— Им надо было сделать это раньше. Они опять недооценили возможности нашей системы, — отозвался офицер.
Чтобы держать столь шумную лодку в поле зрения, незачем было принимать экстраординарные меры и тратить дорогое авиационное топливо, посылая для подтверждения контакта противолодочный «Орион».
— Вы уже вычислили курс?
— Идет в направлении два-два-пять, толстая, глупая и счастливая.
— Она пройдет через британский сектор. Может быть, они пошлют свой «Нимрод», чтобы присмотреть за ней и потренироваться?
«Нимрод» был британским эквивалентом американского самолета базовой патрульной авиации Р-ЗС «Орион».
— Пометь эти данные и сохрани их. Не упускай ее из виду. Дай мне знать, если случится что-нибудь непредвиденное.
— Есть, сэр! Этот «Ярославль» для нас теперь как кошка с консервной банкой на веревочке.
— Неплохое сравнение. И не забудь подарить этот контакт англичанам, — после этих слов дежурный офицер отключился.
Зачем вообще тратить столько усилий, чтобы незамеченными проскользнуть через SOSUS? Это бесполезно.
Но надо отдать должное настырным русским, иногда они просто творили чудеса. Внезапно, как привидения, их лодки вдруг возникали в Саргассовом море, и тогда в Атлантическом штабе противолодочных сил начиналась приличная нервотрепка, если не сказать паника. Все силы бросались на поиск и наказание нарушителя.
Конечно, американская электроника не чета русской, но уверенность в своей всесильности и непогрешимости порой переходила в самонадеянность, доходящую до идиотизма. Несмотря на явное техническое превосходство, русские иногда ухитрялись играть на равных. Иногда, но не сейчас. Сегодня был явно не их день.
Если бы эти русские — «Янки» и «Ярославль» — «слились» друг с другом чуть пораньше, вне зоны достоверного обнаружения SOSUS, возможно, им и удалось бы проскочить, но сейчас их просто «подставил» свой штаб и разведка — пора бы наконец знать границы зоны SOSUS и назначать рандеву подальше!
А сегодня все их ухищрения уже напрасны и действительно бесполезны.
Оператор слежения испытал даже чувство жалости и сочувствия к русским. Однажды он слышал, как советская подлодка врезалась в судно прикрытия, за которым должна была следовать. У него в ушах до сих пор стоит скрежет и визг раздираемого металла. Предстоящие двое суток для них будут сплошным кошмаром, к тому же бессмысленным. Ему же с тихой грустью надо просто вести «Ярославль» до их расхождения.
Техник-океанограф послал еще одну серию команд, и на главном стенде загорелась надпись: «Янки-1», К-219.
К-219
— До цели двадцать кабельтов, ее курс двести двадцать пять, скорость тринадцать — постоянные.
— Приготовиться к сближению вплотную на глубине сорок метров, — сказал Британов.
Теперь необходимо подрезать ему корму и оказаться в кильватерном следе. Вот тогда-то можно и уравнять скорости, увеличив ход. Внезапно Британову пришла в голову дерзкая идея — всплыть под перископ в кильватере «Ярославля», чем окончательно сбить с толку SOSUS. Транспорт и волны надежно прикроют лодку от гидрофонов. А заодно они примут информацию с берега.
— Акустик! Как горизонт?
— Кроме «Ярославля» — никого. Все чисто.
— Внимание! Всплываем на перископную глубину! Слушать в отсеках! Радисты! Сколько до времени сеанса?
— Семь минут, товарищ командир, — немедленно отозвался Владимир Марков из рубки связи.
— Отлично! Как раз успеем. Боцман — всплывай на семнадцать метров, механик — ход шесть узлов, старпом — к перископу!
Толковый маневр, безусловно, помог бы им незамеченными войти в зону SOSUS, но, к сожалению, не в этот раз. Постоянно ведущие «бой с тенью» командиры советских лодок практически никогда не знали его результата. Противник предпочитал не раскрывать свои карты и тем самым держать их в постоянном напряжении.
Британов оглядел свой ГКП и убедился в его полной готовности. Людям придется сорок восемь часов заниматься сложной и в высшей степени напряженной работой. Через два дня они будут выжаты как лимон. Потом у «первых номеров» ГКП появится шанс отдохнуть и отоспаться. Часов пять-шесть. Не больше.
Для самого же Британова эти два дня, как ни странно, были почти что отдыхом. Ведь самая трудная его работа — не управление, пусть и сложным маневром, а скрупулезный анализ всей обстановки и принятие решений на поддержание скрытности. Каждый офицер даст ему свои рекомендации, но решать только ему. Именно эти решения являются показателем мастерства командира. Именно от них зависит выполнение главной стратегической задачи — постоянная ракетно-ядерная угроза из глубины.
Достигнутый между США и СССР военно-политический паритет держится на спинах подводных ракетоносцев. Одной из ключевых фигур в этой игре сейчас была и К-219.
Итак, за время «путешествия» под «Ярославлем» Британову предстоит подготовить хитроумный план прорыва Фареро-Исландского противолодочного рубежа. Хороший командир всегда просчитывает свою игру на несколько ходов вперед.
— Глубина семнадцать метров.
— Поднять перископ, «Залив».
Ствол с довольно большой округлой бочкой «Залива» — станции обнаружения сигналов любых радаров — начал рассекать поверхность моря вместе с перископом.
