Рейнмару доводилось бывать в Бервальде, еще старый барон брал его с собой на охоту. Когда пещерные медведи теряли совесть и принимались нападать на стада, которые пастухи выгоняли на горные луга, и даже на самих пастухов, бервальдские бароны бросали клич, и к ним съезжались бывалые охотники даже из горной Артеи, а из равнинной Артеи князья присылали молодежь – пусть учится!
Покрытые лесом крутые склоны были очень удобны для того, чтобы под ними в пещерах засели цверги – поди эту нечисть оттуда выкури. Да и вольфкопам в таком лесу было бы раздолье – дичи и съедобных корешков хватало.
Как раз о вольфкопах и вели неспешную беседу Рейнмар, Уве и Эрна.
Раз уж их угораздило стать хозяевами Зеленого Меча, зеленого огня и летучих листьев, то они собирали сведения, которые относились к цвергам и к вольфкопам – врага нужно изучить как можно лучше.
– Говорят, королеву цверги уже не на носилках выносят, а несут ее на плечах два больших вольфкопа, – рассказывал Рейнмар. – И впереди цверги гонят не стадо вольфкопов, а полдюжины, не более, да и те не очень-то хотят сражаться.
– Когда Эрна впервые напустила на вольфкопов свои зеленые листья, я сам видел, они просто убежали. И как после этого цверги их возвращали – никто не знает. Когда мы с Эрной чуть ли не штурмом брали Шимдорн, повторилось то же самое – вольфкопы убежали, даже не стали дожидаться зеленого огня. Но далеко ли они убежали? – спросил Уве.
– Меня другое беспокоит – мы не знаем, куда подевались прочие вольфкопы. Тех, кто под листья попал, не более сотни. Допустим, от листьев у них разум проснулся. Но это – всего сотня, что с прочими? Их стало меньше, а как это понимать? И не готовят ли цверги какую-то пакость?
На этот вопрос Рейнмара ответа, понятное дело, ни у кого не было. И главное, что всем пришло на ум: цверги собирают в Бервальде войско и до поры берегут вольфкопов. Ничего хорошего в этой мысли не было…
Эрна не вмешивалась в мужской разговор без особой нужды, она просто была счастлива – насколько может быть счастлива девушка, которой всего-то надо – видеть любимого, ехать по дороге с ним рядом, слышать его голос. Да, в душе она была все той же девушкой, которая раз и навсегда полюбила юнкера Рейнмара. О своих морщинках Эрна не знала просто потому, что в доме Шварценелль не было зеркала, да и вообще по части зеркал Русдорф был бедноват.
Чем ближе был Бервальд, тем мрачнее делались мужчины. Они миновали опустевшую деревеньку, жители которой убежали, поняв, что могут напасть цверги. Там-то они и перестали петь солдатские песни. Наконец уже у самого подножия Бервальдских гор Рейнмар приказал Имшицу возвращаться в Шимдорн.
– Если будет бой, ты станешь обузой, – прямо сказал он. – А стряпать будет Эрна. Уж как-нибудь одной рукой принесет воды из ручья и насыплет крупы в котелок. Будешь?
– Да.
Имшиц повздыхал, поворчал и собрался в дорогу. Все, что мог, из посуды и припасов он оставил хозяину, себе взял немного денег и мешочек с сухарями. Чтобы добраться до ближайшей деревни, этого бы хватило. И он уехал, а Рейнмар велел располагаться на ночлег, кормить скотину и искать ручей. Нужно было учиться жить без Имшица.
– Ну, на душе полегчало, – Рейнмар даже улыбнулся. – Жаль было бы старика, если бы что-то случилось.
– Хороший старик, душевный, – согласился Уве. – Но как ваша милость будет одной кашей питаться?
– Точно так же, как и ты. Это – война, Уве, а на войне скажи спасибо, что хоть сухари есть.
Уве задрал голову.
– Высоконько же тут, – сказал он. – Даже не понять, где тут входы в пещеры.
– И я этого пока не понимаю. Но они есть. Вон там их точно нет, – Рейнмар показал на осыпь. – Встанешь на такие мелкие камушки – и поедешь вниз, пока милосердный пень тебя не остановит. Где-то должны быть тропы…
– Должны, – согласился Уве. – Осталось поймать хоть одного бортника.
Он знал, что местные жители промышляют бортничеством и сами цепляют к высоким соснам ульи для диких пчел; часть ульев, конечно, разоряют пещерные медведи, но оставшихся хватает, чтобы сделать зимние запасы и даже оставить немного на продажу; дикий бервальдский мед считается целебным, и его берут за хорошую цену.
– Вот любопытно, едят ли цверги мед, – пробормотал Рейнмар. – С их когтистыми лапами, наверно, удобно взбираться на деревья.
– А шкуры у них такие, что ни одна пчела не прокусит, – заметил Уве. – Что ты, Эрна?
– Там кто-то ходит в кустах.
Тут же Рейнмар достал Зеленый Меч, а Уве выпустил из ладони огненный ком.
– Эй, кто бы ты ни был, отзовись! – потребовал Рейнмар. – Иначе спознаешься с мечом и огнем!
– Я это, хозяин, я!
– Ты, Имшиц? Зачем ты вернулся? Я же велел тебе ехать в Шимдорн! – напустился Рейнмар на старика. – Тебя тут только не хватало!
– Добрый господин барон, я потому вернулся, что заплутал! – крикнул издали Имшиц. – А потом понял, что должен вашу милость спешно отыскать и предупредить!
