– Я тебе колено прострелю, – мягко сообщил он. – Тебе его не соберут никогда. Так и поедешь уродом на зону. При попытке к бегству и оказании сопротивления, понимаешь? Кому ты здесь нужен, нищета поганая? Кто за тебя заступится?
– Помогите! – в панике завопил Вован и получил удар в затылок.
Удар был несильным, но Перец приложился лицом о топчан так, что в глазах у него сверкнуло.
– Говори, сука, что взяли у москвича. Живо!
– Мобилу взяли, портфель. Больше ничего не успели, честное-честное слово! – зачастил Вован, хлюпая носом.
– Что в портфеле? Ну?
– Аппаратура, наушники, провода… Я в этом не волоку… Не стреляйте, всё скажу!
– Кассета была?
– Нет, нет! Только техника!
Страшный человек снова сжал его волосы, аж захрустело у корней.
– Если сбрехал, тебе хана. Достанем везде. Ты даже не понял, во что влип.
– Я не обманывал, – хотел было поклясться Вован.
– Цыц. О нашем разговоре заикнешься где-нибудь, без ноги оставлю, как обещал. Бывай!
Дверь камеры с грохотом захлопнулась. Вована Ремизова по кличке Перец трясла нервная дрожь. Он не мог поверить, что страшного незнакомца интересовала лишь какая-то несчастная кассета. Может, всё-таки получится отбрыкаться от самого худшего?.. Невзирая на острую боль от наручников, Вован попробовал сдвинуться с места и ощутил мокроту между ног.
И Ремизов, и Боев раскололись, как рядовая шпана. В сущности, они ею и были, а ситуация сама дала подполковнику Литвиненко все козыри. Сталкиваясь с примитивными натурами или откровенными дураками, он не усложнял себе задачу, действовал просто и наверняка. Такая тактика себя оправдывала.
Щеглов дожал второго задержанного. Тот пел то же самое и почти так же молил о пощаде… Эти двое, вместе с водителем-рыболовом, явно выпали из круга подозреваемых. Пока оперативники вели душевные беседы в камерах, подоспел ответ на запрос, который Литвиненко сделал чуть раньше. Ни на один сегодняшний поезд, прямой или проходящий через Романов-на-Волге, и ни на один авиарейс в любом направлении гражданин Баринов Андрей Вячеславович, 1970 года рождения, русский, несудимый, билет не покупал. Во всяком случае, по состоянию на 12.30.
– Залег? – предположил Щеглов.
– Возможно, – ответил Литвиненко, глядя по туристической карте, как проехать к зданию администрации области.
Чиновник средней руки, который дежурил в здании, откликнулся на его просьбу и соединил с завотделом кадров. Главный кадровик, застигнутый дома, судя по его настрою, не рвался на рабочее место, но и с посланником спецслужбы, наследницы беспощадного КГБ, ссориться опасался.
– Я должен поставить в известность непосредственное руководство, – заныл он в телефон.
– А именно? – жестко спросил Литвиненко.
– Э-э… управляющего делами.
– Ставьте в известность кого угодно, хоть самого губернатора, но вы нужны мне через полчаса, не позже!
После такого требования завкадрами прибыл через двадцать три минуты, одетый в пиджак поверх шерстяной водолазки. В личных делах депутатских помощников быстро нашлась необходимая информация, и внедорожник помчал агентов Березовского дальше по городу.
После короткой остановки в середине пути, когда пассажиров выпустили покурить и облегчиться, автобус катил, не задерживаясь. Трассу до Москвы, судя по ее состоянию, чистили регулярно. Следов вчерашнего снегопада по мере приближения к столице Андрей не замечал. «Вот интересно, – тихо размышлял он, – сколько еще я буду с этим генералом пересекаться?»
Став помощником депутата Госдумы, он до сентября практически бездельничал. Раза два встречал шефа в аэропорту, написал интервью с ним для областной ежедневной газеты, организовал прямой эфир на радио. Аванс и зарплату получал день в день, совсем не как учителя и пенсионеры, которые постоянно пикетировали местный «кремль». Его новая жизнь федерального госслужащего была какой-то неправдоподобной.
Алексей заржал, когда Андрей поделился с ним впечатлениями. «Ты не переживай, наработаешься», – успокоил он напарника. Справедливость слов помощника со стажем подтвердили осенние выборы мэра. Депутат Кузин не пошел на них сам, но делегировал своих людей в штаб одного из кандидатов, с которым часто парился в бане.
Кандидат был человеком сложным. Перестройка подняла его из низов и стремительно вознесла в лидеры кооперативного движения в Романове. Торгово-закупочная деятельность поневоле привила ему черты, не слишком привлекательные для избирателей. Кроме того, массивная золотая печатка на пальце и цветные пиджаки делали его похожим на героя анекдотов про «новых русских».
Такой имидж ни капельки не стеснял восходящего политика. Его оптимизм питали особые отношения с самим генералом Лебедем, в котором многие угадывали преемника Ельцина. Правда, дружба завязалась не с самим секретарем Совбеза, а с человеком из его аппарата, который время от времени тоже парился в Романове. Приверженец шайки и веника убедил принимающую сторону, что поддержка ей обеспечена.
