– Если бы ты осталась жить наверху, в твоей жизни не было бы такого счастья, – сказал тогда Тейри. И впервые стал отвечать на ее вопросы. Кое-чего, впрочем, даже альвриг не знал. Он не сказал, почему королевой цвергов непременно должна стать красивая девушка из людского благородного рода. Так повелось испокон веков.
– Скорее всего, дело не только в воле и силе, но и в красоте. Мы уносим сверху самых красивых и злых девочек. Люди, когда идут в бой, впереди посылают человека со знаменем…
– С чем?
– Это такой большой кусок ткани, на котором вышиты гербы. Вести в бой должно что-то красивое. Наши женщины – ну да ты сама смеялась над своими кривозубыми няньками… Наши женщины нужны для продолжения рода и воспитания потомства, хотя иные, пока молоды, могут быть приятными для взора.
Эльда Громерта рассмеялась. Две няньки, которых она оставила при себе для услуг, рассказали ей, что у Тейри в дальних пещерах есть подруга, которая рожает ему детей.
И с того дня Эльда Громерта считала себя королевой. Оставалось дождаться, пока альвриги Аэлизы Бреруры поймут, что ее воля и сила ослабели.
Это станет ясно при вылазке наверх. Если вольфкопы окончательно выйдут из-под власти и не станут исполнять приказания, а люди проявят злобу и будут сражаться не на жизнь, а на смерть, то цверги просто отступят и воротятся вниз, а королеву оставят наверху – чтобы ее прирезали люди.
Тейри все рассчитал верно.
Артейские цверги признали Эльду Громерту своей новой королевой. И она много раз поднималась наверх, водила отряды в бой, вольфкопы были ей покорны, цверги собирали для нее все самое лучшее – накидки, меха, лакомства.
Потом случилась беда. Вольфкопы окончательно отказались повиноваться. Кто-то наверху догадался, как снять с их племени древнее заклятие повиновения, но это было еще не все – они оставались полуживотными, безжалостными в драке, равнодушными к смерти врагов и даже своих родственников. И альвригам удавалось добиться их повиновения.
Сперва на волю вырвались вольфкопы Бервальда. Тейри видел это собственными глазами. Небольшой отряд вольфкопов, отправленный в погоню, попал под какой-то диковинный листопад. Тейри и еще один альвриг, Норни, шли следом, чтобы поддерживать боевой порыв заклинаниями власти.
Листья падали на жесткие черные шкуры вольфкопов, шкуры, с которыми щит в бою не нужен, падали на их волчьи морды, и шерсть светлела, морды преображались, делались похожими на человеческие лица. Потом случилось и вовсе неожиданное – вольфкопы заговорили.
Справиться с ними Тейри и Норни не сумели – заклинания власти утратили силу. И вольфкопы повернули назад, забрали своих раненых, ушли в горные леса Бервальда. Выманить их оттуда альвриги не сумели.
– Это работа белых альвов, – сказал тогда Норни. – Они долго за нами следили, я знаю. Теперь они сами – хозяева вольфкопов.
Тейри не был в этом уверен.
Потом цверги потерпели поражение в жестокой схватке с людьми. Люди научились выслеживать их подземные переходы, хуже того – людей кто-то надоумил ставить ловушки на индергов. А погубить индерга может разве что солнечный свет, ожогов его шкура не переносит. Водопой у них был в заводях подземной реки Регинне, а у людей были умельцы находить при помощи раздвоенной ветки водяные жилы. Как люди догадались, где водопой, как сумели подкопать землю, чтобы огромные пласты рухнули в Регинне, а двое индергов остались беззащитны и тут же погибли, Тейри не знал.
Цвергам пришлось отступать, а кормиться под землей нечем. Каждая вылазка наверх губила не меньше десятка бойцов, принесенной пищи хватало ненадолго. И что делать – альвриги не знали.
Эльда Громерта все яснее понимала – нужно бежать. Она не знала человечьей речи, ее глотка привыкла к иным звукам, но люди, возможно, приняли бы ее, а под землей ей грозила голодная смерть. Но там, наверху, была пища – хотя и опасностей хватало.
Однажды Эльда тайно поднялась наверх и там попала в беду.
Она сделала это из любопытства. И оказалась возле лагеря наемников, осаждавших замок мятежного графа. Ей было около двадцати лет, она всегда заботилась о своей красоте и особенно – о длинных золотистых волосах. И ей казалось, что она может отпугнуть любого врага громким визгом и топотом обутых в меховые сапожки ног. Когда четверка вольфкопов несла ее в бой, ее крики были сильнейшим средством выплеснуть волю, и даже опытные альвриги, умевшие выставлять защиту, ощущали желание взяться за меч.
Наемники только посмеялись, а потом пустили красивую девицу по кругу. И Эльда вернулась вниз совершенно растерзанная, потерявшая себя. Она не сразу призналась Тейри в своей беде, а когда он понял, то жестко сказал:
– Ты больше не королева, Эльда.
Тем самым он лишил ее подземного имени Громерта.
Королева была подземным жителям необходима. Эльда в королевы больше не годилась. Из-за этого в конце концов начался опасный спор.
– У наших братьев, что под Клаштейном, королева есть, совсем юная и достаточно сильная, – сказал тогда Норни. – Мы должны с ними соединиться.
