Даже без видений во сне я прекрасно помнил тот момент. Во-первых, потому что еле сдержал силу — слишком разозлился. Во-вторых — ну не каждый день девчонка укладывает тебя на лопатки.
Напарница скривилась, с недоверием глянув на меня.
— Ты не забыл?
— Естественно. Все десять лет временами задумывался об этом. Так что, расскажешь? — Моя бровь вопросительно изогнулась.
Клара поджала губы и, чуть помедлив, ответила:
— Я подслушала разговор в мужской раздевалке. Вы девчонок обсуждали… Блин, когда говорю об этом вслух, то обида кажется такой глупой. — Ее ладони смяли покрывало на постели. — Так вот, когда разговор зашел обо мне, ты нелестно отозвался о моем акценте и пренебрежительно заявил, что во мне ничего особенного.
Вот теперь мне предстояло задуматься. Я помнил спарринг, но то, о чем она говорила, уже давно подернулось туманом.
— Ты забыл? — Лицо Раженской помрачнело.
— Так, не убивай меня, подожди. — Ее реакция показалась мне забавной. — Кажется, я понимаю, о чем ты. Не помню разговор в точности… А-а-а… — Я тихо рассмеялся, запрокинув голову. — Черт, все правда из-за этого?
— Расскажи! — потребовала Клара, схватив меня за руку обеими ладонями.
— Ты уверена?
— Я бы не просила.
Я лишь звучно хмыкнул.
— Он мне не понравился. Тот тип, что о тебе говорил. Имя уже не помню, его быстро отчислили. Мутным показался. А ты приезжая была, доверчивая, думал, постоять за себя не сможешь.
— Ты хочешь сказать, что злословил на мой счет, лишь чтобы уберечь? — вкрадчиво переспросила Клара, по ее лицу сложно было понять, что она думает на самом деле.
— Да, — кивнул я, чувствуя внутренний подъем. Теперь ситуация открывалась под иным углом. — У меня тяжелый характер, и я его не оправдываю. Зачастую мои методы не отличаются порядочностью, но зато они действенны.
— Не отличаются порядочностью? Они паршивые, Дарлинг, давай не преуменьшай. Даже не верится… Мы правда ненормальные. Раздули из-за ерунды боги знают что!
Она отпустила мою ладонь, которую до сих пор держала, и стукнула кулаком по матрасу.
— Ну, конечно, после того спарринга желание защищать тебя практически не возникало.
— Еще бы. — Напарница самодовольно хмыкнула и, решительно отодвинув меня, поднялась на ноги. — И меня радует, что я умела за себя постоять. Кстати, что с твоей шеей, Дарлинг? Надеюсь, это…
Она говорила удивительно безмятежно, будто специально решив поднять эту тему первой.
— Это ты, Раженская.
— Ц-ц. Мог бы исцелить, сам понимаешь, я за себя не отвечала.
***
Клара
— Я не хотел, — покачал он головой.
Снова вокруг да около. Мы постоянно кружили рядом друг с другом, боясь приблизиться. Я плохо помнила, что делала под дурманом, но могла сказать, что мне это нравилось.
Интересно, каково ощутить все на трезвую голову?
— Дарлинг… — протянула я, мой взгляд коснулся его широких плеч и поднялся выше, к глазам, а потом вновь опустился к изгибающимся в самодовольной улыбке губам.
— Да?
— Заблокируй проход в стене. Сможешь?
— Естественно.
— Тогда давай, — сказала, направившись к двери в палату.
Сглотнула, проворачивая обычный механический замок. Щелчок шестеренок, и оказались заперты. Ладони вспотели. Я повернулась к Дарлингу. Он не улыбался — застыл, поедая меня взглядом потемневших глаз.
Вся прелесть долгого знакомства в том, что мы понимали друг друга без слов.
Я подошла ближе, остановилась и, пока еще оставалась возможность, тихо произнесла:
— Пока это ничего не значит, Дарлинг. Просто… — Замешкалась, подбирая подходящее слово.
— Пробуем?
— Да, — быстро согласилась я. — Пробуем.
Шагнула навстречу. Приблизилась, вставая на носочки. Коснулась своей щекой его. Его ладонь нашла мое запястье, потянула вниз, заставив опуститься на всю стопу.
— Что? — рассеянно спросила я у Макса. Мне уже ударило в голову, а ведь это лишь невинное прикосновение. Ерунда, так не бывает…
— Раженская, у тебя пульс зашкаливает. — Судя по выражению лица, Дарлингу нравилось это.
— Это проблема? — вкрадчиво поинтересовалась я. — Мы можем прекратить.
— Хорошо, прекращай, — с вызовом произнес напарник, распознав мой блеф. Его бровь изогнулась, пальцы на мгновение крепче сжали мое запястье, прежде чем отпустить.
Инициатива исходила от меня, и мне нравилось контролировать ситуацию. Я привыкла ее контролировать. Хоть богатым опытом в подобных делах я не отличалась, но он был.
Мужские ладони коснулись талии, притягивая к себе. Дарлинг подался вперед, но, несмотря на поначалу порывистые движения, его губы коснулись моих нежно и с трепетом, будто сдерживаясь.
Поцелуй длился всего несколько секунд. И когда Макс отстранился, то с беспокойством посмотрел на меня. Никогда не думала, что Дарлинг может быть таким осторожным.
— Эм-м. Ну, неплохо. Наверное… — Мои щеки наверняка покраснели, да и дыхание сбилось, но я все равно позволила себе этот маленький блеф.
