Петр Удалых был разбужен ИИ в камере гибернизации. Его пробуждение проходило вполне обычно для подобного искусственного «сна». Симбионт, получив сигнал из-вне, коротким но точным высокочастотным импульсом запустил почти остановившееся на неполные 3 суточных цикла сердце. По сосудам разлилось тепло. Разогретая кровь быстро пробудила его и привела в сознание. Петр был гибридом и пользовался этим, как он сам считал, по максимуму. И хоть полет с «Элеона» на скоростном «Обероне» занял всего лишь 3 неполных суточных цикла, проводить все это время в «4-х стенах», Петр считал излишним делом, если можно просто отключиться и проснуться по прилету. Кроме него на борту крейсера присутствовали: бывшая глава ОВБ Сектора Персея, сестра покойного Джомара, Айра Фалех, и офицер того же ОВБ, но Центрального Сектора – синт Веск Хантер.
Обоих попутчиков Петр считал ненужными тут. Айру он знал давно. Их связывала общая история, вроде как давно потухшие чувства. Синта Веска Петр знал на много хуже, но знать не особо хотел в силу его искусственности. Сам он был далеко за 40 с короткими слегка кучерявыми темными волосами, выразительными светло-серыми глазами и с каким либо отсутствием модной на просторах Альянса бородки с косичками и бакенбардами. Все эти модные тенденции проходили мимо него и совершенно никак, никаким образом не цепляли достаточно опытного капитана крейсер а в звании звездного майора 1-го класса. Петр был одиночкой по жизни. Сослуживцы описали бы его кратко, как человека скупого на слова, на чувства, на эмоции. Зато крейсер свой он получил за вполне конкретные заслуги, хотя многие из его сослуживцев давно опустили руки и ушли за штат.
Петр был капитаном с «плавающей командой». Однако слово «плавающей» тут было не в смысле, что корабль с экипажем бороздит океаны, а в том значении, что команда у него сегодня одна, а завтра другая. Постоянным, а не «плавающим», на «Обероне» был только сам Петр Удалых.
На мостике его уже ждали остальные члены экипажа. Прямо в центре каюты стояла Айра с черными, как космос тут вокруг, короткими жидкими прибранными в хвостик сзади волосами, строгим ровным идеально симметричным лицом, на котором, казалось, не шевелился ни один мускул. Лишь только пара ее глубоких темно-карих широких глаз, с кругами вокруг словно у неспящей, бегали по проекционному экрану, анализируя поток информации на нем. Их старшее поколение выдавала именно эта вот привычку получать и впитывать информацию, используя для этого соответствующие органы. Баловаться нейро-линком врачи не рекомендовали, но всячески советовали воздерживаться от частых нейро-коммуникаций. Айра, как и сам Петр, была немолода, но выглядела, как и все офицеры Патруля прилично моложе своих лет. Она была гибридом и так же провела эти 3 цикла в гибернизации. В ковше-кресле помощника капитана сидел синт Веск, описание которого можно уложить в пару фраз – лысая блестящая голова и разноцветные, живущие своей жизнью глаза. Именно они выдавали в нем существо искусственное, но не лишенное сознания и осознания.
Петр, вошел на мостик с большой закрытой чашкой какого-то напитка в руке. В отличии от большинства товарищей по цеху пить, как и есть, он предпочитал нечто не популярное, не массовое.
Ни Айра, ни Веск внешне никак не отреагировали на его появления. Но тут скорее было не неуважение к капитану корабля, а глубокая погруженность в процесс. Уже по прилету вся глубина трагедии с КСП предстала во всей своей красе многочисленным сенсорам. Вдобавок, пока Петр после пробуждения от гибернизации приводил себя в порядок и ходил в кают-компанию, его напарник-синт обеспокоился отправкой дронов к месту трагедии, в то время как сам крейсер лишь неспешно приближался, оставаясь все еще на безопасном расстоянии. Все произошедшее с КСП уже лишь только по вводным данным, поступившим на «Элеон», свидетельствовало о возможном теракте, а значит приближаться и тем более стыковываться с объектом было категорически запрещено во избежание возможной ловушки.
Петр неспешно вошел на мостик и остановился в паре шагах за спиной Айры. На ее приталенном серебристом комбинезоне все так же присутствовали черные весьма заметные полоски траура, на которые капитан сразу нехотя обратил внимание. «Уже 2 месячных цикла прошло! Сколько можно траурничать!?». Петр отхлебнул из чашки. В тишине каюты это прозвучало слишком заметно, но его подобное не волновало нисколько. Петр был у себя «дома», а значит мог и «пошалить».
– Нашли что-нибудь примечательное? – спросил он вслух своим весьма низким голосом, чтоб сгладить громкое употребления жидкости.
– Есть странности – подал голос синт.
– Детонация произошла в ангаре, что косвенно подтверждает предположение о теракте, – добавила Айра, перебив и не дав синту закончить его медлительную речь, – но автоматическая система безопасности проигнорировала разгерметизацию, по сути приговорив всю станцию с командой из 5-и человек.
