— Я живу как в вакууме, — прошептала я. — Пап, мне толком никто ничего не говорит, я про твоих адвокатов, про друзей вообще молчу… Новости стараюсь не читать, там столько дерьма пишут…
— И правильно не говорят, — отрезал папа. Манера его точно не изменилась, осталась такой же жесткой. — Я так решил, что тебе не нужно ничего знать, вы с Артуром вообще… ладно, это потом. Саша, нужно отдать твою квартиру.
От изумления я вытаращила глаза. Рот сам собой приоткрылся. Чего угодно я ожидала, но не этого. Папа тем временем продолжал чуть мягче:
— Так надо, дорогая моя. Надо для того в том числе, чтобы я смог быстрее все уладить. На улице ты не останешься, конечно, поживешь пока в нашем доме, а дальше решим, что делать.
— Т-то есть как… отдать? Кому? — тупо переспросила я. В голове не укладывалось, что моя квартира могла кому-то понадобиться и главное — зачем? — А… а как же я?
— Говорю тебе, поживешь за городом в нашем доме, — раздраженно повторил папа. — Он все равно сейчас пустой стоит. Там и тихо, и безопасно, и… Саша, это не обсуждается. Ефим подготовит документы, тебе нужно будет только подписи поставить. Ты и прописана, кажется, в доме.
Я молча кивнула. Папа эту квартиру мне подарил три года назад. Не хотел, чтобы я с Криськой цапалась при нем, да и вообще чтобы не мешала его новому семейному счастью с молодой женой. А теперь беременная супруга отдыхала на Сардинии — дочку можно обратно вернуть. Получается, так?
— Да, все верно, — только и смогла я сказать вслух.
— Вот и отлично, — впервые улыбнулся папа. — Это не займет много времени, можно уже сегодня подписать все бумаги, вещи до понедельника перевезешь обратно к нам.
Он начал подниматься со стула. Это что, весь разговор? А как же?..
— Пап, ты даже не спросил, как у меня дела. Столько всего произошло! Я, кстати, на работу устроилась.
Вот тут на его лице появилось нечто похожее на удивление.
— Серьезно? Ты? Зачем? У тебя совсем денег нет, что ли? Говорила, что с Артуром все разрулила.
Я чуть не закричала в голос. Нет, не разрулила! Он хотел меня изнасиловать, он избил моего парня, а ты доверил ему меня! Свою единственную дочь! Артур подонок и мерзавец! У меня на карте осталось всего несколько тысяч! За эту неделю я похудела на два килограмма, а сейчас питаюсь в столовке говенными сосисками и пюре! Я сама себе делаю маникюр и педикюр, у косметолога не была вечность! И да, жду и молюсь, когда мне выплатят зарплату!
— Артур не дал мне ни копейки, — призналась я, еле сдерживая злые слезы. — Хотела продать машину, но попала в аварию, а колечко Аракчеева оказалось полной лажей, па. Я на мели. А теперь еще и без квартиры.
— Не жалуйся, Саш. Подпиши документы и переезжай в дом. Обещаю, мы скоро увидимся. И уже не здесь.
Он ободряюще кивнул мне и вышел из комнаты.
Я никогда особо не парилась насчет своей квартиры. Ну есть и есть. Да, можно было подарить своей дочери таунхаус в более элитном клубном доме на Остоженке или Пречистенке с видом на Кремль или хотя бы на храм Христа Спасителя. Но для первой своей недвиги* — вполне неплохо, да и лицезреть счастливую Криську в нашем доме было невыносимо. Так я рассуждала три года назад.
Я стояла посреди гардеробной. Только сейчас понимала, что безумно люблю свою квартиру и не хочу отдавать ее невесть кому. И раньше бы ни за что не отдала. С какой вообще стати?!
— Никогда не думал, что у девушки может быть столько одежды!
Леша заглянул в гардеробную и, заметив мою реакцию, тут же удрал обратно в спальню.
— Я женщина, Смирнов! — крикнула ему вдогонку. — Ты хоть понимаешь, что это значит?!
Стажер явно не понимал, но больше своих дурацких соображений не высказывал. Явно догадывался, что мне и так тошно, поэтому молча помогал собирать вещи, которых оказалось слишком много! К шмоту я его, конечно, не допустила, но с посудой на кухне Смирнов реально помог.
— Плазму тоже снимай, — командовала я. — Ничего ценного этим ублюдкам я не оставлю!
Бумаги о продаже квартиры какой-то левой бабе я подписала еще два дня назад. Ни гроша за это не получила, только «спасибо» от папиного адвоката.
По гардеробной бродила как пришибленная, перебирала платья, сумки, пояса, брюки, топики, отыскала пару шуб, о которых забыла. Теперь все это нужно было увозить.
— Я кофе тебе сварил на кухне. — Леша утешающе погладил меня по спине. — Давай я сам соберу, скоро уже грузчики приедут.
Когда через полтора часа мы ехали в такси впереди грузовика с моими вещами, я задала вопрос, который меня мучил много дней.
— Смирнов, вот скажи мне: что с тобой не так?
— В смысле? — Леша устало потянулся. Восемь больших коробок только с одеждой собрал, пока я кофе пила и прощалась со своей квартирой.
— Я тебя мало знаю, конечно, но ты ведь умный и ответственный. Кроме идиота Берга тебя все любят в компании, ни одной вредной привычки пока я у тебя не обнаружила. Короче, почему ты всего лишь стажер?
— Тебя это напрягает? — с улыбкой спросил Леша. — Меня — нет.
