ента? – спрашиваю я у них. Гнездо Фундамента да и не активировалось, отвечают. То есть так и было, никого там не было изначально. Неплохо, считаю я. Почему, чей приказ не активировать то гнездо, если Башню установили и завели? Им неизвестно. Ну, мачелки вахтенные могут и не знать, считаю, приказываю позвать к связи старших гнёзд. Они уже – оба – за своими старшими послали, просят меня подождать. Знают службу, тренировались.
И вот тут я снова слышу за спиной – ну прямо в метре от меня – эти шаги.
Я вспомнил, что надо дышать хоть изредка, для приличия.
– Тут до меня доходит, – продолжал Шкаб, – что бройлер с Экватора-4 просит меня представиться наново… То есть шаги стихли – как и в тот раз, подошли ко мне сзади, облокотились на спинку моего кресла, – и я услышал вопрос бройлера, точней, понял смысл. Этот, значит, дошёл до меня, и до меня дошло… Обернуться не в состоянии. Пялюсь в монитор на радостное рыльце мачелка и говорю: «Мастер-пилот Люка Ошевэ, звать Шкабом, член основной экспедиции…» Он у себя там что-то помечает на пульте и продолжает: «И коллега ваш?..» – «Какой коллега?» – И мачелок с экрана тычет стилом мне за плечо. И тогда я оборачиваюсь.
– И? Это был?.. – спросил я.
– Опять никто, Марк.
А мачелок, бройлер (он себя назвал, но сейчас не помню имени) – видел этого никого! Значит, и видеокамера его видела. А я не видел. Ну, я же не видеокамера…
– Это вы пошутили, Шкаб?
– Это я попытался. Не перебивай…И маленький повторяет: «Как вашего коллегу зовут?»
«Какого коллегу, мать твою колбу?» – спрашиваю.
«Но вот же. – Тычет снова своим стилом. – Товарищ?..»
Шкаб запнулся.
– Тут я, наверное, что-то потерял.
Шкаб помял подбородок и без смеха хохотнул.
– Да, я уверен, потеря была. Потому что окна на мониторе как бы мигнули, оба, разом, и – на них уже другие маленькие – старшие гнёзд, по форме меня приветствуют. Майкл Киран с четвёртого Экватора, и Обжа Бро с шестёрки… Приветствуют, но уже как бы обеспокоенно, – не первый раз уже, как понимаю, приветствуют, а я, значит, молчу в ответ, а связь несёт, сбой у меня, а не в канале. И меня как подбрасывает. Оборачиваюсь. Никого в рубке. Обежал, в отсеке осмотрелся, опять в холл выглянул… Глянул на Башню: сон продолжается, спят, как твой Хайк обычно спит, приглашение казнить… Вернулся к связи. Прошу прощения, помехи, представьтесь, доложите, что можете сказать по факту исчезновения людей Кигориу. Сказать ничего не могут. Шестьсот сколько-то суток назад прекратилась связь, с тех пор никаких контактов, гнёзда в автономе, всё в порядке, помощь не нужна. И тут Киран по-новой: не могли бы вы представить своего коллегу, что вот стоит. Оборачиваюсь. Никого нет! Какого коллегу, уже почти ору, Киран, я один в диспетчерской! Он начинает: «Но как же…» – и тут брадатый Бро ему: «Киран, у вас помехи на линии, проверьте…» что-то там проверьте. А я на взводе, я за ними слежу, полное впечатление, ну как кто-то лишнего ляпнул, а более реактивный сообразил, и выручает ситуацию, чтобы, значит, секреты не выдавать… И тут меня Мьюком вызывает. Знаешь, что я подумал?
– Что? – спросил я.
– Я подумал: слава богу! – сказал Шкаб.
– Выключил я местную связь, даже не отфлажившись, – продолжил он, – и побежал с Мьюкомом разговаривать. Любил я его тогда! Слов нет как.
– ОК, шкип, а вот, а запись-то была? Вы её на свежую голову, позже, анализировали?
И тут я и узнал, зачем Шкаб хотел исповедаться. Тут и была его исповедь. Зерно её.
– Была, Марк, – сказал Шкаб, блеснув коротким взглядом. – Но я её стёр.
– Она в оперативке сидела, – сказал он. – А в кристалл я её переносить запретил машине. А буфер поклирил.
Шкаб глотнул прямо из бутылки, зажмурился и сунул мне бутылку. Мне уже не пилось, я отставил бутылку.
– Не смотрел я её, – сказал он.
– Не знаю даже почему, – сказал он.
– Нормально, шкипер, – сказал я.
– Впервые в жизни. Запомни это, сынок. Ты это знаешь.
– ОК, шкип.
– Мне важно, что ты знаешь.
– ОК, шкип, – повторил я.
– Нуивот, – сказал он своё обычное и допил бутылку.
– А дальше? – спросил я.
– История должна иметь край? Эта – бескрайняя, Марк. У Тучи хоть приз – «Нелюбов», а у меня…
– Да, «Нелюбов» не файл в буфере… – не сдержался я. – Но вы не правы. У Тучи «Нелюбов», а у вас – целая Башня, шкип. Тоже ничего. У вас даже помассивней вышло…Так, вы говорите, больше ни шагов, ни теней?
– Теней я и не видел. – Он принялся, не вставая, прибирать на столе. – Ладно, парень, давай по банкам. Шесть утра уже, скоро рабочий день.