Синтов с Центрального Сектора недолюбливали и на «Элеоне», и на «Аламахе». Виной тому была субординация. Офицеры-синты из Радужного Кластера обладали весьма широкими, а, главное, особыми полномочиями, перекрывая таковые у своих местных коллег. А на «Элеоне», вдобавок, они не так давно весьма «удачно» и продуктивно провели инспекцию и сейчас наводили порядок, участвуя почти во всех более-менее значимых событиях. А уж комиссия по расследованиям громкого теракта на КСП и на поверхности планеты, никак не могла быть собрана и организована без участия синта из Центрального ОВБ. Петр знал, что самоутверждения за счет вот таких вот, казалось, незначительных подколов и перебиваний «несекущих фишку» синтов, были нормой среди живых офицеров Патруля, но сам он никогда так не делал. Но не потому, что уважал синтов, а просто не хотел и считал такое дело низким и недостойным офицера.
Глаза Петра сфокусировались на левой стороне экрана где вдали виднелось пятнышко станции Альянса «Махаттан-Джарус».
– Уже послали запрос Альянсу? – снова спросил он.
– Сделали сразу же, но они сослались на технические работы и проблемы с внешними сенсорами и антеннами связи – пояснил синт.
Петр улыбнулся и кивнул головой. «Как это удобно! Уверен, наши преторианские друзья знают, куда больше, чем говорят! Ну, ничего, всегда есть другой способ!».
– А что с центром на Парпланде? – снова спросил он, заметив соответствующие материалы на экране во всплывшем окне объемного изображения КСП и ее окружения.
– Нашли записи. Я отправляюсь на планету, чтобы собрать все улики – произнесла Айра, поворачиваясь в сторону Петра и готовясь пойти вон из каюты. – И не надо так предвзято смотреть на мой траур!
Петр пожал плечами и отхлебнул из стакана.
– Он тебе, по сути, никто. Глава Сектора, который пропустил почти все заседания.
– Это не принижает его заслуг! – резко ответила Айра.
– Конечно. Только, как ты можешь траурничать по тому, кого видела раз десять за всю свою сознательную жизнь?
– А это не твое дело. Я буду носить эти черные полоски, пока виновные в его гибели не будут найдены и не понесут наказание.
Петр ухмыльнулся, но не грубо или специально, а скорее на автомате.
– Боюсь, что и всей твоей жизни не хватит дождаться этого. У аламахских всё расследование свелось к выяснению отношений с Терра-Новой.
– Соглашусь с Петром – вмешался синт. – Центральный Сектор так же обеспокоен странностями в расследовании нападения на «Горизонт» и гибели его экипажа вместе с Брайсом Хантером.
Уже возле выхода из каюты Айра остановилась, обернулась и с некой толикой грусти сказала:
– Лучше бы вместо обеспокоенности надавили на них, как следует!
– На данном этапе это невозможно, потому что все согласно Конвенции и протоколам – тут же пояснил на полном серьезе синт.
– А, вот, интересно, – внезапно «закинул удочку» Петр, косясь на покидающую мостик Айру, – не связан ли твой траур с перетряской в руководстве Сектором, а?
Айра резко остановилась. Петр улыбнулся. «И как я сразу не догадался! Гибель Джомара – печальное событие, но лишь прикрытие!». Она, не оборачиваясь бросила, что-то невразумительно и ускорила темп.
– Не соглашусь с Петром. Это никакая не перетряска, а самая обычная инспекция. Снятие с должности, как Айры, так и Тэрии – мера хоть и вынужденная, но, мы надеемся, временная – снова пояснил синт.
«Ага-ага. Белые и пушистые. Не мы такие, но жизнь такая… Развели коррупцию в бабском болоте, а теперь у них, видите ли, траур». Вслух Петр ничего не сказал, но проводил Айру, косым взглядом. Она просто тихо и гордо покинула мостик, направившись к ангару. Петр снова отхлебнул из большой термо-кружки свой напиток. «Ну, что ж. А я, пожалуй, отправлюсь поковыряться в обломках». Он посмотрел на невозмутимо сидящего на прежнем месте Веска Хантера и, зачем-то подмигнув ему, отправился к выходу следом.
Догонять по коридору Айру он не хотел, оно само так вышло. Теперь же он плелся за ней с ее скоростью, думая о том, обогнать ли ему ее или и дальше делать вид, что он все еще скучает по старым добрым временам. «И, все таки, она прехорошенькая! Особенно сзади, когда идет и молчит!».
– Ты что-то хотел? – прервала она его приятную мысль своей через нейро-линк.
– От тебя ничего. Хочу слетать на КСП поизучать, потрогать – спокойно пояснил Петр.
– Туда уже вылетели дроны. Просто дождись их отчета… Этот синт Веск тут на борту не просто так. Он готовит доклад и собирает данные на всех, включая тебя и меня… Мой тебе совет по старой… хм… дружбе: не занимайся ребячеством.
– Спасибо за совет, но нет… Я собираюсь заняться тем, что люблю больше всего.
– Вот ты всегда был такой упрямый! Я ж тебе, как лучше, хочу! … Да пойми ты, сейчас на «Элеоне» мы ничего не решаем, а решают синты с Арктура!
– Оно и понятно. Все потому что вы уже нарешались и дорешались.
– Пошел ты!
Она ускорила шаг и вошла в лифт первой, специально закрыв дверь перед ним. В итоге Петру пришлось еще немного подождать, чтобы отправиться к ангару на нижнюю палубу.