— Немного, — призналась я. — Никогда не встречалась со стажером.
— А я — с такой красивой девушкой. — В голосе Смирнова я услышала столько искреннего обожания, что мне стало неловко за свой наезд. Оставалось надеяться, что он не понял моих претензий. Докапываться до него сразу расхотелось.
Когда мы подъезжали к нашему дому, на меня нахлынули противоречивые чувства. С одной стороны, я не хотела сюда возвращаться, это было для меня поражением, с другой — сейчас дом принадлежал мне, и я хотя бы ненадолго смогу побыть в нем хозяйкой, как во времена, когда мы с папой жили вдвоем.
По дороге я поглядывала на Лешу. Интересно, насколько сильно он впечатлен? У нас не просто дом, у нас, по сути, поместье на полгектара земли. Вряд ли мой стажер бывал в таких местах. Многие приятели из очень состоятельных семей, когда впервые здесь оказывались, только завистливые слюни и глотали.
— Ну как тебе? — не вытерпела я.
Как минимум я ожидала одобрительных комментариев, а не вот это:
— Нормально. Но слишком много для небольшой семьи. Зачем?
Дурак рязанский! Что тут еще скажешь!
На крыльце дома стояла наша экономка. Я запоздало подумала о том, что за три недели ни разу не позвонила ей и не поинтересовалась, что вообще с домом происходило после того, как здесь прошли обыски и Криська оперативно свалила в Италию.
— Похоже, никто не разбежался, — озвучил мои мысли Смирнов, когда из дома вышли две горничные и садовник.
И точно: когда через несколько минут подъехал грузовик с вещами, персонал быстро начал заносить коробки в дом. Леша остался на улице помогать, а мы с Ларисой Андреевной пошли пить чай.
— Я занята была очень, поэтому и не приезжала, — объяснила я, поедая домашние круассаны. — Рада, что дома все нормально.
— Это только неделю как следователи не приезжают, — покачала головой Лариса. — А так на работу каждый день сюда… Но ничего, Бориса Сергеевича обязательно дождусь. Он очень просил… Дело не только в деньгах, важно отношение…
— Каких деньгах? — Я триггернула** на больной для себя теме.
— Саша, это не секрет какой, но все-таки деликатной вопрос. — Лариса понизила голос: — Борис Сергеевич всему персоналу велел поднять зарплату в три раза, чтобы никто не разбежался. Не хотел, чтобы я набирала новых людей… сами понимаете, какая ситуация…
Больше я ничего не слышала, кивала ей машинально. У папы нашлись деньги на чужих людей. Наверняка и на многое другое, куда более важное, чем родная дочь. Мне стало совсем не по себе. Я несказанно обрадовалась, когда в гостиную заглянул Смирнов.
— Я вот думаю, может, на самом деле я ему не родная, а?
Леша меня успокаивал, пока я металась среди коробок в своей спальне. Тщетно. Никакое самовнушение, что я поступила правильно и что это все ради папы, мне не помогало. Почему отец поступил так со мной?! Я же ему все объяснила, но он толком даже слушать не стал. За что?! Да, я не была идеальной дочерью, а после его второй женитьбы наши отношения стали еще хуже. Но у меня же никого кроме него нет!
— Ты себя накручиваешь, Саш. И… давай пойдем погуляем, не будем мешать.
Я обернулась: горничная распаковывала очередную коробку. Даже имени ее не помнила, но о ней папа позаботился, а меня спихнул на Артура.
На улице хлынул ливень. Идея прогулки сдохла в зародыше. Я сидела в папином кабинете вместе с Лешей и думала о том, что зря приехала в дом. Все вокруг напоминало о прошлом, о той жизни, которую — теперь я начала это осознавать — уже не вернуть.
— Что это за фотографии? — поинтересовался Леша, держа в руке рамку, где мы с папой и Артуром ужинаем в каком-то ресторане с друзьями Аракчеева. — Кто это?
— Шут его знает. — Я пожала плечами. — А в чем дело?
Смирнов поставил рамку обратно на стол и, подойдя ближе, уткнулся носом в мою макушку.
— Просто хотел переключить твое внимание. Тебя всю трясет здесь. Уверена, что хочешь остаться? Может, поедем ко мне?
— Променять свой огромный дом на твою съемную комнату? — Я хрипло рассмеялась. — Ты понимаешь, что он позвал меня только для того, чтобы я квартиру отдала?!
Слезы снова подступили к горлу — ну никак я не могла справиться с болью и обидой на папу.
— Я вообще нужна кому-то просто так?!
— Мне нужна! — с готовностью ответил Смирнов. Да так бодро, что я даже улыбнулась. — Я понятия не имел, чья ты там дочь, да и сейчас плевать.
— Обещай, что не кинешь и не сольешь меня! — Я осознавала, что веду себя как ребенок. Что имидж гордой дочери вице-мэра сильно так потускнел.
— Никогда, Саш. — Леша преданно смотрел мне в глаза. — Никогда тебя не кину, не предам, не обману. Мне ты можешь верить всегда.
Глава 24
«У вас назначено совещание на 13.30», — в правом верхнем углу выскочила напоминалка. Я раздраженно удалила ее с экрана. На это время я договорилась с Лешей сходить пообедать, а теперь пришлось все отменять и топать к замше. Со вчерашнего вечера разбиралась с почтой — часть писем с задержкой приходили, ежеминутно дергали то клиенты, то подрядчики. У меня голова шла кругом от всей этой хрени. Я мало что понимала, Ирка Горячева постоянно где-то шлялась, так что помощи от нее было как от козла молока!