«Я знаю, что я сомневаюсь, следовательно, я существую»[28].
По всей вероятности, то, что я сознаю, что сомневаюсь, доказывает, что я существую. Но не наверняка. Я могу заблуждаться, думая, что сомневаюсь, и считать, что у меня есть сомнения, когда на самом деле их нет. Другими словами, я могу ошибочно думать, что сомневаюсь, а на самом деле не сомневаться. При этом если я сознаю, что могу заблуждаться по поводу своих сомнений, то, скорее всего, я существую. Так или иначе, обманчивое убеждение в том, что я сознаю, что сомневаюсь или заблуждаюсь, скорее всего, доказывает, что я существую. Так что позвольте мне предположить, что с высокой степенью вероятности это так.
«Судом последней инстанции, стандартом здравомыслия является разум»[29].
Разум может быть стандартом здравого смысла. Но что, если, имея пагубные представления, я думаю, что они здравые? Что, если я существую без воли и своих суждений и, как амеба, выбираю «правильный» путь наугад, но (статистически) все еще считаюсь живым? Что, если я просто чувствую, что совершаю «правильные» поступки, не осмысляя и не оценивая их?
«Знать – значит знать, что знаешь».
Да. Было бы трудно знать, что знаешь, не зная, что знаешь, что знаешь. Но разве невозможно? Можно получить черепно-мозговую травму и чувствовать, что знаешь, и избежать несчастного случая со смертельным исходом, не зная, что знаешь.
«Бытие есть само по себе… оно – не пассивность и не активность».
Будь бытие только само по себе, разве мы могли бы сознавать его? Нет, для этого нужно быть более, чем просто живым.
«Кьеркегор рассматривает тревогу как постижение ничто»[30].
На мой взгляд, Сартр говорит о том, что человеку необходима жизнь или его собственное «что-то», чтобы не испытывать страх. Но, сказав это, он сам себя погружает в тревогу.
«…Всякое знание есть сознание знания».
С этим можно согласиться, если определять знание как сознание. Также можно сказать, что все чувства, даже малейшие, являются некоторой частью сознания, так как всякий раз, испытывая то или иное чувство, вы его в какой-то степени осознаете. А как еще понять, что такое чувствовать?
«…Я никогда не являюсь никакой из моих позиций, никаким из моих действий».
Насколько я знаю, Сартр сделал это заявление в 1943 году, тогда как Альфред Коржибски сказал об этом на десять лет раньше: «Я есть множество моих чувств и поступков, а не что-то одно из них».
«Он [самообман] пытается также конституировать меня как являющегося тем, чем я не являюсь».
Я притворяюсь кем-то, кем не являюсь, и в некоторой степени знаю об этом. Если я вру, что у меня есть деньги, то это не самообман, а ложь. Если я говорю, что я богат, т. е. причисляю себя к состоятельным людям, зная, что денег у меня немного, то это самообман. Как сказал бы Коржибски, я не могу быть богатым каждый раз, когда у меня есть немного денег.
«…Сознание, которое в своем бытии одновременно есть то, чем оно не является, и не есть то, чем оно является».
Не обязательно! Бывает, что я осознаю, что мне кто-то нравится, а бывает, что и нет. Я не всегда пребываю в сознании или без сознания полностью. Разве я не могу быть в сознании частично?
«…Стыд есть мой стыд перед другим; эти две структуры неразделимы».
Нет. По всей видимости, Сартр понимает, что стыд бывает двух видов: 1) стыд за свой поступок (скажем, за обман кого-то), который подразумевает и того человека, которого вы обманули, и отождествление всего себя со своим обманом; и 2) стыд только за свой поступок (обман), но не за всего себя целиком.
При этом Сартр не видит между этими видами стыда принципиального различия. А если так, то он обходит стороной очень важный момент: можно стыдиться любой мысли, чувства или действия, отмечая, что они «плохие» или «постыдные», но при этом не стыдить себя за то, что вы так думаете, чувствуете или поступаете. В этом случае можно сказать так: «Я поступил неправильно и не добился своей цели, но плох мой поступок, а не я. Я не мой поступок, хоть я и несу за него ответственность. Как человек, который этот поступок совершил, я могу измениться и в следующий раз повести себя лучше». Таким образом вы избавляетесь от нездорового стыда за себя, а стыдитесь только того, что сделали.
