– Покорми их, – сказала Эрна. – Не понимаешь?
Она взяла кашу на палец и дала слизать малышу. Он вцепился в левую руку Эрны и с урчанием лизал кашу.
– Ну и дураки же вы. Ведь могли забрать маленьких и уйти от цвергов. Время упустили, да? – спросила Эрна. Ответа, понятное дело, не было.
Скормив малышам остатки каши, она вернулась на пригорок. Имшиц там уже погасил костерок и собрал посуду.
– Ну что же? В дорогу, – приказал Рейнмар. Он делал вид, будто не заметил Эрниного милосердия.
– В дорогу, – ответила она.
Рейнмар вскочил на коня и поскакал вниз по склону.
– Ну, дядюшка Имшиц, беремся за носилки, – и Уве взял одну из ручек левой рукой. – Эрна, ты веди осла. Если скотина вдруг начнет брыкаться, будут у нас хлопоты.
– Да уж, – подтвердила Эрна. – Потом я сменю тебя.
Ни Имшиц, ни Эрна не упрекнули Уве ни единым словом. Тийне должна лежать на кладбище Русдорфа – чего бы это ни стоило. Носилки оттягивают руки – не беда, скоро господин барон пришлет телегу…
Продвигались они с такой скоростью, с какой ползет большой земляной червяк. И до наступления темноты сумели пройти совсем немного.
– Хватит, – сказал Имшиц. – Надо бы поесть и устроиться на ночлег.
– Ты прав, дядюшка, – ответил Уве.
Его вклад в приготовление ужина – зеленый шар, чтобы разжечь костерок. Вклад Эрны – хворост для костерка. И, когда совсем стемнело, Имшиц роздал еду.
– Уве, ручей вон там, – указал он. – Набери воды в свое ведерко.
– Сейчас.
Уве ушел, но очень скоро вернулся.
– Цверги, – сказал он. – Шебуршат у ручья под кустами. Ночка будет бурная.
– Не всех, значит, извели, – буркнул Имшиц. – Ох, жаль, что господина барона мы отпустили.
– И без него справлюсь, – ответил Уве. – Эрна, нужно сделать круговой костер и завести в круг ослов. Не хотелось бы, чтобы эта нечисть их сожрала.
– Сейчас, – ответила Эрна.
Она бы не справилась одной левой рукой, но помог Имшиц. Старик был порядком напуган.
– Ну так где же они? – немного погодя, спросил Уве.
– Может быть, это дикие свиньи шебуршали? – очень осторожно осведомилась Эрна.
– Нет.
И тут раздался голос, но это не был хриплый и визгливый голос цверга.
– Мы, – сказал незримый темный альв. – Мы к вам. Будем нести. Так решили.
– Что нести, куда нести? – удивился Уве.
– Вашу. К вашей земле.
Понемногу разобрались – темные альвы решили нести тело Тийне по ночам, потому что с солнечным светом у них непростые и непонятные отношения.
– Вы же слабосильные, – сказал Уве.
– Нас восемь ладоней. – Альв, выйдя на освещенное место, показал пятерню, очень похожую на человеческую, но с широкой ладонью и короткими пальцами.
– Надо же… – пробормотал Уве. – Совесть у них, видите ли, проснулась! А потом вылезут цверги – и опять они с перепугу натворят дел.
– Цвергов нет, мы смотрели. Все уходят в землю, – сообщил старший темных альвов.
– Не очень-то я вам верю, предателям…
Но в конце концов он позволил темным альвам взять носилки.
За каждую ручку они ухватились по двое. И пошли размеренным шагом, и вышли на дорогу, и оказалось, что эти тощие существа довольно выносливы.
– Ох, не удастся нам поспать, – затосковал Имшиц. – Сейчас я ваших ослов подседлаю, поедем следом. Главное – не заснуть и с осла не свалиться.
Это была очень странная похоронная процессия – впереди носилки, за ними – толпа темных альвов, замыкали ночное шествие люди, причем от усталости все трое клевали носом.
Разумеется, до Русдорфа они не добрались – на следующую ночь их перехватил на дороге Рейнмар, пригнавший телегу с двумя возчиками.
– Что же с вами теперь делать? – спросил он, озадаченно глядя на темных альвов. – Не хочу я вас пускать ни в Шимдорн, ни в Русдорф.
Имшиц, успевший нахвататься слов на языке темных альвов, сказал:
– А им к нам и не надо. Они хотят в пещеры горной Артеи. Там, видно, заброшенные рудники.
– И туда их тоже пускать опасно.
– Куда же им деваться?
Этот вопрос Эрны ответа не получил: Уве только развел руками, и сорвавшийся с ладони зеленый шар ушел куда-то в небо.
Темные альвы уложили тело Тийне на телегу и почти бесшумно растаяли во мраке.
– А я так думаю – пусть идут искать свои рудники. Они же когда-то ковали отличное оружие, – сказал Уве. – Пусть устраивают в пещерах кузни, пусть вооружаются.
– Думаешь, их это скверное приключение с цвергами чему-то научило? – спросил Рейнмар. – Если бы научило – они бы подобрали в Бервальде оружие цвергов. Мало ли – вдруг опять эта нечисть и к ним привяжется? А им это и на ум не пришло.
– А они подобрали, – сообщил Имшиц. – Только оружие их тетки несут, мужички были заняты носилками.
– Ты видел? Своими глазами? И ничего не сказал? – возмутился Рейнмар.
– А чего тут говорить… Раз они взялись тело нести – мешать им негоже.
