— Ой, Люда, да что ты! Словно ребёнок… — отмахивается Валентина Вадимовна. — Если б они хотели когда, давно бы уже навели порядок, — город-то маленький. А тут наоборот, чем дальше в лес, тем страшнее. Не город стал, а помойная яма, прости Господи! Ты посмотри кто в городе всем командует! — какой-то Мамедов и компания. У нас же не город стал, а торговый филиал Средней Азии. Чёрт знает что! Всё в городе скупил, все рынки его, все магазины, вся администрация, и прочее… Китайцы ещё эти… А диаспоры разные заправляют, как у себя дома, порядки свои устанавливают… Как это? Как это понимать, я спрашиваю? Куда они, эти, хвалёные, ФСБ и разные ЧК с милицией глядят… Не видят они, да? Слепые они? — Валентина Вадимовна всё больше распалялась, даже помолодела от этого, была в общем красивой женщиной, в этот момент ещё стала краше, — но глядела строгим прокурорским взглядом, будто Людмила и отвечала за этот участок частной и общественной жизни. Выдержав паузу, гневно себе и ответила. — Видели они! Знали, и понимали! Иначе, какого, извините, чёрта, им зарплату государство платит?
— Там зарплата-то, кот наплакал… — сочувственно качнув головой, вступилась было Людмила Николаевна.
— Знаешь, Люда, — оборвала Валентина Вадимовна. — Если бы мы, врачи или учителя, или ещё кто, также бы относились к своей работе, как вот они, например, город и страна, давно бы уже вымерли… А у нас, извини, совесть есть… В отличие от всяких там чиновников, стражей порядка и прочих законников… Вот. И работаем мы, как известно, за те же копейки: и на вызова ездим, и ночами дежурим, и кровь сдаём, и больных подкармливаем, и лекарства ищем… И врачи у нас — стыдно сказать! — часто в голодный обморок на работе падают, потому что детям всё отдают…
— Да знаю я, знаю. Я же не защищаю, — устало махнула рукой Людмила. — Я выход пытаюсь найти. Мне нашего дела жалко. Нас всех жалко, Таню, СанСаныча… — юрист всхлипнула, потянулась за носовым платком…
— И мне жалко, ещё как всех жалко! — заметно успокаиваясь, продолжила Валентина Вадимовна. — Я больше вам скажу, девочки, совсем уж откровенно: за всю свою долгую жизнь, признаюсь, я так интересно нигде не работала, как здесь, с вами, с СанСанычем… Я как на крыльях летала… Но ждать и смотреть, как топтать его будут или ещё что, я не хочу. И правильно, скажу, Танюша делает… — разгорячилась Валентина Вадимовна. — Молодец! Правильно. Пусть едет, пусть. Были бы кости, как говорится, а мясо нарастёт. Голова у СанСаныча — я знаю — хорошая. Он ещё молодой, талантливый, — всё сначала на новом месте — Бог даст — и начнёт. Ещё и лучше всё сделает. За одного битого… сами знаете! Ещё и нас потом позовёт. Вот! А здесь — сомнут. Как пить дать сомнут.
— Я вот ещё о чём часто думаю в последнее время… — Вновь принимаясь размешивать ложечкой остывший уже чай, сказала Татьяна. — Что дала нам перестройка? — Её внимательно слушали. — Я помню, как мы начинали — СанСаныч как начинал. Так было светло и радостно всё, — я это видела. Столько было у него планов: создать торговый дом, построить завод по производству детского питания…
— Перитональный центр. Центр планирования семьи.
— Да, да, Валентина Вадимовна, правильно, именно так, — кивнула Татьяна. — Сколько у нас было планов, надежд… И как всё неожиданным образом вдруг изменилось, за какие-то пять-шесть лет. Особенно за последние… Будто из нас кровь всю высосали, ожесточили. Ни книг уже не читаем — только специальную литературу, ни в театры, ни в кино… нет времени, времени нет, да и настроения тоже… Каждый день одна только проблема в голове: удержаться, удержаться, выдержать! Если бы кому-то всё рассказать, чтобы услышал, понял, как противно давать взятки на том же товарном дворе, например, в Москве, как милиция с ухмылками пасёт машины на подъезде к погрузке, как мафия наседает. Но, нужно заметить, бог свидетель, мафия нас с детским питанием не трогала…
— Потому что у нас лечилась, — заметила юрист фирмы.
— Да, Людочка, куда они без нас, — поджав губы, вновь подчеркнула Валентина Вадимовна.
— Только конкуренты подножки подставляли, и чиновники. Дураки!
— Потому что подонки! — заметила юрист.
— Прилипалы! Сволочи! — дополнила врач.
— Я только потому и старалась на отгрузку летать, за СанСаныча боялась. Он же там чуть с милицией однажды не подрался. Спасибо зять выручил. Остановили машины, потребовала какую-то московскую бумагу-разрешение.
— Какую бумагу? — юрист озадаченно нахмурила брови. — У нас все документы всегда в порядке.
— Да никакую, для зацепки, — горько отмахнулась Татьяна. — СанСаныч и возмутился, то сё, менты же при исполнении, с автоматами… Хорошо зять рядом был, вмешался, отвёл старшего из них в сторонку, показал тому своё удостоверение, переговорил… Пропустили… А так… За решётку СанСаныч бы попал. Там все на предпринимателях деньги зарабатывают.
— Сосут, сволочи, — поправила юрист.
— И здесь так же, — дополнила Валентина Вадимовна. — Прилипалы!
— Такова наша доля, — вздохнула юрист. — Надо держаться, Таня. Я думаю, прорвёмся.
