Артур с низкой подачи бросил им навстречу огромный щит-полусферу — размером чуть ли не со всю арену. Я успела разглядеть усмешку превосходства на губах Каприза: мол, как же этот выскочка меня боится, что такие исполинские щиты ваяет…
Сфера раскрылась по диагонали непрозрачным лиловым стеклом. Пума легко взбежала по ее покатому шипящему боку, пробежала всю немалую длину щиту, а затем спрыгнула аккурат за спиной Эдинброга.
Нимфин, ликующе вскрикнув, наколдовал копье и запустил его в Артура. Артур развернулся на каблуках и щелчком пальцев обрушил свою защиту. Та осыпалась таким кристалльно-осколочным ливнем, что копье мгновенно прибило к земле. Сам Эдинброг выставил против своего же смертельного дождя уже новую сферу, поменьше… «П» — «продуктивность»!
Когда все отгремело, нимфин создал огненный шар и бросил в пуму — пума, изогнувшись изящным полумесяцем, отразила его в Артура, да еще и разбив шар на дюжину более мелких — техника Каскада, ага, это мы проходили. Артур заморозил шары росчерком Абсолютного Нуля…
Заклятья гремели с дикой скоростью.
Каприз нападал, Артур в основном защищался, используя только одну руку. Вторую он держал за спиной, как фехтовальщик — в хороших дворянских домах это считалось особым шиком. Каприз увидел это, фыркнул, но сам руку убирать не стал.
И правильно. Манерам не место на боевой арене.
Признаться, нимфин очень ловко обращался со своей пумой. Он не стал сразу натравливать ее на меня, хотя имел на то полное право. Вместо этого использовал потенциал фамильяра: то передавал кошке пасы, то отражения, то подпитывался энергией — то есть зарабатывал всем этим дополнительные очки за «ассортимент».
Подозреваю, нимфин про себя посмеивался оттого, что я, в отличие от его полезной кошечки, стояла дура дурой, за правым плечом Эдинброга. И не делала ни-че-го… Только испуганно открывала и закрывала рот, перетаптываясь на песке. А потом стала очень соблазнительно — с точки зрения дикого зверя — отпрыгивать туда и сюда.
Совсем как красное полотно матадора…
Наконец нимфину надоело сражаться. Наверное, он прикинул, что все нужные баллы уже набрал — теперь и закругляться можно!
Аллилуйя. Я надеялась, это случится быстрее!
Каприз еще раз скользнул по мне взглядом и решил завершить дуэль по примеру предыдущих студентов. Это было разумно: они с Артуром стоили друг друга и никак не могли пробить брешь один в защите другого. Придавить с помощью пумы жалкую землянку — вот лучший выход! Ведь тогда бой кончится сам по себе.
Каприз что-то гортанно крикнул, и пума, рыча и брызжа слюной, на полном ходу рванула к ошеломленной мне.
Конец игры.
Прыгнула, раскрыв когтистые лапы в прыжке, и… Пролетела сквозь визжащую иллюзорную Вилку. А потом покатилась кубарем по тотчас заботливо подставленной ледяной дорожке.
ТА-ДАМ! Вот и наша хитрость подоспела!
…Иллюзорную меня Артур создал в самом начале, под прикрытием непрозрачного лилового щита. Тогда как настоящая я в тот самый момент — пока пума прыгала поверху — отбежала на край площадки и слилась там с пейзажем. Для этого мы применили ту же технику маскировки, какую юный Эдинброг использовал в деканской спальне в Галлаке. (Надеюсь только, у меня на лбу потом не будет вышивки…). Поэтому Артур и прятал руку за спиной — удерживал плетение.
В общем, весь бой я, как невидимка, я стояла на заранее условленном нами месте, готовая принять обманный пас в тот момент, когда нимфин и пума отвлекутся.
Этот момент случился сейчас. Из-за Ленты Сопряжения Каприз тоже дернулся и схватился за голову — она закружилась — когда пуму завертело на льду.
Артур тотчас кинул в мою сторону формулу Полнейшего Захвата Бедолаги. Я с готовностью шагнула навстречу плетению и вывернула руки хитрым образом там, чтобы заклятье, достигнув меня, разделилось пополам и рвануло в две стороны — в спину нимфину и в хребет пуме…
Победа была так близка! Мы точно получим высший балл — за сотрудничество, за атаку, защиту, находчивость и, черт возьми, милосердие: Захват не причиняет боли.
Но…. Не успела формула долететь до соперников, как над ареной вдруг разнесся низкий звук «Бом-м-м!».
Все заклятья потухли разом, как отрезало. Я ошарашенно обернулась. Чертов гном, стоящий у гонга, поднял табличку «ПЕРЕРЫВ».
Ах ты ж…
Я перехватила взгляд Каприза. Он был многообещающе-убийственен.
Помощники экзаменаторов вытолкнули нас с арены в разные стороны и всучили бутылки с водой.
— Три минуты отдыха! — орали они, отвратительно-бодро похлопывая нас по плечам. — А потом снова в бой!
— Черт! — испуганно бормотала я, глядя на Артура. — А теперь-то что?! Наша хитрость использована! Щас пума точно сходу меня убьет!
— Я тебя щитом окружу, не убьет.
— Но ведь нельзя держать стабильный щит и кидать атаки одновременно! Что, еще целый раунд в обороне простоим? И снова перерыв? И так до вечера?
