Так, Бригитта Сонне (Сонне, 1998, с. 217–245), рассказывая о мифологии эксимосов, указывает на традиционный и для индоевропейцев архаичный мотив наказания муж ского персонажа (Месяца) за инцест. Вероятно, в этом также следует видеть некое противопоставление лунного и солнечного календарей:
«Когда-то Солнце и Месяц были людьми и жили на земле. Солнце было младшей сестрой Месяца, который влюбился в нее и переспал с нею, когда лампы погасли и наступила темнота. Солнце не узнала брата, но испачкала его в темноте сажей из лампы. Когда свет зажегся, она увидела пятно на его лице. Брат покраснел от стыда. Тогда своим серпообразным ножом “улу” она отрезала себе груди и предложила брату: “Я, кажется, тебе нравлюсь, отведай-ка и этого!” Затем она зажгла моховой фитиль, выбежала из дому, принялась бегать кругами и вознеслась на небо. Месяц погнался за ней, но споткнулся, и его пламя погасло. Поэтому он светит тусклым светом и не греет. Временами он гоняется за сестрой, а временами, когда исчезает с неба, ездит среди льдов в собачьей упряжке и охотится, чтобы добыть пищу для царства мертвых. Солнце сохраняет свой огонь и поэтому согревает все вокруг и приносит с собой лето».
Почитание Солнца и Луны имеют много общих мотивов и ритуальных форм (при виде восходящего солнца и нарождающегося месяца было принято снимать шапку, креститься и читать молитву; затмение Луны, как и затмение Солнца, объясняется пожиранием светила волком, псом, чертом или мифическим чудовищем и т. п.).
В литовской Традиции Месяц (впрочем, как и сам Перкунас, а также прочие мифологические персонажи) именуется в уменьшительном ключе – dievaitis, то есть «сын Бога». Это не удивительно, так как высшим божеством у литовцев является Диевас.
По переводам народных литовских молитв мы видим, как различаются молодой и старый Месяцы:
«Молодой месяц-молодец,
Королевич неба земли.
Тебе золотой круг,
Мне здоровье,
Тебе стереться,
Мне жить,
Тебе господство,
Мне небесное царство».
«Молодой Месяц, сын Бога, тебе на погоду, а мне на здоровье.»
Однако:
«Король, король (Месяц), Божий сын! Тебе светлость на небе, мне на земле веселье».
«Свети, Месяц! Тебе золотая корона, мне счастье вечное».
«Молодой молодец, бог коронованный! Тебе, боже, корона, а мне счастье и доля».
«Молодой Месяц, Господь Бог, тебе корона, мне Судьба (Фортуна)».
Рога Месяца и пятна на нем объясняются в многочисленных схожих сюжетах тем, что он ловит у воды девушек с коромыслом и ведрами, и умыкает наверх, то же самое он делает с теми, кто над ним глумится, и кто на него указывает пальцем или ему показывает язык. Требование уважительного отношения к Месяцу сохранилось по всей Прибалтике и по сей день. Это связано еще и с поверьем, что Месяц мог обеспечить попадание человека в царство небесное:
«Месяц, Месяц, Месячик, светлый небесный сын Бога, дай ему круг, мне здоровье, дай ему полноту, а нам царство Перкунаса».
Месяц сам выступает как место пребывания умерших, а рога его рассматриваются как весы, на которых взвешиваются грехи (жребии) людей (Лауринкене, 2002, с. 360– 385).
Обращение к небесным светилам и объектам, а также ряд любопытных архаических представлений, связанных с ними, отчетливо прослеживаются в великорусских заговорах еще в XIX веке (Майков, 1997). Вот несколько примеров:
«(69) Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь. Стану я, раб Божий (имярек), до схот солнца, стану благословясь и пойду перекрестясь; выйду в чистое поле, в широко раздолье. В чистом поле, в широком раздолье лежит белой камень Латырь. Под тем белым камнем лежит убогий Лазарь. То я, раб Божий (имярек) спрошу убогаго Лазаря: “Не болят ли у тебя зубы, не шепит ли щеки, не ломит кости?” И ответ держит убогий Лазарь: “Не болят у меня зубы, не шепит щеки, не ломит кости”. Так бы у меня, раба Божия (имярек), не болели бы зубы, не шепили бы щеки, не ломило бы кости – в день, при солнце, ночью, при месяце, на утренной зори, на вечерней зори, на всяк день, на всяк час, на всякое время. Тем моим словам будь ключ и замок. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь» (Из рукоп., найден. в Шенкурске и зап. П. Ефименко, Пам. кн. Арх. губ., 1865 г., отд. П. стр. 34–35)».
«(214) Стане ти раб Божий (имярек), по утру и в вечерех благословясь, умоется утренней зарей и вечерней, утрется белым светом; во лбу пекет красное солнце, в затылки светлый месяц, по косицам частая мелкия звезды разсыпаются … и т. д.».
