— Ну понятно тогда. Сейчас чем мне заниматься?
— Сейчас свободное время, обед будет через четыре часа. А в районе семи начнем готовиться к выходу.
Я лежал на кровати и думал о событиях, которые со мной произошли. Неужели действительно готовили мое убийство? И если такие планы были, то почему их не привели в исполнение? И почему меня не ищут? Кругом были какие-то загадки. Я вспоминал свою прошлую жизнь: ненавистную работу, идиота-начальника, любимого сына, ощущения от жизни в большом и стремительном городе. Все это казалось таким далеким и навсегда потерянным…
Скорее всего, советским ученым не удалось сделать то, о чем мне говорили, или, наоборот, все получилось. И надобность во мне отпала.
Это значит, что я прочно застрял в 1977 году. То есть, в 2008 год я доберусь, но своим ходом, если доживу, конечно.
Да, я ведь совсем забыл, что в этом времени существуют два меня. Я в 36 лет и я в 5 лет. Может быть, нужно как-то вырваться и предупредить моих родителей, которые тоже есть в этом времени? Но что это даст? Я, скорее всего, просто напугаю людей, которые живут тихой жизнью.
Ну хорошо, допустим, я окажусь в Америке, они предъявят меня общественности.
В этом случае информация об этом наверняка дойдет и до СССР. Особенно с учетом того, что теперь политика страны выглядит несколько по-другому…
Насколько проще все было вчера. Все было ясно, логично и понятно. Теперь же все карты были спутаны.
Может быть, жизнь закончилась? Все, что надо было сделать, я сделал, и теперь пора туда, где уже находятся мои бабушка и дедушка?
Потолок, в который я смотрел, был омерзительно белым. По нему взад вперед ползала большая жирная муха. Вот и я, как это муха, брожу туда-сюда.
В комнату заглянул Миногер.
— Ну как настроение, Анатолий?
— Да так, лежу, размышляю о смысле жизни.
— Ну и как оно? Есть в ней смысл?
— Не могу понять.
— А на мой взгляд, все достаточно просто. В жизни есть только две вещи, ради которых стоит жить, — это деньги и женщины. Все остальное не имеет никакого значения.
— А как же дети? Как же радость любимой работы?
— Дети вырастут, забудут, что ты для них делал, и в конечном итоге бросят. А любимая работа, она только тогда любимая, когда приносит ощутимый доход.
— Ну с такой психологией я уже не раз сталкивался, но вот скажи мне, Миногер, судя по всему, у тебя ведь нет детей?
— Откровенно говоря, есть, но я не знаю точное их количество. Ты сам пойми — работа у меня сложная, все время в разъездах. Практически в каждой стране, где я бываю, у меня есть женщина.
— А знаешь, мне тебя немного жалко. Ты даже не представляешь, какое это счастье — обнять собственного ребенка, слышать, как он смеется, смотрит на тебя. Спрашивает о чем-то. Это просто замечательно.
Глава 11
Через два часа Миногер буквально влетел в комнату.
— Анатолий, срочно одевайся! — прокричал он.
— Что, уже пора?
— Абсолютно точно. У нас несколько поменялись планы. Все делаем на три часа раньше.
— То есть уже пора выходить? А как же грим?
— Не то слово, пора! Мы уже должны быть на подъезде к морю.
— А что, собственно говоря, случилось? С чем связана эта спешка?
— Да какие-то проблемы на границе, подводной лодке пришлось раньше прийти. Хорошо, что хоть сообщить успели. Одевайся, Михаил нас в машине ждет внизу.
Я быстро набросил одежду, которую мне выдал Миногер. Мы вышли из квартиры, спустились по темной лестнице и вышли во двор.
Был теплый, осенний вечер. Окна мягко светились, из-за занавесок плыла тихая и спокойная музыка. Пел то ли Лещенко, то ли Кобзон.
Через 20 минут мы подъехали к морю и пересели в легкую моторную лодку.
— Куда дальше? — спросил я.
— Теперь держим курс в открытое море. По идее, если мы не собьемся с курса, через 10 километров мы встретим нашу лодку, которая повезет нас в Турцию.
— Понятно, главное в этой темноте не заблудиться.
— Ничего страшного, не должны. Я очень хорошо ориентируюсь в море.
Море было темным и на редкость спокойным. Звук нашей моторки разлетался на большое расстояние. Неужели наша лодка ни у кого не вызывает подозрения? Конечно, можно предположить, что в СССР катание на моторных лодках по ночам — это народное увлечение.
— Как тихо, — сказал я.
— Это Михаилу скажи спасибо, он коридор организовывал.
— Как это у вас получилось, — обратился я к нему, — если, конечно, это не секрет?
— Все очень просто — я координирую погранвойска, в том числе пересменку команд катеров. Путем нехитрых вычислений можно сделать так называемый проход в границе. Главное, правильно развести корабли охраны, и тогда все получится.
— Вот как, интересно.
Мы плыли уже полчаса, море казалось холодным и бесконечно глубоким. Складывалось ощущение, что мы находимся в океане.