— Я могу опять сделать тебя невидимой, ты где-нибудь затаишься…
— Пума — дикое животное, эй! Она меня по запаху мигом найдет! В первый раз она просто не ожидала подвоха, поэтому не искала вовсе…
— М-да.
Артур тоже был не очень счастлив.
— Ладно, — сказал, одним махом выливая всю бутылку воды себе на голову, чтобы охладиться.
Паника паникой, а я невольно зависла, глядя на этот воистину рекламный жест. Вот умеет же быть секси, когда хочет, а. Или, скорее, когда, наоборот, не хочет. А думает о чем-то своем. Выживабельно-важном. Умном. И глаза темнеют, а брови сдвигаются грозовым фронтом…
— …Ладно, — повторил Артур, тряхнув головой. — По правилам я не имею права трогать чужого фамильяра, но своего, конечно же, могу. Есть одно заклятье, которое по-хорошему занимает минимум час вязи, иначе истощает колдуна очень сильно, но… Ай, фиг с ним, восстановлюсь как-нибудь, — он будто сам себя на что-то уговаривал. — Помнишь, я нарастил тебе русалочий хвост?
— Ну.
Нас уже звали обратно на арену.
— Я тебе об этом не сказал, но меня восхитило, как быстро ты адаптировалась к измененному телу. Это какая-то землянская особенность — вы очень легко подстраиваетесь под обстоятельства, помню по Борису… Мы, галианцы, по полдня страдаем, даже если нам просто перепонки сделать. Короче, Вилка.
Мы уже выходили на песок. Зрители хлопали. Экзаменаторы что-то бубнили.
Артур на мгновение затормозил, тремя пальцами взял меня за подбородок и, глаза в глаза, чтобы точно дошло, сказал:
— Я сейчас тебя сделаю тигром, окей?
Глава 29. Р-р-р-р… моё…
Нет, не окей! СОВСЕМ НЕ ОКЕЙ!
…Хотелось закричать мне, но я только судорожно кивнула.
И попросила:
— Сделай гигантским тигром, ладно? Чтоб я была гораздо больше пумы.
Потому что это определенно тот случай, когда размер имеет значение.
— Обещаю, — кивнул Эдинброг.
Главный экзаменатор приподнялся из бассейна и с плеском упал обратно, знаменуя начало раунда… И тотчас Артур стал колдовать.
Он быстро крутил запястьями, перекатывался с пятки на пятку и раскачивал тело — как в цигуне, поставленном на перемотку. Студент что-то шептал, глаза его вспыхнули нестерпимо алым. Воздух вокруг нас сначала помутнел, а потом в нем начали проявляться потоки света, похожие на закрученные ленты гимнасток. Или скорее даже на светящиеся золотом цепочки ДНК…
Я не знала куда смотреть: на яростного Артура или на наших соперников. В первый момент они не поняли, фигли Эдинброг стоит к ним спиной, пусть бой уже начался. А теперь осознали и сорвались нам навстречу, явно намеренные пресечь безобразие на корню.
Вот только истинное безобразие неукротимо!
Эдинброг зубами схватился за край одной наколдованной цепочки и втянул ее, как длинную мармеладку. Потом он махом собрал остальные «ДНК» в букет, смял их в кулаке, подшагнул ко мне и вдруг сделал две вещи одновременно.
Во-первых, он резко опустил руку с чарами мне на грудь, в район сердца (вообще я бы сказала «он ударил меня по груди», но это звучит абьюзивно даже в условиях боя).
Во-вторых, Артур подтянул меня к себе, наклонился и… поцеловал.
Точнее, в первую секунду я подумала, что это поцелуй. И решила, что Эдинброг свихнулся. Или просто оказался яростным, воинствующим романтиком. Что, в принципе, то же самое.
И что я свихнулась с ним заодно — потому что внезапная, оголтелая радость, заполнившая меня от его касания, явно сигнализирует о каких-то сбоях в системе… Например, о намечающейся болезни, чей международный шифр — F 63.9. (Якобы. На самом деле информация о том, что ВОЗ категоризировала влюбленность как расстройство — всего лишь интернет-утка года эдак две тыщи десятого).
Но, в любом случае, это оказался не поцелуй. А всего лишь способ передачи импульса для скоростной трансформации.
Губы Артура прижались к моим, теплым и удивленным, язык напористо толкнулся вперед, и мне показалось, что в меня скользнул луч закатного солнца, кем-то оторванный от звезды и теперь мечущийся в поисках дома. А в сердце тем временем скользнул еще десяток таких лучей…
Они встретились где-то в районе гортани, и я вдруг хрипло, по-звериному застонала в губы Эдинброга. В огромных зрачках колдуна я увидела, как сменяют цвет мои радужные оболочки. Они стали желтыми. Тигриными.
Артур погладил меня по затылку:
— Хороший стон. Но сейчас лучше рычи, — шепнул он, отстраняясь, и не глядя швырнул себе за спину силовой волной, отбившей нимфина назад.
А пума и так замерла. Напряженная.
Ибо со мной стали происходить дикие вещи… Меня будто уменьшило — сжало до маленькой точки, проблеска сознания, такого плотного, что я почувствовала себя белым карликом — звездой, готовой взорваться — а потом… Ну да, собственно, так и случилось.
Потом меня взорвало. Как попкорн.
Уже в новое тело. Никаких жутких ломок хрящей и сухожилий, хвала небесам. Просто взрыв света.
И вот я тигр. Ох!..
Мысли тотчас запутались и потерялись.