С огромной молодецкой удалью давили на двери большой людской массой, будто средневековым тараном. «Э-эй, ух-нем!» — озорно, подзадоривая друг-друга, кричали. В такие моменты у дверей слышался явный треск, и горестные, хрипящие, стоны-выдохи. Но народ держался.
О том, чтобы выйти по какой малой, либо большой нужде, не могло быть и речи. Даже кто и пытался… В толпе вроде процесс диффузии произошёл. Одна сплошная слипшаяся людская масса, как пельмени в тёплом месте. А таможенникам, там, за дверями, хоть бы что, как об стенку горох, никакого сочувствия. Казалось наоборот. Их усмехающиеся лица мелькали порой в окнах, на глазок оценивая объём предстоящей работы и только… Пора бы и открывать, казалось, не то толпа сдвинет это здание — вместе с рельсами, к чёртовой матери, с российской территории на китайскую!.. Нет, таможенники не торопятся, ждут чего-то… А-а-а, сигналы точного времени они наверное ждут, вот чего! Понятно! А сколько там… сейчас… Но… даже плечом пошевелить невозможно… не то, чтобы руку вытащить. Скоро уже… Наверное скоро.
А вот — ну, наконец! — впереди произошло откатное восторженное волнение — где только у «сплющенных» силы взялись! — чуть-чуть только качнулись назад, чтобы двери входные приоткрыть… «Ур-ра!» — тут же радостно завопили сзади, — «Даёшь, бля!» — с утроенной силой наваливаясь на передние ряды. СанСаныч, потеряв уже весь свой внешний лоск, вместе со своими спутниками: Борисом Сайлиевым и его «братом» Юрой, на самом деле чистокровным китайцем, вовремя открывшем вместе с Борисом совместную российско-китайскую торговую фирму в Хабаровске и Даляне, успешно давились в первой трети общей таранной массы.
Как на Дальневосточной земле нашли друг друга эти два «брата», Боря с Юрой, СанСаныч не знал. Один по паспорту русский, Боря. Молодой чернобровый, ловкий, пробивной красавец из Средней Азии, таджик. Нервный, импульсивный, хитрый, себе на уме, с байскими замашками, живо интересующийся только русскими молоденькими девушками, японскими автомашинами и восточными единоборствами. Сейчас — президент совместной российско-китайской фирмы, — быстро приготавливаемую лапшу на Дальний Восток из Китая привозит. И, говорят, весьма успешно продаёт. Другой, с заметной военной выправкой, старше. То ли монгол, то ли лицом усохший на солнце узбек, на самом деле настоящий китаец. Именно таких представителей различных китайских провинций и торговых компаний, с плохой ещё правда степенью подготовки в русском языке, очень много появилось в последнее время на Дальнем Востоке. Но этот представитель, Юрий, удивительным образом хорошо говорил по-русски. К тому же, имел, хвастал, хорошие связи и на той, «своей», китайской, и на русской, «вашей», таможне, и в различных китайских торговых компаниях, если что надо, и вообще. Своё китайское имя он обычно не называл. Представлялся, улыбаясь, русским именем — Юра. Кстати, все китайцы русскими именами так и представлялись, и мужчины, и женщины: «А чтобы русский парытнёра не трудына быля запоминить», — коверкая слова, с трудом произносили они. А русские и не возражали, тупо глядя на визитку гостя с его непонятными причудливыми китайскими иероглифами веселились даже: «Ну ладно, очень хорошо, интересно даже, пусть будет Юрой, действительно, так легче запомнить». Эта простота и видимая наивность китайцев, очень располагала к себе. «Китайцы — как дети, — усмехаясь, замечали русские между собой, — простые и глупые. Уж в бизнесе — это точно!» — делали окончательный вывод. А китайцы, как бы между прочим, вежливо напоминали: «Русский — китайца, братия навек!» «О, да-да, — точно, была когда-то такая песня. — Обрадовано вспоминали хозяева прошлые, забытые уже традиции, и дружественно хлопали новоявленных братьев по-плечу. — Тогда, значит, ты — мой брат Юра! А я — твой брат Боря, Борис то есть. Так, да?» «Ага!» — торопливо, но с достоинством кивал головой китайский брат.
