рк, у Митчеллов там есть связи.
Ким нервозно рассмеялась и закрыла лицо руками.
— Мне просто страшно. Правильно говорят, соизмеряй желания с возможностями.
— Бояться не надо, все у вас получится.
Марк пододвинулся к Ким и протянул руку, собираясь обнять ее. Ким почувствовала, как проникает в нее эта теплая волна заботы, и прикрыла глаза. Как было бы чудесно, если бы Марк не ставил преград вновь возникшей сейчас между ними близости. Было же такое в Брекенридже.
— Тогда, — сказала Ким, сложив, как послушная ученица, руки на коленях, — расскажите поподробнее.
Марк опустил руку.
— Значит, поподробнее. Что ж, думаю, у Митчеллов вам понравится. Дом один из самых больших в нашем городе. Комнат столько, что вы наверняка будете иметь свои апартаменты. Прадед Пола владел заводом по обогащению руды, это было во времена…
— Стоп! — Ким сжала рукой колено Марка. — Давайте вернемся. — Ее снова охватила паника. — Значит, жить я буду у них?
— Естественно. Разве тут могут быть варианты?
— Некоторые няни ночуют у себя.
— Но Крисси хочет именно няню, постоянно находящуюся в доме.
Ким сидела неподвижно, стараясь переварить этот факт.
— Ох, Марк.
— Я понимаю, — произнес он тихо и мрачно. — Но вы ведь все равно хотели уехать от меня. Разве не так?
Так-то оно так, только почему мысль об этом повергает ее в ужас? Ей бы радоваться, а она уже думает, как будет тосковать без Марка. Ей бы осыпать его благодарностями, а она с трудом удерживает слезы.
— Котенок, вы будете всего в четырех кварталах от меня. В случае чего я тут же явлюсь.
Ким так хотелось ему верить. Господи, если бы в ее жизни всегда был такой надежный человек, как Марк! Но ей не слишком везет. И сейчас она уже знает, что рано или поздно все кончится. Люди появляются в вашей жизни — и исчезают. Это так же естественно, как волны, набегающие на берег и откатывающиеся назад. Навсегда не остается никто, даже самые любящие, а у Марка больше, чем у кого-либо, оснований порвать с ней.
— Ну что ж, спасибо, — сказала она дрожащим голосом, — спасибо вам за все. За гостеприимство, за покупки, за нашу поездку…
Марк услышал, что голос ее прервался, и повернулся к ней. Он взял ее лицо в свои ладони и долго внимательно смотрел ей в глаза.
— А вам спасибо за то, что мне захотелось устроить эту поездку.
Ким всегда гордилась тем, что умеет быть твердой в трудную минуту, однако сейчас в горле ее стоял ком величиной с футбольный мяч.
Она точно так же взяла в свои ладони лицо Марка. Боже мой, как она любит этого человека! Она и не помышляла ни о чем подобном и была уверена, что Марк ужаснется, если догадается о ее чувствах. Но в какой-то момент она сделала неверный шаг и упала в пропасть.
— Марк? — В голосе Ким были страх и растерянность, и она говорила так тихо, что не была уверена, слышит ли ее Марк.
Но он услышал и вместо ответа приник губами к ее губам. Поцелуй был нежным, успокаивающим, таким, какой и нужен был ей сейчас, когда все в ее жизни было так неопределенно.
— Вы ведь знаете, что положение наше очень трудное, — прошептала Ким, не отрываясь от его губ.
— Хуже некуда, — прошептал Марк.
— Мы ведь договорились не продолжать этого.
— Я помню.
В следующую секунду они уже забыли обо всем на свете, слившись в долгом страстном поцелуе.
Ким не представляла даже, что такое бывает. Но именно такого и желала она в эту минуту.
Она прильнула к нему с отчаянием человека, с детства лишенного любви, и в пламени, которое в ней вспыхнуло, исчезли и прошлое и будущее. Увлекаемые страстью, они повалились на диванные подушки, и когда Ким ощутила на себе теплую тяжесть его тела, она жарко ответила на его поцелуй. Язык Марка начал исследовать влажные глубины ее рта.
— Ким, я с ума схожу, — задыхаясь, проговорил Марк, оторвавшись на секунду от ее губ.
Самолюбие Ким могло быть удовлетворено. Значит, есть в ней что-то, если даже такой зрелый и опытный человек, как Марк, способен потерять голову. Заглянув в его затуманенные желанием глаза, Ким улыбнулась.
— Ах, дьявол, не делайте этого!
— Чего не делать?
— Не улыбайтесь… Это выше моих сил… — Он снова жадно и требовательно приник к ее губам. — Не могу устоять перед вашей улыбкой, — торопливо договорил он.
Они скатились с дивана на пол. Ким показалось, что Марк ударился локтем о кофейный столик, но поцелуя он не прервал.
Теперь Ким лежала на нем, юбка ее задралась, водопад волос обрушился на лицо Марка.
— Трещины на локте вам только и не хватает.
Марк усмехнулся, не отрываясь от ее губ.
— Сейчас меня волнует не локоть.
Щеки Ким, и без того раскрасневшиеся, стали совсем пунцовыми.
— Простите, я не хотел вас смущать.
Марк откинул с лица волосы Ким, пропуская пряди между пальцами.
Ким соскользнула на пол. Она лежала рядом с Марком, положив руку ему на талию.
— Извиняться должна я. Я ведь не слишком… — Ким не отрывала глаз от потолка, — не слишком опытна в этих делах.
Марк приподнялся на локте, пожирая ее глазами.
— Что значит «не слишком»?