– И пойти под их руку? – спросил командир Баррар-второй. – Альвриг, ты на старости лет умом повредился. Как это мы, артейские цверги, подчинимся клаштейнским?
– Если это случится, они уничтожат наших детей, – добавил Деррерт, старый цверг, помнивший еще побоище при Бремлине. – Под землей и так мало пищи, две детские пещеры никому не нужны, хорошо, если можно хоть одну прокормить.
Детей цверги спасали и, отступая к югу, несли их с собой, даже если приходилось бросать другой груз – связки шкур, сумки с золотой и серебряной посудой.
Эльду на совет не приглашали – но и не гнали, ей просто позволяли сидеть в дальнем углу.
Спор разгорелся нешуточный, кое-кто обнажил оружие. Наконец случилось самое страшное – смысл чего Эльда поняла не сразу. Артейские цверги разделились – часть решила идти на поиски клаштейнских цвергов, часть – отступать на юг самостоятельно.
Детей и припасы они делили с большим шумом. Советов Эльды никто не спрашивал. Она ждала – и дождалась: уходящие не взяли ее с собой.
Остались альвриги Тейри, Урни и Грери, командиры Стеммар и Баррар-второй со своими десятками, четыре женщины, старые няньки Эльды и дюжина малышей с двумя няньками.
Они шли, и шли, и шли, изредка выбираясь наверх, иногда им везло – как-то они поднялись на опушку, где паслось стадо коз и овец, убили пастухов и унесли все, что имело хоть какую-то ценность. Свежее мясо вселило в них надежду.
Эльду не гнали, но если бы она собралась уходить – удерживать бы не стали.
И все чаще Баррар-второй заговаривал о новой королеве.
Стеммар же пытался понять, кто наложил на цвергов проклятье.
– Это было очень давно, – говорил старый Грери. – Я долго молчал. Но мне скоро пора в землю, хоть тебе скажу… Мне рассказал альвриг Ирни, который, скорее всего, был моим дедом, а ему – альвриг Имари, от которого Ирни получил заклятия, что когда-то цверги были рудокопами, добывали в горах Клаштейна золото и изумруды, умели ковать оружие. Только не говори никому. Тебя поднимут на смех. Цверг рожден, чтобы брать.
– Значит, правы были темные альвы? – спросил Стеммар.
– Боюсь, что правы. Тогда мы и ростом были повыше. Ты ведь заметил – каждое новое поколение меньше старого, так что через полсотни поколений мы будем – как сейчас наши дети.
– Но кто это был? Кто-то из белых альвов? Человек, которого они обучили? Где его искать? – не унимался Стеммар.
Белые альвы были врагами, это Эльде внушили сразу. Она должна была знать, как вести себя, если в бою на стороне людей вдруг выступит белый альв. Воля на волю и сила на силу – так учили ее. Воля королевы, подкрепленная заклятиями трех альвригов, должна была сладить с белым альвом. Как именно – даже альвриги не знали. Ни один из них никогда не видел белого альва, только от наставника к ученику передавалось: высоки ростом, беловолосы, в бой идут без оружия, а у самых сильных левый глаз закрыт зеленой повязкой.
– Если это человек, то он давно умер. А с заклятиями такое дело – скажем, я заклял тебя на ослабление зрения, но Тейри без труда снимет это заклятие, оно несложное, – сказал Грери. – Нас не закляли, нас прокляли, и того, кто может снять проклятие, на свете нет – по крайней мере, если и есть, нам на помощь он не придет.
– Но вдруг он есть, жив и не откажется помочь?
– Ты отдал свой разум индергу, а взамен взял его разум? – спросил слушавший вполуха этот разговор Урни. – Ты подумай, что будет, если с нас спадет проклятие? Дети станут расти и больше не поместятся в наших ходах. На руках у них вырастут длинные пальцы, и они больше не смогут копать ладонями. А мы сами возьмем в руки лопаты и кирки. Ты этого хочешь? Нас прокляли – а может, благословили? Мы добываем свое пропитание и вещи оружием, это удел благородных. А бегать под землей с тачками и торговаться наверху из-за каждого фунта руды – удел черни!
– Вы меня совсем запутали, – сказал на это Стеммар. – Вы альвриги, вы все лучше знаете, а я уже ничего не понимаю. Мы ведь можем погибнуть! Я бы сам поднялся наверх и просил снять проклятие на коленях и с камнями во рту…
– Попробуй только. Во мне хватит силы, чтобы заклясть тебя и дать тебе мысли индерга, – пригрозил альвриг Урни. – Упрешься лбом в каменную стену и будешь так стоять, пока смерть не опрокинет тебя кверху пятками. Надо уходить дальше, на юг, где мы сможем набраться сил и вырастить детей! А если еще кто-то вздумает бросить оружие, плохо ему придется.
Эльда слушала и думала.
Она не была умна, однако иногда соображала довольно быстро. Стеммар – цверг, на цвергов-бойцов королева смотрит свысока, но он довольно строен для цверга, почти по плечо Эльде. Он силен и, кажется, неглуп. Он пытается спасти род, и для этого готов подняться наверх. Альвриги не обращают внимания на бывшую королеву – так, может, заключить союз со Стеммаром?
Эльда тоже считала, что труд и торговля – удел низких духом, а цверги имеют право взять все, что им приглянется. И она больше не желала голодать.