Сартр понимает, что большинство тех, кто осознанно поступает «плохо» по отношению к другим (которые их за это осуждают), считают, что у них нет иного выбора, кроме как винить себя и свои поступки. Но выбор есть – особенно если следовать принципам РЭПТ, – и его можно обратить себе во благо. Люди не являются своими проступками, хотя нет никаких сомнений, что они их совершают. Но благодаря РЭПТ, даже поступая плохо, они не чувствуют себя плохими людьми. Сартр вплотную подошел к пониманию этой идеи, но так и не разглядел ее полностью. Ему почти, но не до конца, удалось постигнуть концепцию безусловного самопринятия (БСП).
«Вероятно, что этот объект является человеком… он может размышлять о некотором предприятии… он может быть глуп…»[31].
Да. Он может мечтать, быть в оцепенении или в замешательстве. Как правило, если он «видит» мужчину, то с высокой степенью вероятности это мужчина. Но не наверняка. Он может быть слеп или отвлечен от всего мира.
«…Любить – это значит хотеть, чтобы меня любили, следовательно, хотеть, чтобы другой желал, чтобы я его любил».
Не всегда! Можно, например, любить Гитлера, быть одержимым и ослепленным своей любовью, но не желать взаимности. Обычно, если я люблю кого-то, то хочу, чтобы и он любил меня. Но не всегда! Даже если моя любовь не разделена, я все равно могу получать от нее удовлетворение и не нуждаться в том, чтобы меня любили в ответ.
«…Я сохраняю прошлое в себе и решаю действием вопрос о его значении».
Да. К прошлому можно относиться хорошо, плохо или с безразличием. Мы сами наделяем его смыслом, придерживаемся этого смысла или изменяем его. Можно на протяжении долгих лет думать, что отец пренебрегал вами, а затем понять, что в силу свой занятости он был вынужден так поступать, считая, что именно таким образом он выражает свою любовь и дает вам все самое лучшее.
«…Психоаналитическое объяснение его случая является вероятной гипотезой…»
Да. Бывает, что психоаналитические «объяснения» оказываются «истиной», но большинство из них строятся на догадках, которые вполне могут быть ложными. Я сам решаю, верна ли интерпретация моего психоаналитика. Один и тот же анализ сегодня мне кажется «верным», а завтра – «ошибочным».
Подведу итог: у Сартра можно найти много хороших тезисов, особенно о том, что касается стыда. Но ему не до конца очевидно следующее.
▶ Вы не должны стыдиться себя, даже когда ваши поступки безнравственны и вы понимаете, что от них страдают другие люди.
▶ Время от времени ваши поступки могут нарушать нормы морали, принятые в вашей социальной группе, но это не делает вас аморальным человеком.
▶ Вы живете в обществе других людей, и для сохранения всеобщего блага с ними следует выстраивать хорошие отношения. В этом вам поможет безусловное принятие себя и других, но вас никто не обязывает придерживаться этих жизненных принципов.
▶ Добровольный отказ от безусловного принятия себя и других, скорее всего, скажется «плохо» и на вас, и на вашей социальной группе. Но к плохим результатам может привести и условная самооценка (УСО), и условное принятие других (УПД), которые свойственны многим людям. А если так, то придется принять эти риски без нытья и направить свои силы на то, чтобы менять жизнь – свою и других людей – к лучшему.
Глава 16. Пауль Тиллих и безусловное принятие себя и других
Хотя у истоков экзистенциализма стояли Хайдеггер и Сартр, наиболее досконально концепцию безусловного принятия себя и других рассмотрел Пауль Тиллих в книге «Мужество быть» (1952). В мои руки эта книга попала на следующий год после ее издания, и так как в это время я трудился над созданием РЭПТ, то доработал и положил в ее основу многие из блестящих идей Тиллиха.
К несчастью для нас обоих, Тиллих был даже слишком гениален: дав детальное описание многочисленным видам и подвидам БСП и БПД, он не смог за деревьями увидеть леса. Основными формами принятия Тиллих называет разные степени мужества быть, но они сами, так же как и пути к их обретению, часто теряются в потоке его размышлений. Продвигаемые им идеи предельного интереса, веры в Бога и онтологии бытия-здесь не находят у меня отклика. Они неприемлемы для «подлинного» принятия себя и других, о чем я и попытаюсь рассказать в этой главе. Несмотря на то что эти идеи действительно отличаются от условной самооценки, их нельзя назвать «по-настоящему» безусловными.
Тем не менее Тиллих пытается это сделать, когда пишет, например, о том, что мужество «…предполагает принятие нужды, тягот, ненадежности, страдания, возможного разрушения»[32].
«…тот, кто обладает мужеством быть частью, обладает мужеством утверждать себя как часть сообщества, в котором он участвует». Реакция человека, который обладает мужеством быть, – это «мужество отчаяния, мужество принять на себя свое отчаяние и сопротивляться радикальной угрозе небытия, проявляя мужество быть собой».