Руководитель советской делегации на фестивале в Хельсинки Сергей Павлов недвусмысленно дал понять, кто ему мешал: «Нелишне отметить, что в кучке провокаторов, взвинченной парами виски, многие говорили с вашингтонским или боннским акцентом»[713]. Да, фестиваль встретил в Хельсинки серьезное противодействие. Делегация советской молодежи разместилась на пришвартовавшемся в порту теплоходе «Грузия» Черноморского пароходства. В город выходили группами. Опасались провокаций со стороны финской молодежи, не согласной с советской пропагандистской направленностью фестиваля. Луи — корреспондент иностранной газеты и одновременно… ну понятно кто, не был связан групповой дисциплиной и передвигался свободно.
Как ориентировался Луи в сложной заграничной обстановке, с кем контактировал, кто в Хельсинки направлял его действия, поддерживал, прикрывал и снабжал всем необходимым для выполнения задания? Об этом можно только строить догадки. Но кое-что интересное, связанное с этой поездкой, есть в сохранившихся архивных документах. Если взглянуть на список советской делегации, бросаются в глаза знакомые фамилии. Например, Лазовик Геронтий Павлович — ответственный организатор отдела комсомольских органов ЦК ВЛКСМ по союзным республикам[714]. В хозяйственной группе значится Голуб Владимир Яковлевич, 1922 года рождения, член КПСС с незаконченным высшим образованием, референт Комитета молодежных организаций СССР[715]. В его обязанности входило размещение советской делегации, бытовое обслуживание участников фестиваля, обеспечение встреч членов советской делегации с зарубежными гостями[716].
Присутствие Лазовика и Голуба в Хельсинки многое объясняет. Во-первых, оба — сотрудники госбезопасности. Голуб воевал в знаменитом 1-м мотострелковом полку ОМСБОН войск НКВД, после войны — сотрудник Судоплатова, принимал участие в его тайных акциях по устранению людей внутри страны. Белорус Лазовик с мальчишеских лет воевал в партизанском отряде и соответствующую выучку и опыт приобрел.
Но не только эти двое негласно представляли в Хельсинки всевидящее око КГБ. Выехал на «передний край» и сам Филипп Бобков — сотрудник 2-го главка КГБ, боровшийся с крамолой. По окончании фестиваля Сергей Павлов особо ходатайствовал перед председателем КГБ Семичастным о награждении группы чекистов: «Особо отмечаем большую работу, проведенную группой товарищей во главе с тов. Бобковым Ф.Д.»[717].
В общем, с точки зрения Андропова, боевой орден Луи вполне заслужил. Быстро втянувшись в лубянскую жизнь, и в полном соответствии с принятыми там привычками Андропов назначил аудиенцию Виктору Луи на конспиративной квартире. Не приглашать же его прямо на Лубянку. В главном здании КГБ лишних глаз хватает.
Луи был под впечатлением. Как же! Сам председатель КГБ пожелал с ним встретиться! Сделанные Луи наблюдения и выводы о характере Андропова, скорее, комплиментарны и даже чересчур художественны. И все же: «Самым привлекательным мне показалось то, что его внешняя целостность покоилась на внутренней противоречивости. Андропов был, несомненно, личностью творческой, а значит — сомневающейся. Однако человеческие проявления скрывал, опасаясь, что сомнения примут за некомпетентность, добро — за слабость, а привычку хорошо обдумывать, прежде чем действовать, — за излишнюю осторожность. Ум, быстрая реакция и хорошее знание природы человека, в первую очередь его слабостей, подняли Андропова на должную высоту, и были все основания надеяться, что, обладая этими качествами, он сможет разумно управлять людьми»[718].
Формировать свою команду в КГБ Андропов начал моментально. Еще не сев толком в кресло председателя, он утром 19 мая 1967 года был на приеме у Брежнева. Тут же присутствовал и Ардальон Малыгин, отвечавший в ЦК за кадры КГБ[719]. В тот же день уже на Лубянке Малыгин ввел Андропова в курс дела относительно организации и структуры главков и управлений КГБ[720]. На переход своих ближайших людей из ЦК в КГБ Андропов получил добро. Но все же полной свободы рук у Андропова не было. Брежнев навязал ему и своих людей.
Со своим отделом в ЦК КПСС Андропов расстался не сразу. Еще 24 мая, участвуя в заседании Секретариата ЦК, он выразился: «наш отдел». Речь шла об экономическом сотрудничестве с зарубежными странами, и Андропов напомнил присутствующим: «В связи с ликвидацией Отдела по внешнеэкономическим связям все его функции легли на наш отдел. Поэтому работы сейчас стало очень много, и той небольшой группе товарищей, которые занимаются этими вопросами, очень трудно работать. Я бы просил этот сектор укрепить»[721]. Суслов моментально откликнулся и предложил дать дополнительные штатные единицы отделу Андропова. Хотя Андропову уже надо было бы больше думать о будущих кадровых перестановках в госбезопасности.
