается их решить.