И это очень радостное событие торжественным образом несколько раз «обмывалось» как на российской территории, так и, естественно, на китайской. Но на китайской территории это всегда выглядело гораздо щедрее, эффектнее. В гораздо большей компании «серьёзных» и «очень влиятельных» людей «наша провинция». С большим количеством улыбок, бесчисленным количеством диковинной, но великолепной еды и нескончаемых тостов «камбэй». Безусловным приёмом гостей на китайской территории только за счёт именно той, «серьёзной и влиятельной торговой» китайской компании. С непременными — яркими, причудливыми подарками-сувенирами, обязательным «скромным» денежным подарком — что всегда ставило русских в явное затруднение: как к этому отнестись! «Нет-нет, нельзя отказываться, это обязательно, — настаивали преданные и услужливые помощники китайского генерального директора, или даже самого президента, вновь и вновь всовывая деньги в отталкивающие руки русского гостя. — «Это наша подарка, от нашей руководителя. Это обязательно нужно, потому что это китайский такой хороший наша обычай. Он обидится, если узнает, эта нельзя отказываться!» — чтоб дорогие гости сами могли себе что-нибудь нужное приобрести в лучшем китайском супермаркете…
Всё это, в общем, создавало не паритет в отношениях, а некий дисбаланс дружбы в пользу китайцев. Заставляя русских комплексовать, потом, естественно напрягаться, выискивать ответные варианты примера русской щедрости, русского же и гостеприимства — а хотя бы и рубаху с себя! А как иначе! Но достичь равенства, пусть и примерного, как не старайся, было не возможно. С такой же, как там, в Китае, за границей, щедростью, одной русской компании принять четыре-шесть человек, высокую китайскую делегацию, и целую неделю потом показывать свой офис — какой офис?! — бизнес — какой там бизнес?! — красоты края!.. Выискивать оставшиеся приметные достопримечательности города и района — какие там примечательности?! бардак, да мусор! Туда-сюда постоянно возить их на машине — где он, такой микроавтобус?! Кормить, поить — аж целую делегацию! Развлекать — где их развлекать?! Платить за гостиницу — это ж всё сумасшедшие деньги! Ещё и сопроводить потом иностранную делегацию ценными дорогими подарками! — фабрики «Скороход», что ли?!..
Частному бизнесу в России, в этот момент, такое было не по-силам. А требовалось! Было необходимо! А как этого добиться, когда хочешь, а не можешь? Почти никак. Только если занимать деньги, изымать из оборота. Значит, себе в ущерб! Это плохо. Очень плохо!
Это потом уж мы только узнали, что китайское правительство специальные деньги своим компаниям выделяло на установление реальных внешне-торговых контактов. Датировало, списывая на себестоимость, либо премируя. И чем крупнее был русский партнёр, тем большие деньги китайская компания могла затратить на приём… «Мудро поступало правительство, мудро!»
А мы — нет. Мы ж, предприниматели, не на государство — так нас подставили! — работаем, мы ж на себя!..
От всего этого несоответствия, великая «братская» дружба явно хромала. Хромала на одну бедную русскую голову. А от хромоты какое там бодрое движение вперёд, баловство одно и времяпрепровождение. Это очень расстраивало. Очень! Зубная боль против этого — не боль, а снотворное — плюнул и забыл. А китайский партнёр не замечал вроде этого всего, отмахивался только, или прищурившись шутил: «Эт-та ни-че-го, мы всё равно друз-зя!»
Сближало, в общем…
Тот, «брат» Юра, как раз из тех, для СанСаныча, китайцев и был. С Борисом-то они во всём давно уже разобрались. Там, в их бизнесе, всё получилось идеально, как потом понял Сан Саныч, всё было без комплексов. Ну а какие у Бориса могли быть русские комплексы? Он ведь только по-паспорту был русским, а на самом деле — азиат. С китайским «братом» и получилось у них всё к взаимному удовольствию.
Юра, человек с холодным малоподвижным лицом, таким же холодным, всё время насторожённым, взглядом, сухим же, как опавшие листья на осеннем ветру, отрывистым, командирским голосом. Очень выдержанный. Когда злился, а такое бывало часто, Борис, шутки ради часто обидно дразнил китайца, темнел лицом, тогда кожа на его лице тонко натягивалась, ясно проявляя анатомию мышц лица, и глаза в щелках зло прятались… Но держал себя в руках, терпел… Похоже специальная выучка помогала, тренинг. Гордился родным своим, чистокровным, китайским происхождением, своим иностранным паспортом. С едва-едва заметным акцентом, но свободно говорил по-русски, ещё лучше по-китайски. Везде называл себя братом Бориса, что в вечернее, плохо освещённое время, казалось, недалеко было от истины. Числился генеральным директором в их совместной, с Борисом, фирме на российской стороне, состоящей из трех человек. Они двое, и молоденькая ещё секретарша, по социальному статусу мать-одиночка. Что давало возможность руководству этой фирмы шире использовать её женские возможности. Из всех видов спорта предпочитал только китайское «ушу», даже демонстрировал кое-что…
«Братья» несколько раз встречались с СанСанычем в одном дружественном, к некоторым предпринимателям города спортзале, зале бокса СКА. Там и познакомились. Конечно, в сауне, конечно, после тренировки, там и предложили они СанСанычу прокатиться с ними в Китай, отдохнуть… когда бизнес позволит.
Именно сейчас, на таможне, они и были в самом начале обещанного отдыха.
Ещё несколько томительных часов пришлось толпе челноков, вместе с интуристами, с разной степенью то приближения, то удаления, балансировать в створе таможенных закрытых дверей. Она, бедная, изредка приоткрывалась, регулируемая кем-то невидимым, пропуская сколько-то там человек, и, к общему неудовольствию, снова закрывалась… Но упорный, опытный Борис, со своим «братом»-китайцем, протащили всё же СанСаныча в это мелкое таможенное «ушко». Угодив в него! Там, внутри таможни, было гораздо свободнее, люди суетились уже упорядоченно и в группах. Среди них мелькали молодые люди с русскими, весьма суровыми, очень сосредоточенными, хмурыми лицами, но в форме таможенников. Время от времени кучки людей жидкой струйкой просачивались сквозь узкие дверцы в… куда-то там, за глухую серую стену… Что там, дальше, СанСаныч пока не знал. Просто ждал.