Стирлинг почувствовал, что дело неладно – просто почувствовал, а не увидел. Он рискнул – положив винтовку со сложенными сошками на гребень холма начал осматривать местность. Почти сразу же увидел то, что увидел Вулвич – отклонившиеся в сторону стебли вереска и что-то прямое…
– Не надо!
Рядом бухнула девяносто шестая – и в этот самый момент – Вулвич поднялся в небо. В самом настоящем смысле поднялся, его как подбросило над землей на целый фут – а потом он упал дальше по склону, заливая его своей кровью…
– Нет!!!
Стирлинг перевернул снайпера, подсветил фонариком – от того, что он увидел, становилось дурно. Пуля – точнее даже не пуля, а какой-то снаряд – прошел навылет, выходное отверстие было больше, чем с суповую тарелку. Левая рука болталась на мышцах, пуля буквально вырвала кости. Это был даже не пятидесятый калибр, что-то намного более мощное…
– Вулвич…
Моряк был еще в сознании, губы его шевельнулись.
– Благословенно… имя… Господне…
И умер.
Стирлинг закрыл ему глаза – и в это время услышал громовой удар где-то вдали. Через секунду – на гребне холма, там, где только что был он сам – раздался удар, он услышал и почувствовал это. Пуля пролетела так близко – что он почувствовал это.
Сукин сын…
Принимать решение надо было быстро – снова загрохотал пулемет – но пули на этот раз легли далеко от него – видимо, так же как и раньше, точно стрелять по панораме не получалось. Потом – пастушьим кнутом щелкнул одиночный – и пулемет заглох. Подавили? Нет?
Он внезапно понял, в чем дело, как они так быстро отслеживают их. Это либо датчики, реагирующие на
Помня, что снайпер со своей винтовкой черт знает какого калибра отслеживает его – он скатился ниже по склону, прижимая к себе Барретт. Потом – одну за другой бросил вперед две дымовые шашки, чтобы создать непросматриваемую зону. И – побежал вперед, петляя как заяц, стараясь преодолеть простреливаемую зону, прежде чем этот ублюдок опомнится…
Снайпер выстрелил. Все тот же глухой, похожий на гром грохот – и удар пули, совсем рядом с ногами. И почти сразу же – сдвоенный, почти без промежутка хлесткий выстрел с фланга…
Готов. Если один еще мог промахнуться, то двое одновременно – попадание почти стопроцентное. Снайпер поторопился и сделал ошибку – выстрелив в дым, не видя цели. Он подставился – и Ормонд с напарником отработал на все сто.
Он рухнул в низкий, способный укрыть только лежащего человека вереск – и понял, что до сих пор жив. Откатился в сторону, чтобы противник не определил место падения. Пополз вперед…
Следующую позицию он нашел у валуна. Большой, древней каменной махины. Она ушла под землю почти всем своим телом, и выпирала только боком – но и этот бок был огромен. Укрывшись у валуна, он осторожно, надеясь, что в колышущемся вереске не видно – выставил винтовку и стал осматривать пространство перед собой.
Дальше – пустошь шла вниз, чуть ли не на милю. К ручью – и у ручья… кажется, старая винокурня, сложенная из почерневших от времени валунов. Плохо видно в темноте, приходится различать по очертаниям. Возможно, что и подпольная. Он знал такие – здесь делали лучший в мире виски из ячменя, торфа и родниковой воды…
И вдруг что-то словно толкнуло его – обхватив винтовку, он покатился по земле, по вереску, уходя от камня. Перекат за перекатом… громыхнуло, громыхнуло у самого камня, столб земли и падающие комья земли осыпали его – а он лежал, и как мог молился, вспоминая давно забытые слова…
Твари…
Рвануло сразу в нескольких местах – он это слышал. Ормонд с напарником, наверняка уже мертвы… они тоже купились и заняли какую-то «удобную» снайперскую позицию, может быть – такой же камень.
И поплатились за это…
О«Флагерти, чертов сукин сын. У него было время изрядно наготовить здесь сюрпризов. Хижина привлекает внимание, они занимают позицию, которая кажется им наиболее подходящей, шарят прицелами, ба-бах! И ты разорван на куски. Они все – учились в одних и тех же школах и знают, какая позиция самая подходящая.
Он – знает. Они – знают.
Но кое-что – они не знают.
Стирлинг отложил в сторону винтовку, загнул вереск и замаскировал ее. Все. Теперь у него гранаты, пистолет – пулемет и больше ничего. Ни один из этих ублюдков и представить себе не может, что в поединке снайперов – он рискнет остаться без снайперской винтовки, которая тяжелая и сковывает движения. Посмотрим, как они разберутся с этим…
Без винтовки, которая в длину была больше метра – ползти было намного легче. Он скользил как змея в вереске, постоянно прислушиваясь к тому, что происходит вокруг, осторожно прощупывая то, что впереди – чтобы вовремя почувствовать едва заметное сопротивление лески, натянутой в траве и привязанной к гранате. Он преодолевал метр за метром – но не приближаясь к хижине, а наоборот удаляясь от нее. Он хотел войти в нее по ручью.
Ручей оказался и не ручьем вовсе – а речкой, на фарватере – ему было по грудь. Чистая и обжигающе холодная даже летом вода – трудно найти что-то более шотландское, чем это. Зачерпнул прибрежной грязи и вымазал свое лицо. Наступал рассвет…
Камыши едва шелохнулись, когда он вошел в воду. Вода обжигала – так бывает, когда она очень холодная. Течение было достаточно сильным, ему приходилось вымерять каждый свой шаг. Стараясь не нашуметь, шаг за шагом он пошел вверх по течению маленькой, безымянной речки…
Потом – он увидел вперед черную громаду винокурильни. Остатки колеса…
Дальше – идти было нельзя. Он застыл.