– Мы все патриоты, – заверял он.
– Моя сильная сторона – работа с людьми! – отвечал кандидат.
С ними в основном работал его штаб, который квартировал в одном из памятников романовской старины. Шесть недель подряд Андрей дневал и ночевал в доме из бревен, с резными наличниками и ставнями, выпекая пресс-релизы и репортажи о разнообразной активности будущего мэра «от Лебедя». Оттуда же он методом ковровой бомбардировки рассылал их по факсу во все редакции.
Кое-кто их даже публиковал.
Вероятный мэр добрую половину своего времени посвящал застольным разговорам с доверенными лицами. Все лица тоже вышли из кооперативной шинели (или пиджака), и новый статус резко повысил их самооценку. Они бурно спорили между собой, считали и пересчитывали на калькуляторе, наперебой убеждая себя и кандидата, что третье место с достойным процентом (как у Лебедя в июне) уже у них в кармане.
– А дальше мы поторгуемся, – профессионально потирал руки ближайший советник будущего мэра.
В угаре кампании, сидя на одних гамбургерах и кофе, Андрей даже начал допускать, что так оно и будет. Но потом по телевидению показали и несколько раз повторили заявление Лебедя в пользу действующего главы города. Техническая ошибка или подделка исключались. В итоге кандидат, готовый поторговаться, финишировал с результатом, о котором стыдно было не то, что писать, но и вспоминать…
– Весело было, – сказал Андрей вслух.
Розовощекая девушка с соседнего кресла удивленно уставилась на него.
– Анекдот вспомнил, – пояснил он. – Не обращайте внимания.
Соседка, очевидно, решила, что Андрей пытается заигрывать с ней, но он закрыл глаза и, наконец, просто задремал.
Глава четвертая
Альтернатива «Гудку»
12 января, воскресенье
– Очень смутно помню, – слабым голосом ответил Самойлов на вопрос о том, говорил ли он с водителем и помощником депутата сразу после нападения.
Его только что перевели в отдельную палату, за которую, не торгуясь, заплатил Литвиненко. После наркоза и долгого сна лицо раненого было припухшим и бледным.
– Просили у них телефон?
– Кажется, да. Потом отключился.
– Не отдавали им посылку?
– Что вы! – Самойлов даже сделал попытку приподняться.
– Лежите, не двигайтесь, – подполковник предупреждающе поднял руку. – Дело в том, что посылки нет.
– Эти урки забрали?
– Нет, – покачал головой Литвиненко, – они исключаются.
– Тогда кто?
– Один из ваших спасителей.
– Но зачем?
Подполковник пожал плечами.
– Я не знаю, зачем. Где вы ее держали?
– В пиджаке, в правом кармане, сбоку, – сказал Самойлов, побледнев, кажется, еще сильнее.
– Вашей вины тут нет, вы действовали правильно, – успокоил его Литвиненко. – Теперь я уверен, что они наткнулись на пакет, когда пытались помочь вам. Даже почти уверен, кто именно из них.
– Найдите кассету как можно скорее, – попросил сотрудник «Корсара». – Вы даже не представляете ее ценность.
– Что на ней?
– Наклонитесь, пожалуйста.
Подполковник склонился над раненым так низко, что ощутил несвежее дыхание и горький запах лекарств. Самойлов тихо-тихо прошептал несколько фраз. Лицо чекиста осталось таким же бесстрастным, как раньше, но его глаза слегка сузились.
– Они договорились? – еле слышно спросил он.
– Они готовы договариваться, – выдохнул Самойлов.
Щеглов позвонил, когда Литвиненко только-только снял белый халат после визита в больничную палату. До того, как отправиться туда, подполковник завез напарника на автовокзал. В его кассах при покупке билетов на междугородные рейсы никто не требовал предъявить паспорт, и, само собой, данные о пассажирах автобусов ни в какие базы не поступали. Интуиция упорно твердила, что Баринову, если кассету взял он, вряд ли есть резон оставаться в Романове.
Фото помощника депутата сделали «Полароидом» с его личного дела, и майору предстояло попытать счастья там, где наверняка уже побывала куча народа. В случае отрицательного ответа Литвиненко был готов ехать ко второму помощнику того же депутата. Его адрес и телефон тоже взяли в отделе кадров.
– Саша, он был здесь, – выпалил Щеглов.
– Давно?
– Утром, часов около девяти.
– Мать вашу… – вырвалось у Литвиненко. – Куда брал билет?
– Неясно. Его видела продавщица из газетного киоска. Говорит, обратила внимание потому, что похож на какого-то ведущего.
– А кассиры?
– Одна вроде стала припоминать, когда показал ей фото и назвал время. Но куда собирался ехать, не может сказать.
– Они на все направления продают билеты?
– Да, в том числе предварительно, – сказал майор.
– Посмотри расписание.
– Уже посмотрел. Ровно в девять ушел первый рейс на Москву.
– Когда? Когда прибывает и куда? – выкрикнул Литвиненко, перепугав женщину из персонала больницы, шедшую навстречу ему по коридору
Та отпрянула в сторону и покрутила пальцем у виска.