На ключевые должности в КГБ были назначены новые люди. Прежде всего 2 июня был заменен начальник 9-го управления КГБ, отвечавший за охрану членов Политбюро, 11 июля был сменен комендант Московского Кремля, 24 июля новым начальником 2-го главка КГБ (контрразведка) был назначен Георгий Цинев и в тот же день в кадры КГБ был зачислен с партийной работы Виктор Чебриков с назначением начальником управления кадров КГБ и присвоением звания полковника.
В.М. Чебриков
[Из открытых источников]
Среди получивших новые назначения наиболее заметным стал Семен Цвигун — давний друг Брежнева. Он 23 мая 1967 года с должности председателя КГБ при Совете министров Азербайджана был назначен заместителем председателя КГБ, и в том же году 24 ноября стал первым заместителем у Андропова. Не был забыт и Ардальон Малыгин — его одарили 8 июня 1967 года должностью зампреда КГБ и в том же году присвоили звание генерал-майора.
Эти кадровые перестановки были отчасти следствием компромисса. Выдвижение получила не только креатура Андропова, но в аппарате КГБ были расставлены и люди Брежнева. Замены шли бойко и споро. Андропов хорошо понимал — кадры надо менять сразу и решительно. Позднее делился опытом с новоназначенным польским министром внутренних дел: «На личном опыте я убедился, что такие замены нужно делать как можно скорее. Позже, когда поработаешь с теми, кого следовало бы убрать, это делать во сто крат сложнее. Уже привыкаешь к ним, будет просто труднее разговаривать с ними, возникают какие-то препятствия, тогда как замена сразу, в начале деятельности на новом месте, является делом естественным и не вызывает ни у кого вопросов. Избавляйтесь от неугодных руководителей сейчас, позже будет труднее сделать это»[722].
Своего многолетнего помощника Крючкова 24 мая 1967 года Андропов назначил помощником председателя КГБ, присвоив ему сразу звание полковника, а через полтора месяца, 7 июля, он стал начальником секретариата КГБ. Это был вполне осознанный выбор. Крючков отличался «необычайной пунктуальностью и организованностью», он «работал как часы»[723]. Трудоголик с гипертрофированной самодисциплиной: «Каждое утро он просыпался ровно в 6:20 и в течение часа делал зарядку по программе, которую разработал сам. Ровно в 9:00 он был на рабочем месте. Напряженный рабочий день обыкновенно заканчивался в 9–10 часов вечера. Он работал и по субботам, а в воскресный выходной можно было назвать таковым лишь условно, потому что Крючков постоянно находился на связи и был доступен в любое дня и ночи»[724].
Не всех, работавших с ним в ЦК, Андропов удостоил чести пригласить с собой в КГБ. Кто-то был не очень к нему близок, кто-то не годился по своим качествам. А кто-то, прямо скажем, староват. С декабря 1958 года помощником заведующего отделом, затем с декабря 1962 года помощником секретаря ЦК Андропова работал Александр Кудряшов. Он был почти ровесник своего шефа — лишь на год младше. Андропов мог знать его еще в годы комсомольской карьеры. В 1938 году Кудряшов был заместителем начальника политотдела Верхневолжского пароходства по комсомолу, а затем выдвинулся на должность первого секретаря Горьковского обкома комсомола. Верхняя Волга и совещания комсомольского актива в Горьком — ну как такое забыть. Речники-комсомольцы снова встретились. И есть что вспомнить и о чем поговорить. В апреле 1965 года Кудряшов повышен до заместителя заведующего отделом, а на освободившееся место помощника секретаря ЦК Андропов выдвинул верного ему Крючкова. Его-то и взял с собой в КГБ. Кудряшов же остался в ЦК и в мае 1968 года стал помощником нового секретаря ЦК Катушева, принявшего кураторство над почти на год осиротевшим отделом Андропова[725].
В КГБ Андропов взялся лично курировать ключевые подразделения — 1-й главк (разведка), 9-е управление (охрана руководителей), 11-й отдел (руководство представительствами КГБ в социалистических странах), Инспекцию при председателе КГБ и секретариат КГБ[726].
«Пятка»
Во главе КГБ Андропов обозначил приоритеты в деятельности органов госбезопасности, придав первостепенное значение усилению борьбы со всякого рода отклонениями от идеологических партийных канонов. В июле 1967 года он четко сформулировал новую линию и задачи КГБ в борьбе с «идеологическими диверсиями». Андропов заявил о враждебных попытках «подтачивать советское общество с помощью средств и методов, которые с первого раза не укладываются в наше представление о враждебных проявлениях», и пояснил: «Более того, можно сказать, что противник ставит своей целью на идеологическом фронте действовать так, чтобы по возможности не преступать статьи уголовного кодекса, не преступать наших советских законов, действовать в их рамках, и, тем не менее, действовать враждебно». В качестве мер противодействия Андропов ограничился лишь общим призывом: «Все это, разумеется, требует большой и напряженной раб