Кстати, первая фотография Пугачевой снималась на той же кухне с плиточкой, где я снимал Высоцкого.
Фотографии Пугачевой и Боярского не зря стоят у меня в альбоме на одном развороте. Я их снимал в 1977 году, а на следующий год выпустили полиэтиленовые пакеты с этими фотографиями – на одной стороне пакета было изображение Аллы, на другой – Миша. Я шучу, что в цивилизованной стране был бы уже Биллом Гейтсом, по крайней мере районного масштаба. Потому что жители всего Советского Союза ходили с теми пакетами, миллионными тиражами они выпускались.
Между прочим, на Алле Пугачевой на фотографии балахон от Славы Зайцева.
Я работаю с камерой много лет и могу точно сказать, что в профессию фотографа входит не только умение снимать, но и умение не снимать. В реальной жизни все очень непросто. Например, в 1994 году я совершил большую глупость – отказался снимать свадьбу Пугачевой и Киркорова. Она тогда позвонила, сказала, что их с Филиппом свадьба будет в Санкт-Петербурге, и предложила снять это торжество. Видимо, в тот момент вожжа попала мне под хвост, и я отказался, хотя понимал, что это знаковое событие…
Кирилл Лавров
Так случилось, что в свое время я снял весь БДТ за исключением только Георгия Александровича Товстоногова, с которым не был знаком, и Кирилла Юрьевича Лаврова, которого считал коммунистом и партийным функционером. С ним знаком тоже не был, но однажды пересекся весьма своеобразным образом.
Тогда был очень популярен Юрий Демич, и он выделил мне на съемку немного времени прямо у театра. Стал я его фотографировать прямо на набережной Фонтанки и на мосту, предложил прыгнуть в воду – вот был бы кадр! Решительный! Последний! Но Демич нервничал, ему было не до шуток: говорит, давай скорее, неудобно – в машине Лавров, мы вместе на съемку едем! Но Кирилл Юрьевич не переживал, что снимают не его и что ему даже и не предлагают сниматься.
Лишь много лет спустя познакомились мы с Лавровым лично. Во Дворце искусств на Невском, на представлении моего альбома, Кирилл Юрьевич сказал хорошие слова обо мне, но попенял, что его я не снимаю. Тогда же я обещал со сцены, что к следующему альбому я его обязательно сниму.
Слово свое я сдержал, и вскоре появился его портрет. Я тогда поближе узнал Лаврова. Оказалось, что он глубоко верующий человек и во все годы «функционерства» тайно ходил в храм и помогал.
Представил себе – каково это, быть искренним человеком и участвовать в этом шабаше! Хорошо хоть, что в последние годы он жил в мире с совестью и верой!
Вспоминается такой эпизод, связанный с Кириллом Юрьевичем Лавровым. В 2000 году в БДТ отмечали его юбилей (75-летие). Зал был полон разными людьми, в их числе и Михаил Сергеевич Горбачев. Экс-президента пригласили на сцену, весь зал сидел как вкопанный (это же не Америка, где президента уважают, даже если он экс!). Мы с женой встали, и весь зал (надо отдать ему должное) встал вслед и зааплодировал искренне и громко! Спасибо публике, что все-таки решилась и отважилась!
А у меня от съемок Кирилла Юрьевича остался еще один уникальный кадр – семейный!
Как я из-за одной фотографии потерял двух друзей
Есть известная фотография в стиле ню, на которой, прикрываясь только музыкальными инструментами и самоваром, запечатлены Виктор Иванов, Михаил Перченко, Леонид Ярмольник и Александр Абдулов. Леня отнесся ко всему этому с юмором, но предупредил меня: «Слушай, встретишь Абдулова – не удивляйся, если он начнет тебя убивать». И рассказал мне следующую историю. В те времена гарантированный доход артистам обеспечивали так называемые поездки за колбасой. Группа, состоящая из Абдулова, Ярмольника, Янковского и, по-моему, Збруева, отправилась в одну из таких поездок. Эти гастроли чудовищным образом совпали, во-первых, с премьерой клипа Александра Серова, в котором снималась Ирина Алферова. Она играла любимую женщину певца. И во-вторых – с публикацией этих злосчастных фотографий в еженедельнике «Экран и сцена».
Фотографии изначально делались для Лены Кореневой, которая уезжала на ПМЖ в Америку. Есть еще кадр, где все артисты стоят с теми же инструментами, но одетые. Боря Берман, который был тогда моим близким другом и работал в редакции журнала «Экран и сцена», стал просить у меня эти снимки для публикации. Категорически отказать было неудобно, и я придумал вариант, на который, как мне казалось, Боря никогда не согласится. «Понимаешь, – сказал я, – эти кадры могут идти только парой. Если берешь „голую“, то „одетую“ печатаешь на обложке». Но Берман согласился на эти условия. И когда номер вышел, я увидел, что на первой странице обложки размером со спичечный коробок напечатана «одетая» фотография, но на четвертой странице обложки во всю полосу «голая», а под ней надпись: «Они продали с себя все, чтобы подписаться на еженедельник „Экран и сцена“».
Во время гастролей на Сашу из зала посыпались вопросы. «А правда, что вы такой бедный и все продали?» «А правда, что у вашей жены роман с Серовым и она от вас ушла?» Поклонников прекрасного талантливого актера Абдулова интересовало только это.
