23. В своем неправедном творении Ахриман был лишен знания, лишен порядка. А причиной и истолкованием этого было вот что: когда Ахриман вступил в битву с Ормаздом, то величественная мудрость, слава, совершенство и постоянство Ормазда проявились вместе с бессилием, своеволием, несовершенством и туповатостью Духа-Разрушителя, а было это, когда создавалось творение.
24. Ибо Время долгой Власти было первым его созданием; ведь ОНО было бесконечным до замутнения целости Ормазда. Из бесконечного оно сделалось конечным; ибо от времени начала творения до его завершениям когда Дух-Разрушитель обессилеет, пройдет конечный срок в двенадцать тысяч лет. Затем творение смешается и соединится с Бесконечным, чтобы творение Ормазда всегда пребывало с Ним в чистоте.
25. Как сказано в Вере, “Время могущественнее обоих творения творения Ормазда и творения Духа-Разрушителя. Время постигает любое действие и устанавливает (закон). Время постигает больше, чем постигающие. Время знает больше, чем знающие многое; ибо решение должно приниматься во Времени. Время опрокидывает дома – гибель во Времени – и сотрясает кумиров. От него не ускользнет ни один смертный – ни взлетев вверх, ни выкопав яму и поселившись там, ни спрятавшись в холодной воде колодца”.
26. Из собственной сущности – из материального света Ормазд создал форму своих созданий: форму огня – яркую, белую, округлую и видную издалека. Из материальной [формы] этого духа, отражающего нападение в двух мирах – будь это Сила или Время, он создал форму Вай, Блага, ибо Вай был необходим: некоторые называют его Вай долгой Власти. С помощью Вай долгой Власти он создал творения, ибо когда он создавал творение, Вай был орудием, необходимым для деяния» (Большой Бундахишн, I, 18-26).
Итак, обычаи предполагают существование «начального» (священного) времени, которое предшествует времени историческому (профанному). События «того времени», «начала времен» отражены в преданиях, мифах о сотворении мира, объясняющих существующее положение дел. Эти события, деяния богов и героев есть первопричина и объяснения происходящего, а равно указание на то, что и как надо делать. Недаром, «протестуя против водворяемого среди них христианства, пруссы говорят своим миссионерам, что из-за них (поскольку они пришли со своими, чуждыми обрядами) земля прусская перестанет давать жатву, деревья – плоды, животные – приплод» (Греков Б. Д., 1953[5]).
Годовой круг рассматривается как повторение событий творения и развития мира, вплоть даже до его угасания и возрождения. Последнее народы северного полушария обычно связывают с зимой, зимним солнцеворотом и рождением нового светила. Существенно, что для человека традиционного общества объяснение устройства вещи по сути является и рассказом о том, как и откуда она появилась. Отсюда и повторение космогонического мифа есть воспроизведение событий «того времени», более того – отчасти это повторное его сотворение. Космогонический миф воспроизводится в календарной обрядности и делает людей соучастникам процесса бытия на уровне Вселенной. Это поднимает живущих ныне до уровня богов-демиургов, культурных героев, предков, которые и выступают как творцы или сотворцы. Одновременно подобные действия позволяют их участникам прикоснуться к той волшебной духовной силе, которая при правильном творении календарного обряда напитывает всех его участников. Ошибка в дате или отказ от соучастия в действе «отрезают» от этой силы, влекут за собою нарушение Вселенского закона, порядка и лада.
По древнейшим представлениям, человек наравне с богами есть неотъемлемая составляющая мирового процесса. Он – сотворец, своим поведением содействующий рождению, взрослению, зрелости и умиранию Мира. И сам человек проходит точно такой же жизненный путь, проживая замкнутый круг, обладающий священной и магической силой. Для человека мерилом прохождения круга служит прежде всего один год – промежуток времени от некоего «природно-космического» события до его, этого события, повторения. Снова и снова настает – нет, не время, – пора. Пора охоты. Пора посева. Пора сбора урожая. Пора праздника…
Пусть в обыденной жизни человек и волен поступать так, как то свойственно людскому племени, в силу каких-то причин утратившему постоянную сопричастность горнему миру (впрочем, едва ли он может действовать иначе, будучи только человеком), но в «ключевые» отрезки кольца времени он, в сущности, такового права лишен. И, по мнению человека древнего общества, это – обязательное условие выживания. Интересно, насколько мифологическое объяснение перекликается с естественнонаучными подходами к годовым ритмам и связи с ними человека, которые мы только начинаем понимать (см. выше). Надо думать, на этом пути нас ждет еще великое множество удивительных открытий.
Разделение времени на «священное» и «мирское» требовало не только исчисления порядка и сроков смены лета, осени, зимы и весны, но и неких «линейных» бытовых расчетов. Речь идет об определении, например, сроков беременности, о назначении дат поминальных дней и так далее. Повседневная бытовая и хозяйственная деятельность в традиционном обществе также была строго «размечена». Люди соблюдали множество запретов и ограничений на действия или, напротив, отказ от них.
