— Ну что же, все не так уж плохо, — сердечно сказала Джил. — Подумаешь, каких-то две недели. Сейчас вы знаете главное — вам ничего серьезного не грозит.
Постоялец медленно подошел к хозяйке. С каждым шагом на его лице все явственнее обозначалась знакомая улыбка.
— Согласен, — приветливо произнес он. — Две недели — это не так уж плохо. И поскольку предложение исходит от вас, вы, конечно, не станете возражать, если это время, я имею в виду восстановительный период, я проведу здесь. Не так ли?
4
Джил смотрела на гостя во все глаза. Не думала она, что дело примет такой оборот. Девушка полагала, что он покинет ее дом, как только расчистят дороги. Из диагноза Огастеса стало ясно, что серьезной опасности для здоровья Макса Горинга нет, и эта приятная новость заслонила собой все остальное.
Макс продолжал смотреть на нее совершенно невинным, обезоруживающим взглядом. Какого ответа он ждет? Снова дразнит ее, играет в «кошки-мышки» или действительно верит в то, что проживание под одной крышей в течение двух недель, а то и дольше — наилучший выход для них обоих?
Девушка пытливо посмотрела ему в глаза.
— Совсем недавно вы были настолько в себе уверены, что собирались уехать немедленно.
— Быть может, я и упрям, — ответил, пожав плечами, Макс, — но не глуп и самонадеян. Когда квалифицированный врач говорит, что мои действия могут серьезно повредить здоровью, я вынужден прислушаться к его авторитетному мнению. В конце концов, специалист он, а не я.
Вполне разумные рассуждения, и все же что-то в них вызывало у Джил сомнения. Макс казался абсолютно серьезным. Он смотрел на нее глубоким, жаждущим сочувствия взглядом. Так смотрят на присяжных преступники, ждущие смягчения приговора. Макс вверял ей свою судьбу.
— Вы и впрямь круты на поворотах, — сказала наконец Джил. — Пять минут назад вы стремились вырваться отсюда любой ценой, совет специалиста был вам ни к чему.
Он расплылся в улыбке.
— Так кому вы больше доверяете: мне или вашему доктору?
— Запрещаю вам постоянно называть его моим доктором! — взорвалась Джил. — Я уже говорила, что он мне только друг!
— Простите, — тотчас отозвался Макс. — Ну так как? Вы разрешаете мне остаться здесь, пока я не получу «справку о годности» от моего доктора или нет?
— Не могу сказать что меня обрадовала ваша просьба.
— Но почему? — не унимался Горинг. — Все еще боитесь сплетен?
А правда, боится ли она сплетен? Признаться, нет. Могут, конечно, поползти слухи, но люди в округе слишком хорошо ее знают, чтобы поверить в то, что она способна закрутить роман со случайно оказавшимся у нее в доме человеком, к тому же, попавшим в беду. Кроме того, если бы и появилась пища для сплетен, это пробудило бы интерес к ней, как личности. До сих пор ее считали тихой и скучной профессорской дочкой. Джил эта роль порядком надоела. Настало время разбить существующие представления и рискнуть создать себе новый имидж.
Девушку пугало другое: с некоторых пор ее не покидало чувство, что она может безнадежно влюбиться в этого привлекательного мужчину, останься он у нее хоть на день. Маленькие колокольчики уже давно предупредительно звенели в ее голове. Надо было прислушаться к их тревожному звучанию. Чего стоили грешные видения, беспрестанно преследующие ее! Не были же они вызваны только желанием заботиться о больном. Вспоминая его, полунагого, лежащего в ее постели, Джил прекрасно понимала, что куда проще принять его слабость, чем растущую силу, которая исходила от него сейчас.
С ним теперешним труднее будет держать себя в рамках, труднее будет не поддаться соблазну.
Джил так и стояла, не решаясь предпринять тот или иной шаг, и молчала, до боли закусив губу и буравя глазами пол.
Гнетущую тишину нарушил Горинг.
— Конечно, — сказал он бодрым голосом, прозвучавшим для нее словно издалека, — я вас прекрасно понимаю. Кому понравится, что в его доме шляется совершенно чужой человек, особенно когда непосредственной угрозы для его жизни больше не существует. В поселке есть, наверное, гостиница. Поселюсь там на время, пока не починят мою машину и Огастес не даст согласия на мой отъезд.
Джил подняла на него глаза, надеясь найти в них разрешение своим сомнениям. Куда он пойдет? В их маленьком поселке нет ни гостиницы, ни общежития. Сдавать дома у них не принято. Он не найдет ни где переночевать, ни где позавтракать. Ближайшая гостиница расположена в двадцати милях отсюда, в курортном городке. Как сможет он добраться до врача в случае надобности, если ему нельзя садиться за руль? Да и с такси проблема. Возможно, в их районе существует такая служба, только Джил никогда о ней не слышала.
— Вот что я думаю, — продолжил Макс. — Может быть, вы разрешите мне пожить в домике вашего отца? Там я не буду вам мешать, мелькая без конца перед глазами. Вы говорили, что он любил там жить. Видимо, мастерская оборудована всем необходимым: водой, электричеством, ванной и прочим.
— Конечно, — согласилась Джил. — Совершенно автономное жилье. Со всеми удобствами. Там есть и плита, и небольшой холодильник, и даже скромный запас продуктов.
