«Ум, честь, безстраш iе». Девиз, выгравированный на клинке по заказу Петра. Девиз, которого она старалась по мере сил быть достойной.
Шведы остановились. Дистанция — метров пятнадцать, а то и меньше. Изготовились к стрельбе и дали залп. При такой плотности огня было очень странно, что половину полка не выносит сразу, но гладкоствол — это гладкоствол. В первых рядах русских солдат выбило человек пятьдесят, и места убитых тут же занимали в строю их товарищи из второго ряда.
— Готовьсь! — Катя подняла шпагу к небу.
Первая шеренга встала на одно колено, изготовившись к стрельбе, вторая должна была стрелять стоя.
— Пали!
Грохот нестройного залпа, дым, запах сгоревшего пороха. Падающие солдаты в первых рядах противника. Перья на шляпе офицера, стоявшего напротив неё, развевавшиеся на ветру…
Далеко не у всех провинциальных полков фузеи со штыками, как у гвардии. Здесь ещё не сняты с вооружения устаревшие багинеты, которые следовало примкнуть, то есть вставить рукоятями в стволы. А значит — нельзя было ждать второго залпа. Так они решили на совете перед боем.
— Багинеты — примкнуть! — скомандовали один за другим русские офицеры. — Вперёд!
И строй качнулся, начиная разбег…
…Когда над линиями русских пролетели те невероятные ракеты, через пару мгновений взорвавшиеся над головами его солдат, Карл ещё верил в успех. Его каролинеры были непревзойдёнными бойцами, а значит, имели все шансы одолеть противника во встречном бою.
Когда шальное ядро наповал уложило лошадей, возивших носилки, Карл только посмеялся, заявив, что раз он уцелел, то его хранит сам Бог. Оставшиеся в живых драбанты подняли это «кресло» на плечи и носили короля вдоль рядов второй линии, чтобы воодушевить шведов.
Когда в правый фланг врубилась русская конница под началом Меньшикова, а левый, атакованный с фронта русской гвардией, попал ещё и в «огневой мешок» егерей, Карл сделал ставку на своих драгун. Начался конный бой, где шведы тоже могли кое-чему поучить русских.
Но когда сломался пехотный строй, а чудом уцелевшие каролинеры побежали, когда ещё одно ядро убило носильщиков Карла и тот оказался бессильно лежащим на земле — король наконец понял, что Бог отвернулся от него.
— Шведы!!! — заорал он, едва двое драбантов подняли его на плечи. — Стойте, шведы!!! Сражайтесь!!!
Но шведы его уже не слышали. А генерал Крузе с расширенными от ужаса глазами приказал посадить короля в карету и немедленно увозить отсюда. Напрасно Карл угрожал генералу судом: тот тоже ничего уже не слышал.
«Тебя же предупреждали, — Карл словно раздвоился — и другая его половина, трезво оценив обстановку, размышляла совершенно спокойно. — И сторонники, и враги. Ты не услышал. Так чего же ты теперь ждёшь от шведов?»
Он ещё пытался противиться драбантам, усаживавшим его в карету, но затем смирился с судьбой. Если всё так обернулось, следует подумать о том, что ещё можно спасти.
Там, у города, стоят резервы. С ними можно будет хотя бы уйти, избежав нового позора[104].
…Здесь шла своя Полтавская баталия. Малая, но — часть той, великой.
На великом и малом полях этого сражения сказали своё слово не только егеря, устроившие шведам фирменный огневой мешок, но и простые пехотинцы. «Сам погибай, а товарища выручай» — не было фигурой речи. Русские солдаты и там, и здесь показали, что умеют сражаться в общей свалке не каждый сам за себя, а малыми звеньями, прикрывая друг друга. И непобедимые доныне каролинеры не выдержали такого напора. Сломали строй и… побежали с поля.
И с большого, и с малого.
На обоих полях Полтавской битвы рождалась совершенно новая русская армия, которая, сама того не зная, в течение пяти лет впитывала в себя боевой опыт трёх веков иного мира. Вроде бы звучали те же имена, шли в атаку те же полки, плескались по ветру те же знамёна, но выучка и настрой были иными.
Исход дела решили не одни лишь порох и свинец, железо и бронза. Исход баталии в итоге решили люди.
Весть о тотальном и феерическом разгроме шведов пришла сюда вместе с пехотинцами Ренцеля, подошедшими на подмогу полтавскому гарнизону. Их удар добил остатки седерманландцев, крунубергцев и королевской гвардии, а плотный ружейный огонь отогнал шведскую конницу, с которой уже сцепились насмерть белгородские драгуны.
Осада Полтавы, длившаяся в этой истории всего неделю, завершилась. А трофеем участников «малой Полтавской баталии» стала куча сундучков, набитых серебром и золотом. Здесь и на первый взгляд было много, слишком много денег для отдельно взятой армии, даже королевской. Видимо, Карл Карлович даром времени не терял, «прихватизировал» в Польше и в Малоросии всё, до чего мог дотянуться.
— Нихрена ж себе они пограбили, — озадаченно сказала Катя, когда офицеры, выставив охранение, бегло осмотрели содержимое тех сундучков. — Да тут годовой бюджет Швеции, не меньше[105].