— Радиолокационный горизонт чист, видимость полная ночная, слева тридцать пять вижу ходовые огни судна — идет от нас. Дистанция — не более десяти кабельтов.
— Лево руля! Ложиться на курс двести десять, — необходимо вернуться в полосу его кильватерного следа, только там можно увеличить ход, да и то после того, как опустятся выдвижные и лодка начнет погружение на безопасную глубину. — Поднять «Иву», «Ван», «Синтез»!
Выдвижные антенны связи и навигации поползли вверх. Через пять минут Азнабаев и Марков доложили:
— Определено место! Окончен прием информации с берега — получена персональная разведсводка в наш адрес!
Хорошо, теперь вниз и прибавим ходу.
— Старпом! Где «Ярославль»?
— Справа десять, дистанция около пятнадцати кабельтов.
— Опустить выдвижные, погружаемся на тридцать пять метров! Пульт ГЭУ! Капитульский — обе турбины — средний вперед! Но только плавно, мощность реакторов — в соответствии с оборотами!
Лодка мелко задрожала, то ли попав в кильватерную струю «Ярославля», то ли реагируя на набирающие обороты турбины.
— Товарищ командир, плавать на глубине тридцать пять метров запрещено по инструкции, — покраснев от собственной смелости, тихо произнес помощник.
— Запомни: их пишут на берегу, а мы плаваем в море. Если будет надо — я прилеплюсь к его брюху. Страху нет! Ввести режим «Тишина»!
Режим «Тишина» был вынужденной мерой, чтобы хоть как-то уменьшить свою шумность. Останавливались все лишние механизмы, запрещались любые работы, для усиления психологического эффекта сокращалось освещение, и все разговоры велись вполголоса.
— Механик, как лодка?
— Нормально, товарищ командир. Курс двести двадцать пять, скорость тринадцать, глубина тридцать пять.
Прямо как трамвай по рельсам.
Приличная вибрация корпуса, хорошо слышный в носовых отсеках глухой шум и биение винтов «Ярославля» держали всех в напряжении. В характерных звуках проскальзывали металлические нотки, а порой и визг, напоминающий пилу. Возраст судна явно предпенсионный. Но в данном случае — чем громче, тем лучше. Только бы он не развалился.
Итак, сближение прошло нормально. Теперь оставалось надеяться, что им удастся с помощью своего «кита» затеряться в океане и техника их не подведет. «Ярославль» и К-219 напоминали сейчас два самолета, ведущих дозаправку в воздухе.
— Штурман?
Азнабаев появился из своей рубки. Озабоченность почти исчезла с его лица. Широкая, круглая его физиономия обрела прежнее озорное выражение.
— Как наше место?
— Невязка в пределах нормы, но теперь от меня ничего не зависит. «Ярославские робята» могут завести нас куда угодно.
— Хорошо, но хотя бы предупреди нас, когда придет пора отваливать от них перед заходом в кубинский порт, а пока приготовь мне карту Фареро-Исландского порога.
«Ни сна, ни отдыха измученной душе…» — подумал Азнабаев. При плавании в связке у него немного работы, и он искренне надеялся отдохнуть в своей каюте. Теперь же ему предстояло работать с командиром, и кто знает, когда удастся поспать.
— Кстати, штурман. Когда тут восход солнца?
— Часа через два, однако.
— Все шутить изволите, Евгений Равильевич. А между тем это важно. — Британов всегда действовал обдуманно. — Два часа держим дистанцию сто метров, а как рассветет — залезем ему прямо под корпус.
Все стало понятно. Контролировать дистанцию до судна сейчас практически невозможно, а в светлое время через носовую телекамеру его винты будут видны как на ладони. При запасе между рубкой лодки и килем судна всего в пятнадцать метров такая предосторожность вовсе не лишняя. Да и люди привыкнут к ситуации, а то боцман уже весь вспотел.
— Шифровальщика с разведсводкой в центральный пост!
— А я уже здесь, — выходя из штурманской рубки, доложил мичман Васильчук с неизменно опечатанной папкой в руках. Саше было за тридцать, но выглядел он как матрос-первогодок. Долгое время он служил в штабе, но сам попросился на лодку — тут и оклад побольше, и работы поменьше.
Насчет оклада он не ошибся, а вот работы было невпроворот. Через проворные Сашины руки проходили все секретные бумаги, и он вполне мог работать машинисткой в любом машбюро.
Над картой с уже нанесенной разведобстановкой склонились три головы — командира, старпома и штурмана.
— Ну что ж, — выпрямляясь, подвел итог Британов, — пока все нормально. Супостаты ведут себя как обычно. Интересно, куда направляется их лодка из Нью-Лондона?
Отмеченный советской разведкой выход в море новейшей подлодки класса «Лос-Анджелес» пока ничем не угрожал им. Скорее всего, она будет охотиться за более новыми субмаринами класса «Дельта», а старая «Янки» их вряд ли заинтересует.
Вернувшись в центральный, Британов убедился, что «ситуация под контролем» — так любил докладывать бывший старпом Игорь Курдин. Напряженность и волнение первого часа плавания в связке улеглись. Все работали профессионально. За рулями лодки вместо одного боцмана сидели двое, а каждое их движение контролировали механик и вахтенный офицер. В конце концов, тринадцать узлов — лишь половина той скорости, которую они могли развивать под водой.