Заметив перемену в ее настроении, почувствовав, что девушка готова сдаться, Макс поспешно добавил:
— Всего недели на две или около того. И я настойчиво прошу вас принять с меня плату.
А почему бы ему и впрямь не остаться? Кому от этого будет плохо? Можно перенести нужные для работы документы из мастерской в дом и тут работать над проектом. В конце концов, она просто обязана так поступить. Ведь дерево, лишившее его возможности продолжать путешествие, росло на ее территории.
— Да, так будет лучше всего, — согласилась Джил. — Я чувствую себя ответственной за то, что с вами произошло, и не вижу альтернативы. Здесь действительно вам некуда податься.
— Чудесно, — сказал Макс, сопроводив реплику энергичным кивком.
Боится, как бы я не передумала, мелькнула мысль у хозяйки.
И вдруг мужчина сморщился как от боли и схватился за голову. Кажется, его даже качнуло. Он вытянул руки, ища опору, ухватился за спинку стула — первое, что оказалось рядом, — и закрыл глаза.
Встревоженная, Джил подбежала к нему, дотронулась до плеча.
— Макс, с вами все в порядке?
Он открыл глаза и, с трудом сосредоточив взгляд на лице девушки, слабо улыбнулся ей.
— Думаю, ничего страшного. Немного голова закружилась. Наверное, сотрясение дает о себе знать.
— Ну что же, если вы чувствуете себя в силах дойти до мастерской, давайте сделаем это прямо сейчас, дорожники, кажется, уже убрали ту злополучную пихту. Вы сможете там сразу прилечь. Кропать застелена.
Поддерживая Макса за локоть, Джил медленно вывела его во двор, и по асфальтированной дорожке они направились в мастерскую. Он был на удивление покорным. Должно быть, предупреждения врача произвели на него должное впечатление. Видимо, Макс понял, насколько плачевно все могло кончиться для него, и, следуя господним заповедям, стал бережнее относиться к дарованной ему свыше жизни.
Домик состоял всего из одной комнаты, достаточно просторной, чтобы служить и спальней, и столовой, и кухней. Рядом с комнатой располагались маленькая ванная и туалет. Вдоль одной из стен стояли кровать и гардероб, вдоль другой — кушетка, письменный стол и битком набитый книжный шкаф, в углу — небольшой буфет, раковина и плита.
Несмотря на безупречную чистоту, в домике стоял затхлый запах, который появляется в помещениях, покинутых людьми и долго не проветриваемых. День стоял ясный, и Джил распахнула окно. Тем временем Макс добрался до кушетки и сел.
— Ну, что вы скажете? — спросила Джил, обернувшись к нему. — Это, конечно, не «Астория», но все необходимое для жизни имеется.
— Прекрасно! — согласился гость. — Отдохну немного и зайду к вам за чемоданом.
Теперь, когда Макс как бы обрел свой дом, Джил почему-то испытывала в его присутствии беспокойство, даже смущение. Чтобы скрыть от него свое состояние, она стала быстро собирать материалы, которые могли ей пригодиться. Это не заняло много времени.
Взяв папки под мышку, Джил направилась к выходу. На пороге она остановилась и обернулась к Максу. Он сидел в той же позе, широко расставив ноги, опустив руки, и все так же смотрел на нее невидящим взглядом.
— Если вам что-то понадобится, дайте знать, — сказала девушка.
— Спасибо, мне ничего не надо, — ответил Макс тихо.
— Ну, тогда…
Она не закончила фразу. Да и что еще можно сказать?
Джил вышла, аккуратно закрыв за собой дверь. Чем дальше она отходила от мастерской, тем более глупым представлялось ей решение оставить Макса у себя. Тревога ее росла, и к тому времени, когда она дошла до дома, ею овладела настоящая паника.
Зачем только она пошла на этот шаг? Все казалось таким логичным, когда Макс приводил свои доводы. А сейчас она оказалась в тупике, из которого нет достойного выхода. Джил предчувствовала, что с каждым днем ситуация будет усугубляться.
Но ему действительно некуда идти! Да и реальной опасности он, конечно же, не представляет. Макс Горинг совершенно не похож на преступника. Кроме того, Бекки и Огастес знают, что он живет у нее, скоро об этом узнают и остальные жители округи. Если постоялец только попробует причинить ей какое-нибудь зло, ему не поздоровится.
Впрочем, все уже сделано. Чтобы Макс не стал навязчивым, ей следует быть с ним построже и попросить его не отвлекать ее от работы над проектом. А через две недели, окончательно поправившись, он уедет, вернется в свой мир, к своей такой далекой от нее жизни.
Джил подогрела оставшийся от завтрака кофе, принесла его в спальню отца, которую сейчас использовала как кабинет, туда же захватила материалы, принесенные из мастерской. Окна комнаты выходили на пляж. Пользуясь мощным биноклем, она могла прямо отсюда наблюдать за побережьем.
Потягивая кофе, девушка углубилась в отчеты.
К полудню западный ветер сменился южным, пошел мелкий дождик — предвестник грядущего потепления. Джил упорно работала целый день, устраивая себе лишь короткий отдых. К вечеру она вышла из дома, чтобы немного подышать свежим воздухом, а заодно посмотреть, что еще следует прибрать в ее владениях.