Итогом становится возможность сопоставления дней недели со славянскими богами. Она не будет сильно отличаться от общепринятой в Европе издревле.
Воскресенье – день бога Солнца. Вероятно, это день следовало бы соотнести с вост.-слав. Хорос (Хорс), вост.-слав. Даждьбог, общеслав. Сварожич (Радегаст?).
Понедельник посвящался Луне. Вероятно, в женской ипостаси (как и у прочих народов Европы). Предположительно, он мог соотноситься с именами Морены и/или Лели.
Вторник – у «латинских» авторов день бога войны Марса, у древних германцев он отождествлялся с Тюром. Западнославянские соответствия: Яровит и Руевит, вост.-слав. – Ярило (?).
Среда. «Мы чтим отчих богов – Сатурна, Юпитера и прочих правящих миром, но в особенности Меркурия, которого на своем языке называем Воденом». Наши предки посвятили ему день четвертый недели, который и посейчас зовем по его имени воденесдей” (История бриттов) («История бриттов», 98). У восточных славян это день Велеса, сопоставляемого с Меркурием и Одином (Гаврилов, Ермаков, 2009).
Четверг – в средиземноморской традиции день посвящался Зевсу-Юпитеру, в древнегерманской традиции это – день Тора. Сохранился древнеисландский текст Rymbegla, где написано так: «… Зевс, которого мы зовем Тором, и Меркурий, которого мы называем Одином». У балтов и славян с Зевсом в разные эпохи соотносились два разных бога – это Дый (балт. Диевас) и Перун (балт. Перкунас).
Пятница – этот день римские авторы связывали с Венерой, а древние германцы посвящали его Фрейе – «госпоже ванов, богине венедов» (зап.-слав. Прия), а также пряхе судеб Фригг. У восточных славян традиции уверенно прослеживается связь пятницы с великой Макошью, богиней-матерью и пряхой.
Суббота – в сочинениях, написанных по-латыни, рассматривается как день Сатурна, в привязке к славянской мифологии этот день соотносится с именами богов-прародителей, в числе которых: зап.-слав. Кродо (Крът), зап.-слав. Сытиврат (Ситоврат), вост.-слав. Стрибог, возможно, Сварог (Соварог).
Возникает логическая неувязка, особенно важная при принятом отождествлении Луны и Макоши. Но, возможно, здесь речь должна идти о какой-то иной ипостаси богини-пряхи? Во всяком случае, пока у нас нет оснований пересматривать предложенные соответствия, равно и абсолютизировать их.
Более подробное разграничение мы считаем излишним, так как традиционный уклад жизни не слишком-то нуждается в точном определении часов: «Народная астрология универсальна – не зависит от наблюдений неба, не требует расчетов» (Симонов, 1995). Расчеты же более потребны людям вне традиции, горожанам, оторванным от естественного хода событий. Вот что пишет по этому поводу И.– Э. Берендт, авторитетный германский музыковед и композитор:
Календарная вышивка на вологодской домотканой скатерти (по А. В. Алексееву, 2004)
«…Может оказаться весьма уместным упоминание об удивительном феномене времен французской революции. Согласно показаниям нескольких очевидцев, вечером первого дня революционных событий в июле 1789 года восставшие разрушили церковные часы в различных частях Парижа, независимо друг от друга и без предварительной договоренности. Они спонтанно восприняли часы как символ тирании, против которой восстали. В этот поистине “ясновидческий” момент время и тирания стали для них синонимами. Теперь, думая, что стали свободными, они не нуждались более в часах: у каждого теперь было свое время. <…> Часы связаны с недостатком свободы. Только представьте себе, как быстро средневековая Европа покрылась сетью часов, когда это стало технологически выполнимым. И было это сделано настолько энергично и незаметно, что хроникеры едва поспевали за процессом. Таким образом, мы не знаем точно, кто изобрел первые часы для церковной башни. Вполне вероятно, это был Пацификус, архидиакон Вероны (умер в 846 году); возможно, это был Герберт Орильякский (приблизительно 950– 1003), сконструировавший известные часы в Магдебурге в 966 году и ставший известным позже как папа Сильвестр II; а возможно, это был аббат Вильгельм из Гиршау (умер в 1091 году). Знание об этом затерялось в дымке истории.
Рунический календарь, вырезанный на деревянных пластинках, Западная Европа (1766 год)
Единственным, о чем мы знаем наверное, является тот факт, что именно духовенство позаботилось о том, чтобы механические часы превратились в действующий прибор.