Я вернулся к себе. Хайк спал. Я видел, он даже не пошевелился за пока меня не было. Я разделся и лёг. Погасил свет. Малиновая анестезия работала, но я предчувствовал, что через несколько секунд, когда я буду балансировать на грани сна, и там от ужаса высоты накрай протрезвею, реакция на рассказы Тучи и Шкаба воспоследует цветной и хорошо озвученной репризой…
Точны мои предчувствия. Заснув, я во всех подробностях, медленно, просмотрел рассказ Шкаба. Он о многом умолчал или забыл. А потом, через небольшую, – но отчётливую – паузу я увидел то, что рассказала Ирэн «Туча» Эйшиска. Я увидел её призраков. В главной роли (вместо Тучи) был я сам. Хотя и оставался Тучей.
Глава 9 Туча на солнце
ххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххххх[25]
ПРИЛОЖЕНИЯ К 2.x
file 2a
исходник: «spassky igor archive»
subject: лекция Люка «Шкаба» Ошевэ
created: 12.01.122 UTC
местоимение: клуб отца Спасского
audio:…тоже человек, дети мои. Но вы, возможно, не знаете чего? вы, девы, и вы, девственники? что я не люблю возни с шебуршанием, равно как и задумчивого дрейфования, и тихо мне закинуться, пальчики на папки, и диктофончики уже не лишне. Здравствуйте ещё раз, милые мои. Почесавшись, начнём.
Все вы знаете, кто я, даже лучше, чем – кто вы сами. Коллега Спасский, то бишь отец Игорь, дай ему его бог всё, попросил меня предварить очередную его проповедь исторической лекцией. Лекцией на тему «откуда мы здесь есть, и зачем нам тут нужно». Отказаться я не мог, я должен отцу Игорю две бутылки. Но дело не только в бутылках. Вам уже много лет, целых полгода, а на вид вы и того пятнадцатилетние, и скоро вы все вылупитесь из школы, и мы начнём жить и работать с вами локтями, а дышим одним уже сейчас; вы имеете право и обязаны знать, с чего у нас началось.
Я тут заготовился, буду иногда почитывать. Слушайте.
Ум-м… Кавычки. «Наша (…)[26] и (…)[27] Тринадцатая была открыта досрочно личным повелением Императора под девизом „Не считаясь с трудностями“. Резоны её открытия были в принципе известны в колониях и понятны. Зеркальщики Касабланки давно нашли, что ЕН-5355 обладает тяжёлым планетным массивом, и минимум одна седьмая указанного массива предполагается зелёной». Заметим в скобках – реальность превзошла. Ум-м. Кавычки. Однако ж, «Тринадцатая открывалась очень тяжело – безумным напряжением экономики двух пограничных Молодых земель и, тем не менее, при почти половинном дефиците бюджета состоявшейся конкисты». С чем мы нас и поздравляем. Абзац.
«Лояльность имперских губернаторов к идее открытия очередной Дистанции обычно есть величина строго пропорциональная отдалённости их территорий от метрополии». Записали? И отсюда знается: «степень участия их, территорий, в подготовке взятия Дистанции столь же строго пропорциональна обратно. Таким образом, Тринадцатую брать снаряжали Преторнианская Касабланка (Дистанция Двенадцать римскими) и Веста Средняя (Дистанция Одиннадцать)», колонии крайние, пиковые. Особенно не пришлось мало нам, Касабланке. Абзачик там выставьте.
«При том, что Император жёстко обусловил сроки и успех, Тринадцатая открылась при наличии в значении ожидаемой успешности тридцати восьми сотых риска». Понятно? Рассчитали, что успешность, близкая-равная единице, обеспечивалась в нашем конкретном случае, с учётом всех особенностей, профицитом, составлявшим не менее чем девять процентов, какового на поверку стало хрен с маслом. Знаете, что такое хрен? Да нет, миленькая, ещё хуже.
Какое там профицит, реябтки! Два года предстарта отбросили и Весту, и, в особенности, нашу Касабланку к состоянию едва не первобытному, да ещё и серьёзно осложнив отношения между ними, прежде-естественно весьма добрососедские. Умные люди почти сразу Тринадцатую прозвали Императорской Дюжиной. Я знаю даже, кто её так прозвал. И вы его знаете.
Носители и оборудование с грехом пополам привести к предстарту удалось. Титан Император прислал новенький, вы в нём сейчас и сидите, грузовая группа в количестве двух бортов для форварда пришла с титаном, вспомогалово подняли сами, наскребли, сложили. А вот с формированием личного состава экспедиционного корпуса проблема встала, словно столб в гранит, ты должен знать, девственник, что такое столб и гранит, раз в десантники готовишься по медицинским показателям. Развивающаяся всего второй десяток средних лет, Касабланка сидела на льготном налогообложении, а популяция колонии едва достигла пяти тысяч человек. М-мум… В скобках у меня тут: «Императорскую грамоту с признанием системы ЕН-3155 Молодой землёй „Преторнианская Касабланка“, а мэра Города Владимира Кафу – губернатором Молодой земли „Преторнианская Касабланка“ доставили в одном пакете с приказом об открытии Тринадцатой дистанции». Однако именно Касабланка, традиционно, будучи стартовой системой, долженствовала выделить к продолжению Трассы людей. Так уж повелось на Трассе. Но Касабланка решила, что со стороны соседа было бы мило поучаствовать людьми. И Вова Кафу отправился в Весту, обсудить процентность сьёго участия. Забавно, без тени сомнений в победу сил разума и принципов товарищества отправился. Я его возил.