— Ну… можно сказать, совсем неопытна. — Ким не знала, куда деваться от смущения.
Там, где она выросла, девочки начинали половую жизнь в четырнадцать лет, в шестнадцать беременели и в восемнадцать становились проститутками. А она в свои двадцать два оставалась полной невеждой.
Марк сел на полу, прислонившись к упавшей с дивана подушке.
— Вас это огорчает?
— Ну конечно. Я ведь видела женщин, с которыми вы встречались, и могу представить, какие у вас требования.
Марк не удержался от улыбки.
— Судя по всему, не можете, — сказал он, водя кончиками пальцев по ее ноге. — Так знайте, котенок, что если женщину, до сих пор пробуждавшую во мне самое сильное желание, оценить в десять баллов, то вы будете где-нибудь в районе девяноста двух.
Ким опустила голову. Ей хотелось смеяться от радости.
— И сужу я только по вашим поцелуям. Представляю, что может быть в постели…
Глаза его заблестели, он, не отрываясь, смотрел на Ким. Она склонилась к нему, влекомая его хрипловатым шепотом и желанием, горевшим в его глазах. Фраза Марка повисла в воздухе, губы их снова слились в поцелуе, от которого Ким содрогнулась.
Когда Марк наконец оторвался от нее, у Ким не было сил пошевелиться. Она медленно открыла глаза и улыбнулась. Но Марк не улыбнулся ей. Вид у него был подавленный.
— Теперь вы понимаете, почему нам нельзя больше жить под одной крышей?
Судя по его голосу, страсть Марка еще не улеглась, однако Ким уловила в нем также гнев и досаду, которые очень ее удивили.
А Ким все сидела на ковре. Ей сразу стало холодно и одиноко.
— Н-нет, не понимаю.
Марк пригладил растрепавшиеся волосы. У него был такой взгляд, словно его преследует какая-то навязчивая идея.
— Ким, эти… эти отношения не могут продолжаться. Мое дело — помогать вам. Но никак не пользоваться своими преимуществами.
— О каких преимуществах вы говорите, когда я сама…
— Вы не хотите понять.
— Но что я должна понимать? — срывающимся голосом проговорила Ким.
— А то, что вы сейчас слишком легкая добыча. Вы молоды, никого близких у вас нет, к тому же оказались в незнакомом городе без средств к существованию. Вас предали все, кто значил хоть что-нибудь в вашей жизни. И вот он я, человек, который стал для вас всем, чего вам так недоставало, — матерью, отцом, другом, возлюбленным.
— Нет, это не так, — с трудом проговорила Ким.
— Не так? Боюсь, что в голове у вас сейчас все перемешалось и вы просто не можете этого видеть. Любой на вашем месте чувствовал бы себя так же. Но я не хочу усугублять ваше состояние, не хочу всю жизнь потом раскаиваться.
Ким с сомнением взглянула на Марка.
— Может быть, у меня и в самом деле в голове все перепуталось, но до вас мне все равно далеко. Во всяком случае, что такое физическое влечение, мне объяснять не надо.
— Не буду с вами спорить, Ким. Вы обольстительная женщина и способны возбудить любого мужчину, особенно если он живет с вами рядом. Именно это я и пытаюсь вам втолковать.
Поначалу Ким восприняла только слова «обольстительная женщина». Однако постепенно до нее дошло, что хочет сказать Марк. Если он и сделал ей комплимент, то означает он лишь одно — что Марк не считает свое влечение к ней чем-то серьезным. Естественная реакция нормального мужчины, больше ничего. До нужного уровня она все равно не дотягивает. Слишком молода. Слишком неискушенна. Слишком то, другое, третье… А самое противное, что, отвергая ее, Марк прикрывается альтруистскими соображениями.
— Вы правы, — холодно сказала Ким, в который раз проглотив обиду.
Когда же она, наконец, поумнеет? Ведь Марк уже повел себя так однажды, в Брекенридже. Но она успела забыть, как плохо ей тогда было, и зашла еще дальше. И стало еще хуже.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Лучше нам держаться на расстоянии, Ким.
Боль внутри все росла. Пусть Марк говорит, что боится травмировать ее, когда она так уязвима, — на самом деле она просто ему не нужна, как и всем остальным.
— Давайте поедим, — предложила Ким. — Потом я позвоню Митчеллам и договорюсь о встрече.
Вот теперь действительно нужно уходить.
Два дня спустя Марк вставил в рамку фотографию Ким, где она была снята в день окончания школы, и украсил ею свой письменный стол. Фотографию пришлось брать с бою, поскольку Ким не желала, чтобы кто-нибудь видел, какой уродиной она была в семнадцать лет. Уродина! Обхватив рукой подбородок, Марк улыбался со смешанным чувством горечи и удовлетворения. На фотографии Ким была совсем юной, с короткой стрижкой, но и тогда уже могла свести с ума кого угодно!
Марк сцепил руки на затылке и откинулся в кресле, прислушиваясь к тишине дома. Ким съехала утром, когда он находился на работе. Марк был рад, что не присутствовал при этом.
Он в десятый раз за этот вечер повторил себе, что сделал все правильно. В жизни Ким сейчас трудная полоса, она очень чувствительна ко всему, и нечего добавлять ей сложностей. А это непременно случилось бы, останься она в его доме. Слишком сильно их влечет друг к другу. Марк прикрыл глаза. Ничего подобного он и вообразить не мог. В присутствии Ким он словно теряет рассудок, не может ничего делать, сжигаемый единственным желанием. И Ким, естественно, ждет от него больше, чем он может себе позволить. С этим нужно кончать.