И вот Саша приезжает с гастролей, мы встречаемся с ним в вестибюле «Ленкома». И первое, что я слышу: «Я тебя сейчас убью!» – на что я только сказал: «Саша, убей, если тебе от этого будет легче». На этом мы, к сожалению, расстались. Но это еще не конец истории.
Когда в 2003 году Саше исполнилось пятьдесят лет, Борис Берман и Ильдар Жандарев пригласили его на свою передачу, и среди прочего они спросили его: «Вас когда-нибудь предавали?» На это Абдулов ответил: «Да, вот Плотников меня предал». Через несколько дней я встречаю Борю: «А что же ты не рассказал Саше полную версию этой истории, в которой не последнюю роль играл ты сам? Знаешь, как интересно пошел бы ваш дальнейший разговор? Как же ты упустил такую журналистскую возможность?» Я прекрасно понимал, что Саша прямо в студии дал бы Боре по морде. Берман пробормотал: «Ну, мы потом поговорим». И исчез…
В общем, так получилось, что из-за одной фотографии я потерял двух друзей.
Счастливый год
2004 год выдался у меня очень продуктивным и интересным. В тот год мне наконец удалось восстановить надгробие Врубеля на Новодевичьем кладбище в Петербурге – такое есть не только в Москве. В этом году я сделал альбом Высоцкого, слушал Сергея Стадлера, который исполнил двадцать четыре каприза Паганини на его же скрипке. Я слушал два концерта Джессики Норман.
А началось все с того, что мне позвонили от Спивакова. Он делал свой очередной фестиваль, и меня попросили фотографию маэстро. Тогда он был молодой, еще черненький. Но мне сказали: «Только у нас нет денег. Можно по бартеру?» – «Это как?» – «Приезжает Джессика Норман, предлагаем вам два билета на ее концерт».
Это потрясающая оперная певица, негритянка, страшная, как смертный грех, размером с Эллу Фицджеральд, еле-еле передвигается. И вот она вышла на сцену. Но как только она запела, я забыл, что она страшна, как смерть. Это была фантастика, это было чудо…
Потом проходил концерт Маккартни на Дворцовой площади. Я не хотел идти, но мой сын Степа взял два билета, и я пошел – и понял, что такое Ходынка: когда мы шли через арку Главного штаба на Дворцовой, нас сдавливали так, что было невозможно дышать.
А до этого мы днем гуляли со Степой по Невскому проспекту. Идем в сторону Мойки, и вдруг откуда-то с небес раздался голос Маккартни. Степа говорит: «Папа, он репетирует». Когда ты приходишь на концерт на Дворцовую – это понятно. А когда ты просто идешь по городу и вдруг слышишь пение Маккартни… Не каждому так повезет.
Андрей Петров
Сначала была музыка. И музыки было много. В юности со всех сторон звучало: «Нам бы, нам бы, нам бы всем на дно…» Дальше было больше. В фильме «Человек-амфибия» 1961 года звучало столько музыки, которую мы воспринимали как импортную переработку, что мало кто мог себе представить, что это оригинальное творение советского композитора.
Потом была замечательная кинокартина «Путь к причалу», где слова и музыка были так печальны и человечны, что никак не сходились с той бойкой и американской «амфибией».
Сейчас я не вспомню – было ли это все связано в общественном мнении с фамилией Петрова. По крайней мере, звучало довольно странно в ряду: Иванов, Петров, Сидоров.
И вот первый фильм, где его фамилия для меня была отдельна и заметна. Это картина 1963 года «Я шагаю по Москве»!
В этом фильме автор сценария и слов песни – Геннадий Шпаликов, режиссер – Георгий Данелия, оператор – Вадим Юсов. А композитором фильма был сам Андрей Петров! Мало того что музыка была абсолютно хороша, сама песня стала символом и смыслом целой эпохи! Жаль только, что композитор с берегов Невы написал практически московский (или советский) гимн, хотя, как утверждает легенда, первоначальный текст был несколько иной – «петербуржские вечера…» Но теперь уже поздно сожалеть и спорить.
Песня жива и органична до сих пор. С того давнего времени сочетание «Андрей Петров» в памяти осталось и запомнилось.
Большинства моих персонажей я не знал лично, судьба не предполагала нашу встречу и сотрудничество. Вот такой журналистский штамп: «Я и представить себе не мог, что когда-нибудь в жизни мы встретимся» и т. д.
К счастью, по большей части в итоге я со всеми встретился, многих снял, хотя и не всегда удачно с первого раза. Вот и с Андреем Петровым было несколько съемок, но удачными их никак не назовешь. Андрей сам по себе был не самой выигрышной натурой. Небольшого роста, стеснительный, не претендующий на славу человек. Впрочем, из тех композиторов, которых я знал и снимал, большинство были именно такими.
Но мне хотелось сделать музыкальный кадр. На мою удачу, в городе к тому времени появился официальный представитель фортепианной фирмы «Петрофф», но на мою беду, инструменты они еще не завезли, а в городе был только один инструмент этой фирмы – в детской музыкальной школе при Консерватории. И был этот инструмент в весьма печальном виде – весь обшарпанный, потертый, давно потерявший свой фортепианный лак и золото надписи.