«(354) Трижды читается на молодой месяц:
Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Царь небесный! Усмотрел я, раб Божий, на нынешний день, на теперешний час молодого месяца с золотыми рогами. Дай, Господи, молодому месяцу на добрыя дела золотые рога; дай мне, рабу (имярек), на высокие поступки; соежжались ко младому месяцу баря и бояра, двоеволосцы и триволосцы и младому месяцу удивлялись: дай, Господи, младому месяцу на добрыя дела золотые рога, и мне рабу (имярек) на добрыя дела золотые рога, – у какого бы новокрещеннаго не было бы в теле сердца на меня, раба (имярек); солетали ко мне, рабу (имярек), с небес тридесять воронов, сносили тридесять воронов тридевять замков, запирали меня, раба (имярек), тридесять воронов за тридевять замков, относили ключи самому Христу, и чтобы тех ключей ни кому не бирать и меня, раба (имярек), не испорчивать; отныне и до веку, и во веки веков, аминь. (Тюменск. окр., Тобольск, губ., зап. А. Виноградов, арх. общ.)»
Здесь действие Месяца рассматривается как благотворное, его просят о богатстве и здоровье. Однако лунный свет у всех славян мог считаться опасным и вредным,
«особенно для беременных женщин и новорожденных, отсюда запреты выходить и выносить ребенка из дома ночью, когда светит луна, и даже класть его в доме так, чтобы на него падал лунный свет. Поляки верили, что если луна “перейдет” через спящего ребенка, то ребенок заболеет; в таком случае ребенка спасали тем, что ставили на окно сосуд с водой в котором луна должна была “утопиться”. У белорусов некоторые детские болезни объяснялись тем, что “месяц засветил ребенка”; их лечили следующим образом: брали валек для белья, пеленали его в детскую пеленку и на всю ночь выкидывали на двор, чтобы на него светил месяц, – тогда дитя поправится. Сербы и македонцы считали, что луна “пьет” жизнь человека.
У славян, как и у многих других народов, известно верование, что умершие души отправляются на месяц. Сербы по месяцу узнавали, жив или погиб кто-то из близких, кто ушел на войну или вообще находится вдали от дома. Для этого нужно было взять человеческий череп, трижды окунуть ею в ключевую воду и в полночь во время полнолуния посмотреть сквозь него на месяц. Так гадали жены о своих мужьях; считалось, что если муж жив. то жена увидит его перед собой, если же он погиб, она увидит его на месяце. По другим представлениям, во время безлуния, во время смены месяца, месяц освещает загробный мир. Мотив посещения месяцем “того света” отражен в широко распространенных заговорах от зубной боли, произносимых “на молодой месяц”. Заговаривающий спрашивает у месяца, был ли он на “том свете” и видел ли он мертвых. Далее следует вопрос, болят ли у мертвых зубы, после чего лекарь заключает: “Как у мертвецов зубы не болят, так пусть не болят и у имярек”.
В Белоруссии молитвы, читавшиеся при виде молодого месяца, посвящались душам, которые “не дождались нового месяца”, т. е. недавно умершим. Католики Боснии в этом случае читали “Отче наш” и “Богородицу” за спасение душ тех, кто попал в ад и кого некому помянуть.
Лунный свет привлекает русалок, они как бы купаются в нем, раскачиваясь на ветках и расчесывая волосы. Сербы считают, что при свете луны из воды выходят души утопленников и сидят на вербах. Если сказать, что при луне светло, как днем, то они мучаются, разражаются проклятиями и уходят в воду» (Толстая, 1997, с. 62–79; Толстая, 2002, с. 285–287).
Итак, Луна двойственна и это «раздвоение» прослеживается в сохранившихся до нас осколках языческих мифов. Вместе с тем, ее роль в счете времени чрезвычайно велика. Не будет преувеличением сказать, что этот счет в каком-то смысле даже более органичен для Традиции, по крайней мере, для ее календарной составляющей.
Народная жизнь на земле, сам ее уклад во многом подчинены именно лунным фазам. Указания и поверья на сей счет хорошо известны, хотя и весьма неоднозначны. Наиболее распространена связь с растущей или, напротив, убывающей Луной. Так, в сохранившей множество древних обычаев Белоруссии принято собирать лекарственные травы только на растущую Луну или в полнолуние. Современные травники придерживаются сходных взглядов, добавляя, однако, что коренья и вообще нижние части растений следует заготавливать на стареющую Луну или вообще в новолуние. Полещуки предпочитают и хлеб сеять в первую или вторую фазы. Сходной точки зрения придерживаются болгары (Толстая, 2002).
В целом, попытка сделать некоторые обобщения приводит к следующим выводам:
Наиболее благоприятно в сельскохозяйственном смысле время, начиная с 4–5 лунного дня до полнолуния. Полнота месяца обещает богатый урожай. Вместе с тем ряд огородных культур обычай советует сажать на убывающую Луну.
Повсеместно наиболее неблагоприятна для решения хозяйственных дел пора новолуния. Оно зачастую может быть отождествлено с порою безвременья, а в «обобщающем» смысле – сопоставлено с зимним солнцеворотом. В целом принято считать, что в это время Месяц пребывает в Ином Мире и светит усопшим.
В целом сведений о том, как обычай славян представляет себе влияние Луны на жизнь и здоровье человека, предостаточно. Сегодня они, в некотором роде к сожалению, интенсивно замещаются более модными астрологическими прогнозами по дням Луны, в которых нет единства и нет местного векового исторического опыта.
Зóри
Как двойственен спутник Земли, так двойственна, по представлениям наших предков, и Заря.