В этом бою она заработала ещё пару скользящих ударов шпагой, а кафтан пришёл в полную негодность, будучи изорван шведским штыком. Хорошо, что и сама умела уворачиваться, и рядовой Новиков молодец. Прикрывали друг друга, и в итоге хоть и ранены, но живы. А их противники — не очень.
Мелькнуло воспоминание: богато отделанный мундир офицера, его перья на шляпе… Швед был отменно здоров и силён, прекрасно владел шпагой. У неё, ослабленной прежними и новыми ранами, были против него весьма невеликие шансы. Но багинет рядового Новикова пробил шикарный сине-жёлтый мундир прямо против сердца — когда офицер изрядно потеснил солдат-девицу с явным намерением вскорости её добить… И она затем отплатила рядовому взаимностью, ударом своего верного ножа уложив каролинера, собравшегося заколоть Новикова штыком в спину.
«Сам погибай, а товарища выручай».
После боя Катя подарила Новикову этот нож — на память. А тот отдарился отличным трофейным кинжалом, снятым с убитого шведского офицера.
— Деньги перевезём в крепость, — заявил Келин. Он, кстати, тоже активно участвовал в бою. — Пленных — туда же. Явится государь — ему и передадим.
— Драгуны частью ушли, в Пушкарёвку, — Меркулов, бывший здесь же, тяжело опирался на разряженное ружьё: вражеский палаш проехался ему по ноге. — Догнать бы.
— Они — не наша забота, — ответил ему полковник. — Мы и без того сделали более возможного.
— Эта война — окончена, — слабо улыбнулась Катя. — И слава Богу…
Она не могла знать, что в это же самое время почти те же слова слышит король шведов, готов и вендов, коего драбанты старались увезти подальше от разразившейся катастрофы. И говорит ему эти слова её родной брат.
— …Всё, ваше величество, — голос Евгения был ровным, невозмутимым. — Война окончена. Всем, кто сдастся, гарантирую жизнь.
Шведские драбанты готовы были по первому же знаку короля растерзать наглеца в егерском мундире. Но Карл, подняв руку как знак не двигаться, молчал. Егерь здесь не один, а с большой компанией. Начнётся заварушка — ещё неизвестно, кто кого одолеет… Он хорошо помнил этого человека: когда-то тот, в чине поручика лейб-гвардии, определял очерёдность караулов в покоях пленённого короля. А иной раз и сам охранял его персону.
Словом, это один из тех немногих, кого Карл по-настоящему боялся, до дрожи. И сейчас шведский король, раздавленный свалившимися на него невзгодами, застыл, словно кролик перед удавом. Этот человек был олицетворением его ужаса.
Впереди короля могло ждать спасение — там, в Пушкарёвке, должен был ожидать резерв, подойти осадные полки. Там была казна, там ждал гетман со своими казаками. Позади неотвратимо приближалась русская конница — Меньшиков, Волконский, Ренне. Там, позади, русская пехота преследовала, добивала и брала в плен остатки каролинеров. А здесь, прямо здесь — эти ужасные егеря. И человек, который, как говорили, и создал у русских сей род войск.
Судя по всему, Господь и впрямь сегодня отвернулся от шведов.
— Война окончена, ваше величество, — повторил Черкасов по-немецки. — Вашу шпагу.
Где-то с минуту стояла такая тишина, что все боялись даже вздохнуть. Любое неосторожное движение могло спровоцировать обоюдную бойню. Но вот наконец король, словно во сне, медленно опустил руку, вытянул из портупейной петли шпагу вместе с ножнами и так же медленно протянул её командиру егерей.
Шведы, угрюмо глядя на это, стали бросать оружие. Если король так поступил, то у и них вариантов тоже нет.
— Я сдаюсь, — ничего не выражающим голосом сказал Карл, глядя куда-то в пространство. — Но вы не правы, сударь. Война не окончена.
— Посмотрим, — произнёс Евгений, принимая у него шпагу. — Следуйте за нами.
Эпилог
Полтавская баталия отгремела. Нашлось в ней место и героизму, и трусости, и хитрости, и глупости, и трагедии. Но не обошлось и без курьёзов. К таковым стоило отнести факт пленения гетмана Мазепы донскими казаками. Нет, Иван Степанович в минувшие годы приложил немало усилий, чтобы испортить отношения с Войском Донским, то подбивая казаков на недовольство, то посылая своих запорожцев это же недовольство давить. Но когда донцы, в буквальном смысле бросившие старика гетмана к ногам Петра, поклонились и представились, «немезидовцы» едва сумели подавить смех. Ибо их наказного атамана звали Кондратием Булавиным.
Сказать по правде, не рассмеялись они ещё и по иной причине: «Немезида» впервые за шесть лет понесла потери.
Когда каролинеры из Упландского полка прорвали первую линию новгородцев и завязали рукопашный бой на бомбардирской батарее, которой командовал Василий Корчмин, к тем на помощь пробились егеря Стаса Орешкина. Общими усилиями упландцев с батареи вышибли, но Корчмин оказался ранен, а Орешкин — убит шальной пулей в голову…