Ночь нависала темными тучами над головой. А мне надоело ждать.
— Слежка далеко не твой конек, — в никуда провозгласил я, полагая, что слова достигнут нужных ушей. — Если ты и во всем остальном так же «хорош», то мне тебя искренне жаль.
Я воспринимал противника почти всерьез, но времени оставалось немного, и я не мог тянуть еще дольше. Возможно, сегодня прольется кровь… Хотя за мной могут и лишь следить, без намерения напасть.
Однако мужская фигура, шагнувшая под свет фонаря, развеяла мои сомнения. Преследователь затаился в тени и выжидал момент, чтобы атаковать, как какое-нибудь чудовище из сказки. Только если он и чудовище, то совсем слабое. Или я сам слишком силен.
Как я и предполагал, природа обделила моего визави даром. Тех крох магии, что он имел, против меня не хватит. Однако мужчина этого, кажется, не понимал. В руке его блестел кинжал, а под топорщившейся кожаной жилеткой пряталось, по-видимому, еще какое-то оружие.
Свет от фонаря с главной улицы вытягивал тень незнакомца, что уже достигла моих ног.
— Нынче убийц хорошо снаряжают, — холодно заметил я, подмечая телосложение преследователя. Высокий и крупный как кабан. Больше меня.
Только кто посылает слабого мага за обученным заклинателем? Попахивает глупостью… Или надеждой на удачу? Со стороны организации это очень нагло.
— Не хочешь разговаривать? — с напускным удивлением поинтересовался я, когда нас разделяли считанные метры. — Ну что ж, хорошо. Поиграем.
Перстень на пальце нагрелся. Потянувшаяся от него сине-красная нить утолщалась прямо на глазах, пока с раскатистым звоном не рухнула на брусчатку, выбивая искры. Холод и жар гуляли по звеньям цепи, а воздух словно затрещал от переизбытка магии. Бой начался.
***
Клара
Квартира встретила меня тишиной и покоем — тем, чего мне не хватало в последние дни. Вот только теперь эта тишина показалась одинокой. Я будто упускала что-то важное. Дарлинга? С ним я точно не чувствовала себя покинутой, вот только и надежности не ощущала.
Едва переступив порог, первым делом я отправила весточку Дуайту Лину через парный артефакт вроде нашего с Дарлингом. Его выдали мне, чтобы можно было поддерживать связь с куратором, и до сих пор лимит вызовов не исчерпался.
Сейчас я бы не отказалась от совета наставника, хоть и сама знала, что в данной ситуации нам с Максом следовало подождать. Что бы мы ни предприняли, организация окажется на шаг впереди. И пока предатель в штабе, это не изменится.
Постучав задумчиво пальцами по столу, я протяжно зевнула — эффект бодрящего зелья потихоньку заканчивался и по телу разливалась усталость. Приняла перед сном душ, переоделась в ночную рубашку, но, вместо того чтобы укладываться в кровать, подошла к окну.
Рассматривая улицу и мрачные тучи на небе, я мысленно перебирала все многочисленные события прошедших суток: ночная слежка, поход к Кремберу, новость о подземельях, поход в организацию и крайне паршивый вывод о том, что в штабе предатель.
Но несмотря на случившиеся, сейчас я, на удивление, была абсолютно спокойна и лениво скользила взглядом по пейзажу за окном. Улица казалась пустынной, лишь теплый свет из соседних домов привносил хоть какое-то оживление.
Отойдя, я задернула плотную штору и отправилась спать. Завтра тяжелый день. Если куратор не откликнется, а такое пусть и маловероятно, но возможно, нам с Дарлингом предстоит решить, как поступать дальше.
«Завтра же еще эта встреча выпускников. Совсем забыла. Впрочем, мы, скорее всего, ее пропустим. Не до этого сейчас», — отстраненно подумала я, забираясь под одеяло.
Постель была холодной, так что тело сразу покрылось мурашками. Поежившись и закрыв глаза, прислушалась к абсолютной тишине и вскоре провалилась в темноту… Которая буквально через мгновение окрасилась и обрела форму.
Я стою на пороге аудитории, купающейся в волшебных солнечных лучах. Захожу, осматриваю вереницу столов, выстроившихся в ровные четыре ряда, и наконец замечаю Дарлинга. Он сидит с краю, у окна, подпирает ладонью подбородок и с задумчивым видом читает конспект — скорее всего, готовится к практике. Пусть по нему не скажешь, но в последние пару лет он налег на учебу. Мы постоянно соревнуемся за лучшие оценки по предметам. Я знаю, как это глупо, но отказаться от борьбы не могу. Для нас двоих борьба естественна как дыхание. Она часть нас.
Я направляюсь к Максу и сажусь напротив, поставив стул спинкой вперед и сложив на нее руки. Неотрывно смотрю на Дарлинга, зная, как его это бесит.
Сокурсники уже привыкли к нам. У них было время — почти четыре года.
— Ты хочешь что-то сказать, Раженская? Если да, то поспеши. Магистр скоро придет, — сухо говорит он, не отрывая взгляда от тетради.
— Хочу. Предупредить.
— И о чем же? Говори, я умираю от любопытства. — Голос полон сарказма, но лицо Макса остается таким же скучающим. Ненадолго.
— Тогда, может, мне лучше промолчать? Дождаться, пока ты умрешь?
— Очень остроумно.
— Ну это же я.
— Давай ближе к делу.