– О чем предупредить?
– Возле вашей милости какая-то нечисть бродит и околачивается!
– Езжай сюда немедленно!
– Нет, вы ко мне поезжайте! Тут такое дело!..
Старик уперся, делать нечего – поехали его искать по голосу. И оказалось – он был прав.
– Вот, вот! Теперь понимаете? И это не медведь! – восклицал он.
– Говорят, медвежий помет похож на человеческий. Но я не знал, что пещерные медведи подтираются лопухами, – сказал Уве.
– Значит, нас кто-то выслеживает. Как бы это не оказался цверг.
– Ваша милость, вы жили в пещере цвергов, как у них насчет этого дела? – полюбопытствовал Уве.
– У них в пещерах так воняет, что хуже всякой навозной кучи. Так что будем считать это подарочком от цверга, – решил Рейнмар. – Имшиц, ты караулишь ночью первым. Потом – я, потом – Эрна, потом – Уве. Спать нам тут, боюсь, не придется.
– Так давайте я уж и стряпней займусь, и ложе вам сооружу! – обрадовался старик.
– А я посмотрю, не оставил ли цверг тут еще следов. Я с нашими мужчинами раньше ходил на охоту. Может, увижу его лапы, – предложил Уве.
– Никуда ты не пойдешь. Темнеет. Что ты высмотришь в потемках?
– А мой огонь на что?
– Вот устроишь лесной пожар – то-то повеселимся! Может, цверги только того и хотят, чтобы мы в разные стороны разбрелись, – сообразил Рейнмар. – Пойдем к биваку. И надо бы нарвать травы для скотины. Выпустим на полянку – потом не найдем, цверги с копытами сожрут.
– Я, я травы наберу! У меня и нож подходящий есть, мало чем поменьше ножа-косаря! – обрадовался Имшиц. Он очень хотел быть полезен своему барону.
Эрна все молчала. Но молчала от любви. Ей нравилось, как распоряжается Рейнмар, как он умеет все предусмотреть. В ее душе барон все еще был избалованным юношей, мало приспособленным к жизни. И она действительно не понимала, что юноша стал зрелым мужчиной. Знала – но не понимала.
Тийне только с виду была долговязой глуповатой девицей. Трудно блистать умом, когда рядом то вопит, то хохочет, то ругает отца, то гоняет батраков дорогая матушка. А блистать красотой Тийне тем более не умела. Поди поблещи, когда вся родня смотрит на тебя с жалостью и повторяет одно: ну, ничего, что ты не красавица, зато у тебя сердце доброе…
Но зато она умела мечтать.
Это умение она в себе чуть ли не с детства воспитала. Каждый раз, когда на старостин двор нанимался новый молодой батрак, Тийне принималась сочинять: как она ему понравится, да как он станет потихоньку делать ей подарочки, ленточки и медные пуговки, какими пояса расшивают, да как она ему вышьет самыми тонкими швами, тайком от родителей, рубашку, да как он однажды ночью увезет ее из дома.
Но Эке не хотела, чтобы приблудный нищеброд сманил из дома богатую невесту, и вскоре стала нанимать в батраки мужчин в годах, спокойных и семейных. Тем брачные чаяния Тийне и завершились. А бемдорфские женихи к ней не сватались, как Эке ни старалась.
Когда Ненц рассказал старосте и Эке о своем замысле отдать Тийне за Уве и таким образом переманить в Бемдорф часового, Тийне сперва испугалась. Потом подумала: нужно посмотреть на этого жениха. И, пока она тайно от родителей ехала в Русдорф, то почти влюбилась в Уве. А что? И такие причуды у любви и у судьбы случаются.
Потом она увидела, как он обходит деревню, и поняла: этот мужчина ей нужен, за него стоит побороться. Тем более когда рядом нет суетливой матушки.
Разница в возрасте ее не смущала. Тийне рассуждала так: что проку в молодых парнях, у которых ветер в голове? Муж должен быть зрелым и надежным мужчиной. Мужчиной, который набегался и способен оценить спокойный домашний уют, а рост жены для него уже не имеет значения.
В мечтах Тийне уже познакомилась с Уве, уже сумела ему понравиться, уже обменялась с ним кольцами, уже вместе с дорогим мужем каждый вечер обходила Русдорф. Да, она тоже хотела быть часовым Русдорфа, чтобы жить с Уве подальше от Эке.
Эрна была права – Эке может прислать за беглой дочкой батраков. Ну, так нужно, чтобы батраки Тийне не нашли. Очень просто – они приедут в Русдорф, а она уедет из Русдорфа в Бервальд! Вместе с любимым! Однако Тийне понимала – если слишком рано показаться на глаза Уве, он и господин барон найдут возможность отправить ее в Бемдорф к родителям. Это было бы совсем некстати.
Она не знала, где Бервальдские горы, но она была дочкой старосты и старостихи, она иногда выезжала из родной деревни с отцом или с матушкой, и потому она знала – на торговой дороге, особенно возле постоялого двора, можно не только про Бервальд узнать, но и про подводное королевство.
Первый постоялый двор был слишком близко и от Русдорфа, и от Бемдорфа, Тийне объехала его по лугам, потом вообще уклонилась от намеченного пути и попала в городишко Эстибург. Чем хорош Эстибург – там ткацкие мастерские, постоянно приезжают и нанимаются на работу девушки, на постоялых дворах к ним не присматриваются. Тийне разведала две дороги к Бервальду, запаслась продовольствием и поехала.