— Нет, Людочка, боюсь, что нет. — Вертя чайную ложечку в руках, не согласилась бухгалтер. — Очень всё стало трудно. Практически невозможно. С утра до вечера я только и бьюсь, чтобы не упустить какое-нибудь постановление, какую-нибудь директиву, не подставить бы фирму под штрафные санкции, или ещё что хуже… Не успеваю отслеживать валом идущие — одна страшнее другой, постановления… А их всё больше и больше… Руки уже опускаются. Это у меня. Но я вижу каково ему! Ему ещё хуже. Он просто зачерствел… от нагрузки. Понимаете? Я не хочу, чтобы он сгорел…
— Тьфу, тебя! Что ты говоришь, Таня, ей Богу! — вздрогнув, врач аж перекрестилась.
— Чтобы душой не сгорел, я имею ввиду, чтобы вера в себя осталась. Без веры он, да и я, мы все… А тут, я вижу, совсем он сник… Как бы чего в отчаянии он…
— Таня, что ты! Да он же сильный человек… Мы не оставим его. Как же! Не дадим, поддержим. В общем, — Валентина Вадимовна закончила неожиданно конструктивно, — лучше будет, если вы полетите вместе.
— Он не полетит. Сказал, будет здесь до конца.
— Никаких — конца! — вновь решительно рубанула рукой Валентина Вадимовна. — Значит так, Людмила Николаевна… что будем делать?
— Может быть так сделать, — предложила вариант юрист, — пусть СанСаныч напишет приказ о передаче дел на меня или на Зою Алексеевну, на коммерческого директора, с правом закрытия фирмы… Баланс сдан, товара достаточно…
— Мы и квартиру свою в залог оставим… На всякий случай. — Сказала Татьяна, и предупреждая вероятные возражения, подчеркнула, — оставим-оставим. Обязательно.
— Ну, тогда чего и думать… — обрадовано воскликнула Валентина Вадимовна, — ещё и лучше. Так и сделаем. Пиши Людмила приказ. Пусть едут. Оба едут!
— Прямо сейчас?
— А чего тянуть. Сейчас и напишем. И приказ, и доверенность. Сан Саныч утром и подпишет. Люда, пиши на себя.
— На Зою лучше, — подумав, предложила юрист. — Мне легче будет юридические вопросы решать, как защитнику…
— Ага, молодец, правильно. Так пусть будет.
Несколько повеселевшее застолье, прервал вернувшийся домой муж Людмилы Николаевны Алексей Алексеевич. Остановившись в дверях кухни, он широко улыбаясь, приветственно громко хлопнул в ладоши, потирая ими, как перед предстоящим застольем.
— О чём толкуете, красавицы? Почему скучные такие? Чему загорюнились? — весело засуетился он, тормоша гостей.
— Да мы, так это, Лёша, о своём, о девичьем! — в тон ответила Людмила.
А Валентина Вадимовна с высоким значением уточнила:
— О птичьем!
— Тогда, может быть, по винцу вдарим? — не обращая внимания на общий минорный тон, предложил хозяин.
— Нет, Алексей Алексеевич, спасибо, мы уже уходим. — За всех отказалась Валентина Вадимовна, поднимаясь из-за стола.
А Людмила Николаевна уточнила нужное сейчас направление его действий.
— Вымой пока, Лёшенька, посуду. Видишь, мы заняты.
— Вот так всегда, — будто расстроившись, затоптался на месте Алексей Алексеевич, — как чай пить, так сами, как посуду мыть, так Лёша… — но глянув на мрачно насупившуюся супругу, оборвал шутовство. — Ладно. Как скажете: посуду, так посуду. Ухожу. — Задержался на пороге. — Я думал развеселить вас…
— Ну, Лёша! — недовольно тряхнув головой, укоризненно глянула Людмила.
— Понял!.. — осёкся Алексей, покорно развернулся, и вышел.
Уже «в дороге», в прошлом предпринимателей Сташевских, бросивших своё дело, оставивших, отказавшихся, похоронивших свои мечты создать своё дело, по существу будущее, с «легкой» руки очередного Российского премьера Кириенко обогнала ещё одна напасть: всеразрушительный экономический, и финансовый, и политический дефолт (кто не знает, что это за явление, лучше не знать). Незамедлительно за этим прошла шумная, потрясающая умы и воображение не только обывателей страны, но и тех, кто за пределами, странная череда один за другим сменяемых премьер-министров России. Кириенко, Черномырдин, Степашин, Примаков… Черномырдин… Некоторые даже по-два захода во-власть сделали. Всё это на фоне попыток действующего президента удержать своё пошатнувшееся здоровье и ускользающую власть в стране, успешно расшатываемую «красными» и не потерявшими ещё былой привычный красный окрас остальными думцами, как и рвущимися с «поводка» к свободе региональными лидерами.
Добавляли политическую и социальную нестабильность неугасающая война в Чечне; отсутствие внятного бюджета, бесконечные финансовые дыры и толковые финансовые афёры разных ушлых «специалистов» авантюристов, плавно умирающая промышленность, яркие дрязги и перетасовки в аппарате президента, затем, естественно, как корь, тоже самое в Госдуме, Совете Федерации, на «местах»; судорожные попытки отживающих своё разного калибра «лидеров»… Им, для необходимой дополнительной политической плавучести, разными мастеровитыми коридорными и политическими лизоблюдами даже были присвоены угрожающие для «противной» стороны многозначительные определения — «тяжеловесы». По-примеру немецких лошадей тяжеловозов наверное, — очень, кстати, красивые и внушительные, главное, полезные в хозяйстве создани