цинские препараты. Пар Макарыч создавал действительно бесподобный — легкий, ароматный.
— Что смурной? — спросил дед, взбивая сусло деревянной ложкой.
Новиков сел на скамейку, стянул сапоги, расстегнул ворот тужурки.
— Макарыч, видел… шхуна у скалы кувыркается?
— Ну?.. — дед пронзительно глянул на Новикова из-под косматых бровей.
— Как думаешь, чего она в бухту не идет? Там же спокойнее…
— Заметил… — довольно хмыкнул дед. — А я как раз хотел тебе эту вводную подбросить.
Макарыч отодвинул тазик, подтянул подштанники и тоже сел на скамейку.
— Пусть настоится, — кивнул он на свой «раствор». Потом почесал клочковатую бороду и заявил: — Расскажу одну байку… Мы этот остров в сорок пятом штурмом брали. Я в осветительных войсках служил…
— Были такие? — усмехнулся Новиков.
— Не шуткуй, — обиделся дед. — От нас многое зависело… Туман курился жуткий. С одной стороны хорошо — корабли незаметно подошли к острову. Но для успешной высадки нужно было установить на берегу световые ориентиры. Сам знаешь, какое здесь дно… Вот первый катер и выбросил — группу автоматчиков, корректировщиков с радиостанциями и нас с ацетиленовыми фонарями. Помню, бултыхнулся за борт, а глубина — метра два. Фонарь поднял над головой и топаю под водой. Воздух кончается, в ушах звенит. Так хочется оттолкнуться от грунта и всплыть. Нельзя!.. Подмочишь технику — и хана! Всю операцию сорвать можно. Выбрались, значит, на урез. Установили свои лампады, бойцы вокруг нас круговую оборону заняли. Как врубили полный свет — тут все и началось! Сначала корабли артиллерийской поддержки огонь открыли, потом десантные суда пошли… Японцы опешили. Не ожидали они, что мы из такого мрака навалимся. А потом ощерились…
Дед поднял заскорузлый палец, сделал многозначительную паузу и затем сказал:
— Брали несколько рубежей обороны. Весь остров подземными галереями изрыт. В прошлом году, между прочим, я у самого маяка ржавый люк обнаружил… Наши саперы тогда их взрывчаткой рвали… Только к исходу дня гарнизон подавили. Мы, конечно, всю ночь светили — боялись, что японцы с соседнего острова свой контрдесант бросят. А когда луна выкатилась, аккурат из-под этой самой скалы, напротив которой сейчас шхуна торчит, выскочил торпедный катер. И ушел… Наша батарея даже огонь открыть не успела. Откуда он взялся — не ясно! Ведь там сплошная гранитная стена…
Новиков помрачнел, на его щеках вспыхнули два маленьких красных пятнышка.
— Что же ты раньше об этом молчал? — резко спросил он.
— Ну, знаешь!.. У меня этих баек столько! Если все рассказывать, под завязку до самой выслуги лет слушать будешь.
— Все, дед, баня наша отменяется.
— Да ты что, Миша? Бальзам уже созрел… Давай окунемся, а потом уж командуй.
— Нет, собирайся. Покажешь этот люк.
— Язви тебя в душу! Рассказал на свою голову, — пробурчал Макарыч, но спорить не стал.
Макарыч шел впереди, раздвигая кустарник широким движением рук. Казалось, он плыл в море зеленых зарослей. За ним двигался небольшой отряд пограничников — в маскхалатах, касках, с полной боевой выкладкой.
Впереди маячил высокий красно-бурый обрыв. Подойдя к нему, Макарыч огляделся. В воздухе носились длинные, цепкие паутинки, они задевали лицо, щекотали щеки и шею.
— Кажись, здесь, — сказал дед и оглушительно чихнул.
— Где? — нетерпеливо спросил Новиков.
Макарыч отогнул ветви кедрового стланика, и все увидели металлическую дверцу, наподобие тех, которыми на кораблях задраивают переборки.
Новиков подошел к люку, внимательно осмотрел. На краю дверцы была рычажная ручка. Капитан немного помедлил, потом надавил на нее. Ручка плавно опустилась вниз.
— Эхма! — удовлетворенно крякнул Макарыч. — Видал, как делают! Смазка — на века.
— Так… — глухо ответил начальник заставы и осторожно, не поворачиваясь, отошел от двери на три шага. Словно боялся, что из нее кто-то выскочит, а он не заметит этого. Наконец капитан оглянулся…
Солдаты удивленно смотрели на своего командира: они еще не понимали ситуацию, они еще не предвидели его решение.
Новиков исподлобья глянул на Макарыча, медленно спросил:
— Значит, говоришь, японцы вас не ожидали?
— Ясное дело, — отозвался дед.
— Значит, надо полагать, контактные мины установить не успели?
— Похоже, так… — после некоторого раздумья ответил Макарыч. — Не помню, чтобы кто-то подрывался.
— Тогда будем открывать, — твердо сказал капитан. — Сержант Самохин…
— Я! — невысокий, коренастый пограничник сделал шаг вперед.
— Доставайте веревку.
Сержант развязал вещмешок, вынул моток тонкого пенькового каната.
Новиков решительно подошел к люку, привязал конец к ручке и, разматывая канат, протянул его за каменистый бугор.
— Всем сюда. Укрыться, — приказал он.