Отсюда берет свое начало идея праздника – события или периода не столько радостного, сколько сложного и очень ответственного. Праздник происходит в особом Времени – Вечном, божественном. И в силу того, что для человека прямое соприкосновение с Иным Миром чревато, – опасным.
Время мирское, или линейное
«Конечно, большая часть жизни человека раннего средневековья проходила в добывании пищи, однако у него оставалось какое-то свободное время, которое посвящалось не только праздникам и обрядам» (Коваль, 2000). Именно поэтому необходимо сказать несколько слов и о повседневном исчислении времени.
Ныне многочисленные «изобретатели» древних знаний наших предков всячески исхитряются, чтобы предложить ту или иную правдоподобную, по их мнению, картину мироздания, мифологию и календари славян. С точки зрения умонастроений это очень понятно: как так, великий же народ, прародители атлантов и старшие братья гипербореев! Не может же быть, чтобы такой мелочи, как календарь, у славян-то не было, а? Разбирать подробно такие сочинения нет ни сил, ни смысла, ни желания. Да, наверное, и нужды особой тоже нет – ибо уверовавших не переубедить, а думающие и так не верят (хотя и пытаются отыскать настоящие знания о прошлом).
Вот и мы, по здравом размышлении, обратимся к думающим и ищущим, к тем, кто желает понять, а не только уверовать.
Итак, Священное время – время «до начала времен». В мире богов, в ином пространстве оно присутствует постоянно, двигается по кругу, отчего в мире людей и разыгрывается из лета в лето космическая драма смены времен года. Люди же – неважно, почему именно – неким образом выпали из этого «до-времени». Свой земной путь они проходят линейно, лишь условно, в некотором смысле, умирая каждый вечер и возрождаясь каждое утро.
Что же до счета «от сотворения мира», которым так любят баловать нас псевдореконструкторы, ответ может быть только один. Да, в Древней Италии существовал, скажем, счет от основания Рима. А в Древней Греции – от первой Олимпиады. Но куда важнее был все тот же священный календарь, позволявший исчислять сроки наступления событий иного, Вселенского порядка – «сроков до скончания времен» (Сумерек Богов или Конца Света), ибо время Мироздания, время Богов – не линейно. Поскольку и в древнейшие поры люди все же более беспокоились о насущных потребностях. Это приводило к мнимой двойственности их мировосприятия, когда одна сторона последнего была обращена в мир божественный, а вторая была нацелена на вполне повседневные потребности.
«Существеннейшая особенность понимания пространства и времени людьми первобытного общества заключается в том, что в их сознании эти категории выступают не в виде нейтральных координат, а в качестве могущественных таинственных сил, управляющих всеми вещами, жизнью людей и даже богов. Поэтому они эмоционально-ценностно насыщены: время, как и пространство, может быть добрым и злым, благоприятным для одних видов деятельности и опасным и враждебным для других; существует сакральное время, время празднества, жертвоприношения, воспроизведения мифа, связанного с возвращением “изначального” времени, и точно так же существует сакральное пространство, определенные священные места или целые миры, подчиняющиеся особым силам» (Гуревич, 1972). Однако
«… Не существует двух форм мышления у человечества, одной – пра-логической, другой – логической, отделенных одна от другой глухой стеной, а есть различные мыслительные структуры, которые существуют в одном и том же обществе и часто, быть может, всегда, в одном и том же сознании» (Леви-Брюль, 1992).
Мирское время действительно имеет прошлое и будущее. И это отчасти христианизированное, отчасти, видимо, сложившееся самостоятельно понимание хорошо прослеживается в средневековых текстах. Скажем, Снорри Стурлуссон связывает исход асов «из страны, где ныне турки», с прекрасно известной экспансией Рима на Ближний Восток:
«V. … В те времена правители римлян ходили походами по всему миру и покоряли себе все народы, и многие правители бежали тогда из своих владений. Так как Один был провидцем и колдуном, он знал, что его потомство будет населять северную окраину мира. Он посадил своих братьев Be и Вили правителями в Асгарде, а сам отправился в путь и с ним все дии и много другого народа… <…>
IX. …. Ньерд из Ноатуна стал тогда [После смерти Одина. – Авт.] правителем шведов и совершал жертвоприношения. Шведы называли его своим владыкой. Он брал с них дань. В его дни царил мир, и был урожай во всем, и шведы стали верить, что Ньерд дарует людям урожайные годы и богатство. В его дни умерло большинство диев. Все они были сожжены, а потом им приносили жертвы. Ньерд умер от болезни. Он тоже велел посвятить себя Одину, когда умирал. Шведы сожгли его и очень плакали на его могиле. Х. Фрейр стал правителем после Ньерда. Его называли владыкой шведов, и он брал с них дань. При нем были такие же урожайные годы, как и при его отце, и его так же любили. Фрейр воздвиг в Уппсале большое капище, и там была его столица. Туда шла дань со всех его земель, и там было все его богатство… Его почитали больше, чем других богов, потому что при нем народ стал богаче, чем был раньше, благодаря миру и урожайным годам…» (Стурлусон, «Круг земной»).