От переохлаждения клонило в сон. Он не знал, сколько придется так стоять – но был готов стоять, пока не случится сердечный приступ и его не унесет ледяным течением. Холод поднимался снизу волнами, его било дрожью – и он прилагал немыслимые усилия к тому, чтобы не лязгать зубами. Это услышали бы – его зубы готовы были выбивать фламенко. Он смотрел вверх и слушал, смотрел вверх и слушал. Для того, чтобы хоть как-то справиться с переохлаждением – он постоянно то напрягал, то расслаблял мышцы ног. Это помогало – но мало.
Потом – через гудение крови в ушах он вдруг услышал – впереди и совсем рядом…
– I gcás an ceann deireanach?34
Он не дал ответить. Бросился вперед, стреляя из автомата. Сорок патронов – он выпустил их все на звук голоса, пригвоздив врага пулями к земле. Слева громыхнул выстрел – одиночный, навскидку, оглушительный. Пуля прошла совсем рядом – кажется, даже рванула одежду – лучше не думать, что было бы, если бы она в него попала – пуля снайперской винтовки метров с десяти. Еле передвигая одеревеневшими от холода ногами, он проломился сквозь камыш, выбрался на берег, пропустил мимо себя еще одну пулю – и умудрился укрыться внешней стеной каменной винокурни, прежде чем тот, кто находился внутри – успел что-то предпринять…
Изогнутый магазин со щелчком вошел в рукоятку – еще сорок патронов, готовых к немедленному применению. Его трясло – после воды – на воздухе было еще хуже, он дрожал и лязгал зубами, перед глазами был какой-то туман.
– Эй, Умник! Ты тут?! – раздалось из винокурни
Стирлинг не ответил…
– У меня тут заложник. Ты и я. Или я – и она. Выбирай.
Стирлинг переступал ногами с места на место, чтобы убедиться в том, что они все еще у него есть – и прикладывал все усилия, чтобы не упасть в обморок…
– Классно ты сделал, приятель, признаю. Вода холодная как лед, я бы не полез. Ну, все, хватит. Давай, разберемся как мужчина с мужчиной.
– Непривычно для тебя, капитан, а? – прокаркал Стирлинг
– О чем ты, Умник?
– О детях, которых ты убил. Помнишь?
Капитан то ли засмеялся, то ли закашлялся
– Ты об этом? Ты так и не понял, Умник – что мы воюем не с людьми. Они не люди, они – не в счет. Я выхожу. На заложнице пояс, у меня в руках кнопка.
– Погибнем все.
– А мне насрать, Умник…
Стирлинг чуть переместился – чтобы усложнить задачу капитану.
– Хрен с тобой, выходи! Отпусти леди, и давай разберемся как мужчина с мужчиной…
Первым, что увидел Стирлинг – были глаза, большие и испуганные. Бывший САСовец держал заложницу так, что шансов быстро выстрелить – почти не было.
Вторая рука была поднята вверх, с каким-то устройством.
– Твой ход, Умник. Разряди автомат, так чтобы я видел.
Стирлинг сделал то, что сказал капитан. Он видел, что O’Флагерти надел бронежилет… хотя сейчас это все равно неважно.
– Теперь брось магазин вон туда, а ствол в реку. Давай, Умник, не заставляй меня нервничать.
Стирлинг сделал и это.
– Так… Теперь пистолет. То же самое. Медленно, не дергайся только. Я знаю, что ты умеешь стрелять и с левой.
– Что ты еще знаешь?
– Что в Британии скоро будет национальный траур. Но это даже хорошо. Пора просыпаться, мать твою.
– Это тебе пора просыпаться, капитан. Подумай, что ты творишь. Погибли свои же, мать твою, наши с тобой сослуживцы.
– А их и до этого немало погибло, Умник, ты не заметил?! Человеческая жизнь больше ни хрена не стоит! Мы погибаем в Ираке, в Афганистане, в Ливии, в Йемене… а эти бляди ищут, как бы подешевле сделать шопинг. Это надо прекратить, Умник. И я это прекращу, пусть и погибну. Бросай пистолет.
Стирлинг бросил и пистолет.
– Ну?
– Теперь второй пистолет.
– У меня его нет.
Какое-то время двое мужчин смотрели друг другу в глаза, со страхом, вызовом и с ненавистью. Потом – бывший капитан САС Мелвин O’Флагерти криво усмехнулся
– Я верю тебе, Умник. У тебя его и в самом деле нет. Ты слишком поспешно собирался и слишком много на себя навьючил, чтобы позаботиться еще об одном пистолете.
– Твой ход, капитан. Ну?
Капитан чуть переместился в сторону – и внезапно – буквально швырнул заложницу в сторону.
– Давай, разберемся, Умник…
Следующее мгновение растянулось как во сне. Стирлинг упал на колени, одновременно пытаясь достать второй пистолет – миниатюрный NAA32, который он заложил сзади, сверху, на уровне плеч. У него не было никакого шанса кроме этого шанса – он понимал, что в рукопашке, что на ножах ему против O’Флагерти не выстоять. Насмешливо улыбаясь, капитан поднимал левую руку, в которой уже было