– А если бы они вас троих исподтишка порубили?
– Так не порубили же.
Остаток ночи Рейнмар сидел у костра, ожидая нападения. Вместе с ним бодрствовал Уве. Но темные альвы не появились. Судя по всему, они ушли – и ушли навсегда.
А потом был путь домой – в Шимдорн и в Русдорф. По дороге поспорили – заезжать ли в Бемдорф к родителям Тийне. Уве был против – они захотят устроить похороны в Бемдорфе, но девушка желала стать часовым Русдорфа, желание должно быть исполнено. Спорить с ним было невозможно и бесполезно.
– Вот тут мы и расстанемся, – сказал Рейнмар и соскочил с коня.
Это было на развилке дорог, одна из которых вела вверх, к Шимдорну.
Эрна сперва не поняла, зачем он это сделал. Потом, когда Рейнмар левой рукой обнял Уве за плечи, ее позвали – и она встала в круг этого объятия, положив свою левую на плечо Рейнмара.
– Осторожно, – предупредил Уве. – Могу обжечь.
И они стояли так довольно долго – пока старый Имшиц не начал деликатно покашливать.
А потом Рейнмар, не прощаясь, вскочил в седло и направился к своему замку. Имшиц же учтиво попрощался и тоже туда направился, погоняя усталого осла.
Эрна смотрела вслед Рейнмару.
– Ну что же, я сама это выбрала, – прошептала она.
И улыбнулась.
Цверг и его королева
Пещер требовалось хотя бы две, одна была природная, довольно большая, другую, узкую, пришлось рыть самим.
Когда разведчики нашли большую, то сперва обрадовались – там оказалось немало всякого загадочного добра, которое могло бы пригодиться. Они увидели остатки кузницы, молоты и щипцы, две наковальни, бруски металла. Потом оказалось – все это безнадежно заржавело. Но из пещеры вели вверх забитые всякой дрянью норы, если их вычистить – то снаружи поступал бы воздух, а наружу выходил дым.
– Ты знаешь, что такое лопата? – спросил командира своей десятки Руррир. – Старухи говорили, это приспособа, чтобы копать. Может быть, вот это – лопата?
– Врут старухи, – ответил командир Баррар-второй, но поднял с земли и разглядел со всех сторон плоский ржавый кусок железа. – Скажи, как этим можно копать? Как это держать? Очень неудобная штука.
– Может, сюда что-то вставляют? – предположил Руррир. Он был совсем еще юн, и в голову ему лезла всякая чушь.
– Сказал бы я тебе, что вставляют…
Альвриги, которые пришли в пещеру вслед за разведчиками, одобрили ее.
Наверху были два поселка людей в долине, а на холме – усадьба, откуда утром выгоняли скот, а вечером пригоняли обратно. Если выследить, где пастбища, можно добывать там овец и телят. Поселки окружены огородами и полями, там тоже можно найти еду. И еще есть река, в которой люди ловят рыбу.
Цверги пришли всем племенем и начали обустраиваться в пещере.
Их широкие, почти беспалые ладони довольно легко входили в почву, и ниша, где сперва трудились двое, сейчас вмещала четверых.
Те, кто не рыл пещеру, расчищали две норы вверх, чтобы было чем дышать, и делали ниши для сна.
Женщины, которым полагалось бы сидеть в особой пещере, забились в самый дальний угол и там кормили детей, все прочие сидели голодные, даже альвриги.
Альвригам устроили достойное место – с этого начали жизнь в пещере. И вот они сидели у стены в ряд, как полагается – в середине старший, справа от него – средний, слева – младший. Чтобы они возвышались над цвергами, им сделали сиденья из всего, что несли с собой, для старшего притащили наковальню, сверху положили три обтянутых шкурами боевых щита.
Напротив сели два командира десяток, Стеммар и Баррар-второй. За ними лежали в ожидании, когда позовут копать, рядовые бойцы. И лишь за бойцами сидела, поджав колени, королева Эльда.
Бывшая королева. Бывшая Эльда Громерта. Ее лишили подземного имени, но не отправили наверх, где она сразу бы погибла, а вели с собой.
Милосердие альвригам не свойственно, тут скорее был расчет – ведь другой королевы нет, а эта, глядишь, еще на что-то сгодится. Когда уходишь от беды, когда неведомо – а вдруг впереди беда еще почище, нельзя разбрасываться королевами, тем более что эта – рослая и телом крепкая, может много на себе нести.
Эльда распустила волосы и старательно расчесывала их дорогим гребнем – костяным, оправленным в золото. Гребень ей дали, когда старые няньки решили – королеве пора отращивать длинные волосы. А было ей тогда лет шесть или семь, считать года она умела лишь приблизительно. Волосы были золотистые, вились мелкими кольцами, за это качество альвриги выбирали королеву, и длилось это много десятилетий.
Когда королева распускала их поверх мантии из темно-рыжего меха, даже вольфкопы замирали в восхищении, а уж их-то в любви к прекрасному никто не мог обвинить, звери и звери, разве что ходят на двух ногах, как люди и цверги, дерутся голыми руками, лишь некоторые – дубинками. И могут, разозлившись, загрызть лошадь.
Мантии больше не было. И носилок, на которых королева стоя ехала на битву, тоже не было. И вольфкопов больше не было. Что-то с ними случилось, они набрались наглости, стали спорить с альвригами, даже правильно употребляли слова. Какое-то время их удавалось держать в покорности заклинаниями власти, но власть слабела – и вот однажды вольфкопы не откликнулись на зов. И разведчики нигде их не нашли.