Вслед за Парижем, который стал обладателем первых общественных часов приблизительно в 1300 году, часами в 1306 году обзавелся Милан, за ними последовали Падуя, Нюрнберг, Штрасбург и другие города. Четырнадцатый век стал “веком механических часов”. В конце XV века во всей Европе стало почти обычным делом устанавливать часы на колокольнях, вплоть до самых маленьких церквушек, даже если по соседству были построены несколько других церквей. Каждые из этих часов обладали индивидуальным боем, настоятельно напоминая о времени каждые шестьдесят минут. Вскоре появились часы, отбивающие время каждые тридцать и пятнадцать минут, так что даже те, кто не мог видеть циферблата, постоянно помнили о предостерегающем пальце времени и его тирании. Не успевал отзвонить один колокол, как тут же (или секундами или минутами позже) ему вторил звон другого из какой-нибудь еще церкви, делая напоминание о времени еще более настоятельным. Перезвон часов из городов “докатывался” до пригородов, а оттуда – через поля и леса – до деревень, а там – из одной деревни в другую. Европа – от Сицилии до Скандинавии и от Великобритании до Польши и России – оказалась “накрыта гигантским капюшоном” церковных часов и колоколов. На тот маловероятный случай, если кто-либо из спящих горожан забудет о существовании времени, ночной сторож бродил по городу, тоскливо и монотонно напоминая всем и каждому: “Десять часов, и все спокойно”. Никакая другая культура не знала ничего подобного. <…> И здесь нам нужно осознать, что именно монахи и священники, порождения христианства, наряду с сетями своих учений, опутали континент паутиной времени, как если бы часы могли помочь им (и помогали) держать своих соотечественников – простолюдинов и знать – в состоянии нескончаемой, ужасающей приниженности под суровым испытующим взором их Всевышнего Владыки, которого христианская церковь провозгласила «свободным от времени» (Berendt, 1988, p. 99–100)[17].
Так разрушался обычай и менялся мир.
Как бы то ни было, доступные материалы о священном смысле суток лишний раз подтверждают сказанное нами ранее о существовании сквозных параллелей между сутками, месяцем, годом и человеческой жизнью. Традиционные предназначения отдельных частей суток, то есть советы по выполнению тех или иных работ, занятию теми или иными делами, достаточно хороши известны из заговоров и многих других источников, а потому едва ли нуждаются в подробном повторении.
Календари славян в этнографии и археологии
Календарные вышивки известны исследователям восточнославянских древностей. Многие из них опубликованы и являются достоянием широкого читателя или знакомы посетителям музеев и собирателям. Обычно такие календари являются скорее символическими, показывая последовательность смены четырех главных солнечных праздников годового круга и использовать их для расчета непросто. Наиболее архаичные образцы, впрочем, содержат знаковые «записи», когда между праздниками нанесены повторяющиеся или однотипные узоры, количество которых соответствует количеству дней или недель между ключевыми событиями года. Такие тканые календари подробно описаны, например, Г. П. Дурасовым (1978, с. 139– 148), В. Г. Власовым (1990, с. 46–63) и А. В. Алексеевым на вологодских этнографических материалах (Алексеев, 2004, с. 50–54): «Каждая из двух частей (А и Б) вышивки нашей скатерти делится на 6 секторов, следующих один за другим слева направо, которые вполне могут соответствовать месяцам года» (Алексеев, 2004, с. 51). Часть таких календарей является неполной, то есть изображает лишь плодородную часть года (Власов, 1990).
Монетовидные подвески: Московская область (слева), Гнездово (две в центре), Новгородская область (справа). Троичные символы могут быть связаны и с Солнцем (?)
Не исключено, что древнейшие славяне действительно на каком-то этапе своего развития использовали неполный календарь (из шести, восьми или десяти месяцев, как было у римлян или у германцев). Однако мы полагаем, что сохранившиеся календари календарями в полном смысле слова не являются. Скорее, они представляют собой средства для решения отдельных задач или для осуществления определенных видов деятельности, например, являются «растительными» календарями, так как охватывают прежде всего конец весны, лето и осень. Но едва ли счет времени в оставшуюся часть года не велся. Вопрос в том, как именно и какие заботы были в эту пору главенствующими, сохранились ли средства для наблюдения за ходом дней и как они выглядят.
Прорисовка семилопастного височного кольца радимичского типа (по книге Б. А. Рыбакова «Ремесло Древней Руси», 1949). На наш взгляд, в ней также присутствует лунная символика
Известны также резные деревянные календари, подобные достаточно хорошо распространенным руническим. Такие рунические «альманахи», посохи с насечками и т. д. известны в Северной Европе и на северо-западе России, где бытовали вплоть до XIX в. Некоторое количество сведений о способах времяисчисления в дохристианское время имеется также в древнерусских письменных источниках, возможно и в более поздних рукописях отреченных книг (подробнее см., напр.: Календарно-хронологическая культура…, 2006).
Семилопастные височные кольца приокского типа (более известные как вятичские) (Звенигородский музей)
Одному из авторов (С. Ермаков) довелось в 2000–2005 г. участвовать в раскопках некрополя одного из древнейших славянских поселений на территории Московской области совместно с сотрудниками Звенигородского историко-художественного музея. Занимаясь еще в первые выезды прорировками отдельных находок, он обнаружил любопытные особенности женских украшений (монетовидных подвесок, лунниц, семилопастных височных колец приокского и радимичского типа).