— Что? — Он нехорошо сощурился и сильнее впился пальцами в мою талию.
— Поцелуй почти на четверочку.
— Это по какой шкале?
Я красноречиво промолчала, отведя взгляд в стену. Меня заинтересовали разводы краски, которые проступали, если присмотреться. Очень живописно. Красота.
— Раженская? — вкрадчиво позвали меня, и я услышала нехорошие нотки в голосе напарника.
— Десятибалльной. А-а! — Я испугалась от того, как стремительно меня подняли в воздух. А уже через мгновение почувствовала спиной холод стены, которую я так увлечено изучала.
Я попыталась выскользнуть, но ладонь, с глухим хлопком врезавшаяся в твердую поверхность сбоку от моего плеча, не позволила это сделать. Тогда я развернулась в другую сторону, но и там путь оказался отрезан. Я была зажата между Дарлингом и стеной.
Ничего не оставалось, кроме как успокоиться и повернуться к Максу лицом. Адреналин бурлил в крови, и это гораздо лучше скучной и предсказуемой до зубовного скрежета нежности.
Дарлинг, раздраженный и решительный, упрямо смотрел на меня.
— И что мне с тобой делать?
— Отпустить?
— Нет, как я могу? — Он склонился к моему уху, обжигая щеку горячим дыханием. — Но больше я не буду осторожным. — Макс прикоснулся губами к моей шее, а потом еще и еще. — Знаешь, что ты твердила этой ночью?
Я сглотнула.
— Не надо. Я не хочу это слышать.
— Почему? — почти искреннее удивился он и едва слышно рассмеялся. Этот смех вызвал во мне самые противоречивые эмоции. Он щекотал нервы и возбуждал, вызывал желание бежать и остаться посмотреть, что будет дальше.
— Что бы я ни говорила, это просто действие дурмана.
— Да, в этом ты права. Но это не отменяет того, что я слышал твои слова. И хочу услышать вновь. Может не сейчас, но я этого добьюсь.
— Ты слишком наглый и самоуверенный, Дарлинг, — звучно фыркнула я. — Впрочем, как и всегда.
— И тебе это безумно нравится, Раженская. Иначе какой смысл меня провоцировать? — Макс отнял ладонь от стены и коснулся подушечками пальцев моих губ. — Твои колючки больше не отпугивают, Клара, смирись. Что мне сделать, чтобы ты вновь не прекращая шептала те слова?
Я молчала. Голова шла кругом, происходящее напоминало новое изощренное издевательство.
— Хотя ты не признаешься, — качнул он головой. — Ну ничего, выясню опытным путем.
Дарлинг вновь склонился к моим губам. И, насколько заносчивы и высокомерны были его слова, настолько глубоким, страстным, нуждающимся оказался поцелуй. Он целовал неспешно, временами отстраняясь, чтобы оставить несколько рваных поцелуев на моих щеках, скулах, шее, заставляя судорожно вдыхать воздух, которого критически не хватало. И несмотря на всю дерзость и уверенность, Макс сохранял нежность, которую я просто изначально не понимала.
— Больше не отталкивай меня… Пожалуйста, — хрипло прошептал он.
Глава 25 Признание
В светлой комнате без окон на испачканной кровью кушетке лежало тело, накрытое простыней. В нескольких метрах от него стоял тяжелый дубовый стол, за которым сидел мужчина и что-то записывал в толстую тетрадь перед собой.
Помимо прочего в комнате имелся шкаф с хитроумными лекарскими инструментами, а почти в центре — черный кожаный диван.
Тишину помещения нарушало лишь размеренное дыхание целителя и шуршание бумаг. Но так продолжалось до тех пор, пока входная дверь не отлетела в сторону, будто ее пнули, и не врезалась в стену, являя человека в темных одеждах.
Лицо Джозефа оставалось спокойным, несмотря на то, с какой, казалось, яростью он ворвался в комнату. Темная шляпа с неширокими полями отбрасывала тень на его лицо.
— Что произошло? — отрывисто спросил он, направляясь сразу к телу на кушетке.
— Он умер. — Лекарь быстро поднялся на ноги.
— Это я вижу. — Острый, режущий взгляд прошелся по простыни. Схватившись за край ткани, мужчина откинул ее в сторону, обнажая тело. — Что произошло на самом деле?
На побелевшем лице трупа остались вдавленные следы от маски, а всю кожу покрывала паутина черных линий. Все тело было в кровоподтеках и гематомах, будто его избивали изнутри.
Взгляд Джозефа остекленел. Он отсутствовал в столице всего ночь, и по возвращению город встретил его паршивыми новостями.
— Он умер от множественного повреждения внутренних органов и… — Целитель на мгновение замолчал, прежде чем продолжить. — …И, по всей видимости, отравления магией. Я ввел его в стазис, начал лечение, но тело не реагировало на заклятия.
— Отравление магией? — Джозеф дотронулся до обнаженного плеча мертвеца. Задумчиво провел невидимую линию до шеи. В его глазах плясали темные огоньки. — Проклятие?
— Нет, не совсем. Скорее просто желание.
Лекарь был талантливым колдуном, умудренным опытом, но без должного образования в магической академии. В свое время у него не имелось денег, чтобы оплатить учебу, и тогда он нашел мага, готового поделиться знаниями. Только домашнее обучение в лечебницах не признавалось, поэтому он подался к тем, кто нуждался в его услугах и кто мог себе их позволить — бандитам.