Прикоснувшись ребром артефакта к восковой печати, я почувствовал, как покалывание в пальцах исчезло. Защита разрушена. Я распечатал послание, выудив на свет несколько фотографий и сложенный пополам лист, на котором виднелась подпись лейтенанта Дуайта Лина. Судя по тому, что в записке он обращался сразу ко мне и Кларе, подобное письмо получила и напарница.
У одного из складов в промышленном районе города, вблизи Восточного канала, найдено три тела. Два из них убиты давно, тела разложились и трудноузнаваемы.
Нахмурившись, я посмотрел на один из присланных снимков. На земле лежали два трупа: плоть кусками отсутствовала, да и в целом они больше походили на сдувшиеся воздушные шарики, обтянутые лохмотьями кожи. Зато одежда сохранилась хорошо — видимо, сшита из зачарованной ткани.
М-да, малоприятное зрелище…
Я вернулся к написанному.
Третий труп свежий. Мы опознали в нем одного из пропавших — ранее наблюдатели видели его входящим в здание организации. Предполагаем, что и другие жертвы являлись ее членами. В ближайшее время отправляйтесь к нашему судебному лекарю. И не забывайте об осторожности.
Если изображение на первой фотографии просто впечатлило, то от второго волосы зашевелились на руках. Такое слабонервным показывать нельзя. Бледная кожа местами покрылась сине-малиновыми трупными пятнами, глаза были раскрыты, рот застыл в немом крике, а на лбу ножом вырезали магические руны. Такие использовали для сильных заклятий много веков назад, с тех пор магию обратили в устную форму, которая и вытеснила все письменное колдовство. Но, даже не видя тело вживую, можно было заметить еще одну странность — губы и язык окрасились в ярко-синий. Словно перед убийством жертву заставили выпить краситель.
Я еще раз внимательно просмотрел снимки и прочел послание, отпечатывая все в памяти. А потом сжег, как того требовали правила.
Теперь с нас будут спрашивать вдвое. Есть колоссальная разница между пропавшими и теми, чья смерть подтверждена, — родственники теряют последнюю надежду, а газеты получают материал для статей. Правда, пока ситуацию получалось держать под контролем. Вот только смертей стало больше…
Одевшись, я перед зеркалом поправлял строгий воротник черной рубашки. Рукав кое-как налез на артефакт, который уже начинал беспокоить: давление в груди пока неспешно, но все же нарастало. Красная призрачная нить уходила в пол, совершенно игнорируя материальность предметов.
Конечно, очень иронично, что он свел меня именно с Раженской. Но в то же время, как бы эта мысль мне ни претила, я нахожу напарницу привлекательной. Всегда находил, с первой нашей встречи, несмотря на странный акцент, который делал Клару смешной, но со временем исчез. И прошлый я никогда бы этого не признал — отец с пеленок вбивал мне в голову чувство превосходства и высокомерие.
«Дарлинги — древний род, и несмотря на уменьшение влияния аристократов, мы выше остальных. Не забывай об этом, сын. Когда-нибудь все вернется на свои места», — не раз повторял отец, пока я взрослел. И совсем не удивительно, что эти слова до сих пор оказывают влияние.
Накинув теплый коричневый пиджак и переложив в карман артефакт-монету, я рефлекторно потер перстень на пальце. С помощью него я призывал магическое оружие — толстую цепь, при прикосновении обжигающую или замораживающую. Все зависело от магии, что блуждала по звеньям и разбрасывала красно-синие искры. Подобные артефакты крайне редки, их и за баснословные деньги трудно найти.
Спустя несколько минут я покинул дом и прошел несколько улиц, чтобы в неприметном месте облачиться в иллюзию — блондина с голубыми глазами.
Кто сказал, что магический морок обязательно должен быть уродлив? Когда его единственная цель скрыть твое истинное лицо, можно выбрать и что-нибудь поярче.
Остановив карету, я назвал адрес главной столичной лечебницы, где на одном из нижних этажей трудились целители имперской стражи.
В лечебнице царило оживление, но стоило спуститься на нужный этаж, как суматоха уступила место мрачному спокойствию. Каменный стены ярко освещались множеством магических кристаллов, а в воздухе повис запах трав, что росли в горшочках в специальных нишах.
Двери здесь были четырех цветов: белый, желтый, красный и черный. Первые три вели в помещения для работы с живыми пациентами и лабораториям по изучению улик, а вот последняя…
Коротко постучав, я вошел внутрь и сразу наткнулся на стол, на котором лежал ничем не прикрытый труп. Вживую он смотрелся еще отвратнее. Над телом порхали белые огоньки наложенного заклятия. Они просачивались в плоть, потом вновь взметались вверх, поменяв оттенок на грязно-красный, и летели к тонкому стеклянному столу, где были разложены аккуратные квадратики серой бумаги.
Целитель, черноволосый мужчина на вид лет сорока, изредка бросая косой взгляд на огоньки, разговаривал с Кларой, что тоже облачилась в иллюзию. На месте напарницы стояла рыжая девица стервозного вида. Но мимика Раженской и ее нового лица не совпадала, поэтому выглядела она неестественно.
Едва взглянув на меня, напарница сухо кивнула и отвернулась. Ее нижняя губа едва заметно поджалась, выдавая недовольство девушки.