Пограничники и Макарыч залегли.
— Береженого бог бережет, — сказал капитан и резко дернул за веревку.
Было тихо. Новиков приподнял голову и увидел, что дверь открыта.
Прапорщик Воропаев остался на заставе за старшего. Сидеть в канцелярии было скучно, и он решил обойти «свои владения». Сначала Сергей Иванович заглянул в теплицу, работающую по его проекту от горячего источника. Здесь стоял особый, огородный дух. Радовали глаз алые помидоры, длинные голубоватые огурцы. Два солдата-первогодка в свободное от службы время с удовольствием копались в грядках. Заметив Воропаева, они засмущались, вытянули по швам испачканные землей руки.
— Вольно, — сказал Сергей Иванович, одобрительно кивнул и спросил: — Ну, как? Нравится наше хозяйство?
— Так точно, — радостно ответил один из солдат — видимо, он был старшим в их маленькой бригаде. — У нас в колхозе тоже был парник, но ваш аккуратнее.
— То-то… В армии все должно быть аккуратнее.
Воропаев проверил показания приборов, дал указания. Солдаты были смекалистые, понимали с полуслова, и Сергей Иванович еще раз убедился, что не ошибся, выбирая их из числа новобранцев.
Потом Воропаев пошел в баню. Как раз закончила мыться очередная смена. Солдаты растирали полотенцами розовые тела, ухали от удовольствия, оживленно переговаривались. Сергей Иванович усмехнулся, заметив у каждого из них на правом боку тонюсенький шрам. Это было нововведение медицинской службы — во избежание непредвиденных случаев на островные заставы преимущественно направлялся «контингент с вырезанным аппендиксом».
— Как пар? — поинтересовался Воропаев.
— Отличный, товарищ старшина!
— После доброго парка — надо кружечку пивка! — Последняя фраза принадлежала конечно же неутомимому Мухину, который уже сменился с поста наблюдения.
— Не положено, — под дружный хохот заявил Воропаев. — Хотя мысль мне понятна и… близка.
В это время дверь в предбанник распахнулась — на пороге стоял дежурный.
— Товарищ прапорщик, сержант Самохин прибыл со срочным поручением от начальника заставы.
— Иду…
Придерживая на бедре элегантную флотскую кобуру с пистолетом, Воропаев побежал к заставе.
Самохин ждал его в канцелярии. По лицу сержанта Сергей Иванович понял: Новиков затеял что-то необычное.
— Докладывайте.
— Начальник заставы приказал скрытно доставить к маяку три катушки телефонного провода, запасные аккумуляторы к фонарям.
— Что там происходит?
— Мы обнаружили ход под скалу. Капитан Новиков решил его обследовать.
— А что, по рации нельзя связь держать?
Сержант замялся, потупился, потом пробормотал:
— Я тоже задал этот вопрос, а начальник заставы сказал, что у меня, наверно, по физике тройка была.
Воропаев хмыкнул, нажал кнопку селектора.
— А тебя зачем послали? — спросил он, отдав соответствующие распоряжения. — Или у вас и на поверхности радиостанция не работает?
— Никак нет, — глядя в сторону, ответил сержант. — Начальник заставы приказал прекратить радиосвязь. Он считает, что на шхуне могут перехватить наши разговоры.
«Ох, чудит Новиков, — раздраженно подумал Сергей Иванович. — Засиделся на острове. Побегал бы с мое на материке — сразу бы образумился. А тут, видишь ли, оперативного простора ему не хватает. Решил под землю залезть. Ладно, пусть резвится…»
2
Сначала они пробирались по узкому тоннелю, который полого уходил вниз. Пятна света от электрических фонарей скользили по влажным блестящим стенам. Пахло сыростью и гнилью.
Впереди шел капитан Новиков, за ним увязавшийся, несмотря на все уговоры, дед Макарыч, потом сержант Самохин. Замыкал цепочку связист Голованов. Он нес на плече телефонный аппарат и по ходу разматывал катушку с проводом — это, по мнению начальника заставы, обеспечивало не только связь, но и давало возможность быстро выйти на поверхность.
Своды прохода были низкими, приходилось все время нагибаться. Новиков не торопился, внимательно осматривал пространство, лежащее перед ним, и только убедившись, что ничего подозрительного нет, делал очередной шаг.
Неожиданно кружок света уперся в каменный излом. Начальник заставы пошарил лучом и увидел под ногами черную дыру, к краям которой прилипала металлическая лестница, штопором уходящая в недра земли.
Новиков отстегнул клапан подсумка, вынул из запасного магазина патрон и бросил его в центр провала. Напрягая слух, он старался уловить звук падения. Патрон летел вниз, изредка позвякивал, ударяясь о перила. Звон становился все слабее и слабее…
— Что скажешь, Макарыч? — спросил капитан.
— Надо спускаться, — хрипло ответил дед. — Я так полагаю, прямо под скалу попадем.
…Ступени гулко гудели под сапогами. Сколько их было — кто знает? От долгого винтообразного спуска кружилась голова. Один раз они остановились — связист наращивал провод. И тогда в наступившей тишине впервые услышали странный рокот, похожий на глухое рычание.
— Елки-палки, откуда это? — сдавленно прошептал Самохин.
— Скоро выясним, — спокойно ответил Новиков. — Голованов, как у вас дела?
— Все в порядке, товарищ капитан.