— Хорошо, — выдыхаю я, — сегодня мы с тобой отбываем наказание в архиве. А еще завтра и послезавтра.
Я с замиранием сердца ожидаю его реакции. Это подобно наркотику — мстить и видеть результат. И я знаю, что это ненормально. Энн часто говорит, что люди не ведут себя так, когда терпеть друг друга не могут. Но с другой стороны, они не вынуждены ежедневно сталкиваться с объектом своей неприязни. Поэтому я не придаю ее словам значения.
Взгляд Макса тяжелеет, а тетрадь с громким шелестом закрывается и откладывается прочь.
— Ты о чем? — Бровь Дарлинга вопросительно поднимается вверх, в глазах застывает вопрос. И я на мгновение ему верю, но предчувствие победы вытесняет все сомнения.
Неужели он думал, что выйдет сухим из воды, подставит меня так легко и без последствий?
— Комендант нашел в моей комнате несколько бутылок медовухи. — Отведя взор, я смотрю в окно. На улице буйствует весна — поздняя, по-летнему теплая. Изумрудная зелень покрывает всю территорию академии, цветут деревья. Одна из веток, усыпанная красно-оранжевыми бутонами, упирается в стекло.
— Поздравляю. Но при чем тут я, Раженская?
— Не притворяйся.
— Ты, похоже, забыла, с кем разговариваешь. — Макс теряет терпение.
— У меня не было медовухи, Дарлинг, — цежу я, показывая, что игры закончились. — Но тем не менее, она неожиданно появилась, как раз в тот момент, когда решили проверить комнаты в общежитии. Удивительно, правда?.. — А после искренне интересуюсь: — Как ты обошел защиту? Я создавала ее не одну ночь.
Из-за Макса и только из-за него все в моей жизни идет кувырком. Вместо тихого озера, о котором я мечтала, меня бурным потоком несет горная река, то и дело швыряя о камни. И каждая неприятность, в которую я влипаю, — всецело его вина.
Я возвращаюсь взглядом к Дарлингу. Он чертовски недоволен, но пока еще держит себя в руках.
— И ты сказала коменданту, что это моя выпивка?
— Ну, если не вдаваться в подробности, то да.
— Идиотка.
Я мгновенно вскипаю, ладони сжимаются в кулаки. Если бы не грядущее занятие, я бы заставила его подавиться своими словами. По крайней мере, постаралась бы это сделать, а как вышло бы в итоге, думать не хотелось.
Тем временем он продолжает, не обращая никакого внимания на мою реакцию:
— Тебя обдурили как ребенка и использовали. — Злобы в его голосе гораздо меньше, чем я ожидала. Он будто отчитывает меня. — В пятницу полевые сборы, а из-за наказания нас к ним не допустят. Мы двое — лучшие на курсе, а теперь благодаря тебе мы уступим это место кому-нибудь другому. Спасибо, Клара. И говорю на всякий случай, если ты до сих пор не поняла: я не приносил в твою комнату медовуху. Хотя какая уже разница? Все уже сделано.
Наблюдая за движением его губ, я осознаю сказанное и замечаю то, на что прежде закрывала глаза. Все изначально было слишком ненадежно. Будь это действительно Дарлинг, он бы предположил, что я могу подставить и его. Вот только, когда пришел комендант, времени подумать не оставалось, поэтому я так легко поддалась привычному для меня суждению: корень всех проблем — Макс.
Обернувшись, я цепким взглядом обвожу аудиторию. Я практически уверена, что меня подставил кто-то из сокурсников. Вот только даже не все присутствовали сегодня. У нас разные направления, соответственно, и занятия тоже, но в полевых сборах участвуют абсолютно все: и боевики, и лекари, и артефактники, и даже зельевары. Каждому находят роль.
Наша борьба с Дарлингом получила широкую огласку. Слишком широкую. Иногда в процессе страдают и другие. Но вот в чем несправедливость: если меня люди по этой причине избегают, то к Максу, наоборот, тянутся. Однако и врагов у нас хватает, а особенно у Дарлинга. И кто-то из них сыграл на моей неприязни — не надо быть гением, чтобы понять, что я подставлю этого недоноска в ответ.
Я возвращаю свое внимание к Максу и, несмотря на то, что он назвал меня идиоткой, пересиливая себя, тяжело говорю:
— Извини, ошиблась.
Парень поднимает взгляд. На лице его мелькает сомнение.
— Из-ви-ни, — повторяю я, откровенно наслаждаясь его замешательством.
Дарлинг ухмыляется, и впервые его кривая усмешка не холодная, не враждебная, а ироничная. Будто он смеется надо мной после хорошей шутки. И теперь поражаюсь я, отчего становится не по себе.
— Хорошо. И ты меня. Сегодня ты не идиотка. — После этих слов желание стукнуть Макса возвращается. — И возможно, я бы так же поступил на твоем месте. Решил бы, что это ты. Но это не точно.
— Замечательно, — сквозь зубы отвечаю я, уже жалея о своем поступке.
Вошедший в аудиторию магистр собирается начать занятие, а я встаю и иду к своему столу от греха подальше. И, лишь устроившись на стуле, в полной мере осознаю, что собственноручно обрекла себя на три совместных вечера с Дарлингом.
Боги, я не только облажалась, но и добавила проблем!
Я закрываю лицо ладонями, шумно вздыхаю, а когда опускаю руки, вновь вижу лицо Макса. Развернувшись, он смотрит на меня, и уголки его губ приподняты в полуулыбке.