Нашу лодку немного покачивало, Михаил и Миногер напряженно молчали, постоянно сверяя наше местоположение с картой и какими-то приборами.
— По-моему, — сказал Михаил, — нас должны встретить здесь.
— Да, похоже на то, — ответил Миногер.
— А сколько нам здесь еще болтаться, когда придет подводная лодка? — cпросил я.
— По всей вероятности, через 10–15 минут, если, конечно, ничего сверхординарного не случится.
— А что, такой вариант присутствует?
— В нашей работе все может быть, давайте наблюдать за морем. Наша подводная лодка, когда подойдет к этому месту, должна будет подняться на глубину два метра и просигналить огнями. Так что, уважаемые джентльмены, будьте внимательны.
Мы перевесились через борт и начали наблюдать.
— Скажите, Миногер, пока у нас есть еще немного времени, я помню, что вы говорили о том, что у вас в институте был свой человек, который смог передать отчет, который я готовил для советского правительства.
— Ну да, было такое дело, помню.
— То есть он занимает достаточно большую должность?
— Ну, в общем, немаленькую. Это один из самых лучших наших агентов.
— А я его знаю?
— Возможно, что ты не только его видел, но и общался. Но скажу сразу, что называть имена я не буду. У нас в разведке это совершенно не принято.
— Понятно, а можешь сказать, когда у вас появилась информация о том, что меня хотят устранить?
— Насколько я знаю, около двух недель назад.
— А была ли у вас информация о моей встрече с Брежневым?
— Конечно, но, насколько я знаю, ее исход ничего не изменил в этом решении.
— Понятно, то есть историю про машину времени, основанную на мобильном телефоне, вы тоже знаете?
— Ты имеешь в виду тот аппарат, который был при тебе?
— Да, его.
— Ну конечно, очень забавная штука, в будущем я обязательно куплю его.
В этот момент тень сомнения в моем сознании выросла. Интересно, а почему он не упомянул про ту возможность, которую открывает мой аппарат?
Может быть, американцы про это не знают, следовательно, они не знают подробностей моего разговора с членами Политбюро. Может быть, все не так, как мне сейчас представляется?
В этот момент Михаил, который стоял на носу лодки, произнес:
— Вот она, смотрите!
Все обернулись туда, куда он показывал.
Зрелище было удивительным и одновременно пугающим.
На расстоянии 100 метров, где-то совсем неглубоко, мигающие огоньки прорисовывали нечто исполинских размеров.
— Вот она, наша лодочка, я вас поздравляю, господа, — обрадовался Миногер. — Теперь, мы почти у цели.
— Да, мы почти у цели, — ответил я.
И в этот же момент, совершенно точно осознал, что все сказанное Миногером — ложь, и американскому правительству я понадобился как очередной источник информации и никто, в общем, даже не собирался представлять меня мировому сообществу.
Что ждало меня там? Я думаю, что точно такая же судьба, как и в СССР.
Я посмотрел на Михаила, на Миногера. Они радостно улыбались, явно понимая, что трудное задание, которое на них было возложено, выполнено.
Или сейчас или, уже никогда, мелькнуло у меня в голове.
Я немного отодвинулся от Михаила, незаметным движением снял полуботинки и прыгнул за борт.
Глава 12
Вначале никто ничего не cообразил. Я понимал, что через две-три секунды они очухаются и бросятся меня догонять. Вода полностью поглотила меня, ее температура, была от силы градусов 15. Под водой я сбросил куртку и мощными движениями рук начал удаляться от лодки.
Воздуха в легких хватило, чтобы отплыть на 10–15 метров. Я всплыл и тут же попал в луч прожектора, который шел от моторной лодки.
— Вон он, — закричал Михаил, — давай, жми за ним.
Они включили мотор Я набрал воздуха и нырнул. Под водой было очень холодно и совсем ничего не видно.
Справа от меня маячила огнями подводная лодка. Здесь, под водой, она казалась огромным китом.
Мне пришлось опять всплыть. Сделал я это очень аккуратно, спрятавшись за кормой моторной лодки, откуда услышал ругань на английском языке.
— Вот, черт, куда он подевался? Мне в Вашингтоне за это поотрывают все. А тебе, Михаил, пенсию подрежут. Ведь это же надо, какую оплошность мы совершили, ни за что бы не подумал, что этот тюфяк сможет от меня сбежать.
— Он не мог далеко уйти, он же не рыба, следовательно, долго плавать под водой не может. Смотри в оба, он где то здесь.
Я опять нырнул и поплыл в сторону от лодки. Мысль о том, что я плыву не к берегу, а в открытое море, мне даже в голову не пришла.
Мне удалось отплыть от лодки метров на 100. Подводный корабль уже к этому времени всплыл на поверхность и мерно покачивался на волнах.
Было слышно, как американцы переругиваются друг с другом.
В голове пробежала радостная мысль — а ведь у меня получилось от них сбежать. Теперь надо было держать курс к берегу. Но только вот где он? Покрутив головой в разные стороны, я решил, что берег находится у меня за спиной. Прикинув свою скорость и расстояние, я подсчитал, что с перерывами, но часа за два с половиной-три я должен буду добраться до цели.