— Все в сборе? — не совсем удачно пошутил целитель, пожимая мне руку. — Алендер. Но можете звать меня просто Ален. Не люблю официоз.
— Макс, — представился я в ответ. — А вы весьма жизнерадостный для подобной работы.
Клара молча отошла в сторону, сложив руки на груди.
— Ну, будь я таким же унылым, как мои клиенты, вскоре в моем кабинете стало бы на один труп больше.
С чувством юмора у него явно были проблемы. Натянуто улыбнувшись, я взглянул на тело на столе, давая понять, что мы как можно скорее хотим приступить к делу.
— Этот знак на его лбу. — Клара задумчиво приблизилась. — Похоже на какой-то ритуал.
— Да, верно, — согласился целитель. Стоило заняться делом, как он посерьезнел. — Но не уверен, что это на самом деле так. Возможно, нас пытаются запутать. Вариантов много. Видите этот синий цвет? — Я посмотрел на рот мертвого мужчины. Губы и глотка выглядели еще синее, чем на фото. — Это дурман, по всей видимости, изготовленный из цветков темного смертника. Пока он не сорван, лепестки остаются фиолетовыми и он полностью безопасен, но спустя неделю после сбора они синеют и становятся ядовитыми. В малом количестве это сильнейший дурман, вызывающий галлюцинации, учащенный пульс и усиливающий чувствительность.
— Чувствительность? — переспросила Клара, нахмурившись.
— Сексуальное влечение. Я слышал об этом цветке. Некоторые смельчаки принимают малое количество, перед тем как заняться любовью, — склонившись над трупом, просветил я напарницу. — Вот только слишком быстро привыкают к нему.
— А вы хорошо осведомлены, — заметил Ален, задумчиво смотря на меня.
— Сталкивался.
Мне не хотелось думать о том случае, но воспоминания невольно всплыли с глубины сознания на поверхность. В родовом поместье всегда находилось много работников: садовники, горничные, повара и их помощники, собственный мастер бытовых артефактов… Однажды, когда мне было пятнадцать, одну из уборщиц нашли мертвой в постели вместе с другим мужчиной. Оба приняли дурман, только девица умерла, а партнер долгое время пролежал рядом с ее телом, находясь в мире грез.
Помню, в какую ярость пришел отец. Его не заботила ничья жизнь. В нем играло отвращение от мысли, что подобное произошло в стенах нашего фамильного дома.
— Печальная судьба, — покачал головой целитель.
Клара по-новому взглянула на труп.
— Преступники могли провести ритуал, а потом намеренно убить жертву, заставив принять большую дозу отравы, — предположила напарница, не потеряв здравость рассудка.
— Или он принимал дурман добровольно и оказался при смерти, не рассчитав количество, а потом кто-то начертил этот знак, чтобы сбить нас столку. — Пока у нас слишком мало информации, мы должны рассмотреть разные версии.
Мы с Раженской пересеклись взглядами — тяжелыми, изучающими, слегка удивленными.
— Ну, свои обязанности я выполнил. Найду что-нибудь еще — сообщу, — сказал целитель, поворачиваясь к рабочему столу. — И будьте осторожны, цветы темного смертника почти не имеют вкуса. А еще не меняют свойств при нагреве, поэтому их могут использовать при приготовлении пищи.
— Благодарю за предупреждение, — кивнул я.
— И спасибо за информацию, — без запинки закончила Клара.
Ален обернулся, слегка изогнув бровь, и поинтересовался:
— А вы давно работаете в паре?
— Пару недель. — Раженская переступила с ноги на ногу.
— Да? — искренне удивился целитель. — А мне показалось давно. Чувствуется, что вы и без слов понимаете друг друга.
Он, должно быть, слепой. Хотя… Одинаковый ход мыслей и взаимопонимание — разные вещи.
Я посмотрел на Раженскую и усмехнулся: похоже, напарница думала точно так же.
***
Клара
— Мы просто очень давно знакомы, — Мне захотелось развеять недопонимания. – Около десяти лет.
— А-а-а… Вон оно что, — закивал целитель. — Ну удачи вам. Она в этом деле не повредит.
— Спасибо. До свидания, — отозвалась я.
Мы с Дарлингом повернулись одновременно, столкнувшись плечами. Я отпрянула от него, словно он был ядовит, как цветок, о котором я узнала только что.
Сегодня Макс предстал в иллюзии молодого блондина, светлый облик которого так разительно отличался от его истинного, и вел себя как ни в чем не бывало. Будто вчерашнего сумасшедшего дня с артефактами и необычными разговорами в моей квартире не существовало.
Выйдя на улицу, я остановилась и полной грудью вдохнула свежий воздух без удушающего запаха трав, коим полнилась главная лечебница столицы.
Трупы я видела не впервые — еще в академии нас заставили привыкнуть к их виду. Без изучения факультатива «Раны при насильственной смерти», который шел на последнем году учебы, в следователи просто не брали. Помню, как мы регулярно наведывались в лечебницу и слушали долгие лекции магистра, что не стесняясь касался мертвых тел, будто обычных кусков мяса. Слабонервные студенты не выдерживали и удобряли ближайшие цветочные горшки в коридорах. Но ни я, ни Дарлинг не были в их числе. Правда, в отличие от Макса, сразу после занятия я могла преспокойно отправиться на обед, тогда как остальные сокурсники предпочитали голодать.