– Ты – Повелитель стай, – Чекан не умел начинать издалека, как учат каноны ораторского искусства, поэтому всегда рубил с плеча.
– Эээ… А что это значит? – только и смог ответить Андрей.
– Что значит? А то и значит, – как ты скажешь, так и будет и никто из нас двоих тебе даже слова поперек не вымолвит. Но так будет пока ты приказываешь, а раз ты не приказал, я могу позволить себе предостеречь тебя – не отходи от нас больше, чем на пару метров. За тобой идет охота именно потому, что ты наш Повелитель. И вот именно поэтому я должен был своими руками – или лапами, убить тебя, – деловито сообщил Чекан Градову.
Со стороны все это смотрелось странно – здоровенный мужик в потертом малиновом пиджаке распинается перед юношей, который годится ему в сыновья...
– Но я не убил, и теперь уже никогда не убью, раз уж ты начал приказывать. И даже больше, теперь не хочу убивать. Ника вот-вот придет в себя, твоя подруга может идти домой, но тебе самому я бы не посоветовал появляться сейчас где угодно в знакомом тебе месте. Потому что если оборотней я возьму на себя, и они не тронут тебя, пока я жив или хотя бы полужив, то вампиры – они послушают меня вряд ли. И вот от них тебе придется скрываться. Днем не все из них способны выходить на свет, но уж если кто и способен, то его в первую очередь надо остерегаться, – словесный поток все не иссякал, казалось, Чекан, наконец-то обрел тот дар красноречия, которым судьба обделила его. Впрочем – неудивительно: в эти минуты от того что он скажет зависело без преувеличения все.
– Рядом с нами ты под защитой, без нас – ты беспомощен. Я думаю, в этом весь смысл Повелителя – он руководит нами, а мы – защищаем его. И если разорвать цепочку, все будет как раньше. А как раньше быть уже не может. Поэтому не отправляй нас далеко от себя, не заставляй бросать тебя на смерть и, послушай моего совета, не отпускай от себя эту девушку – если ее схватят, боюсь, никакая Стая не будет для тебя достойной ценой за ее жизнь. Выбирая между нами и ею, ты выберешь ее – и этот выбор понятен, но этот выбор приведет всех к гибели. Уходить будем вместе, очень далеко и очень быстро. Я попробую кое-что сделать, по дороге, а пока – просто не мешайте мне, пожалуйста. Думай пока.
Чекан не стал дожидаться ответа – оставил Андрея размышлять над своей речью, он отошел куда-то в сторону и достал мобильник, доставшийся им вместе с брошенной «восьмеркой».
…Ника начала приходить в себя как раз когда Чекан начал свою речь, и теперь сидела с открытым ртом. Видя удруче6нное лицо Градова, она прикинула, что хотя красноречием Чекан особенно не блеснул, но зато сообщенные факты буквально придавили новоявленного владыку гару.
Между тем, раны, освобожденные от пуль, уже почти затянулись. Только голова немного кружилась, но Ника чувствовала себя вполне сносно.
Поэтому решила вмешаться в ситуацию.
– Чекан все правильно сказал – хрипло произнесла она, повернув голову к Андрею, – не сомневайся… Повелитель.
Подумав несколько секунд, Виктор позвонил Эльфу. Если ответят чужие – он просто выбросит «засвеченную» трубку, окончательно оставшись без связи. Но риск был неизбежен. Жив он или мертв, в плену или на свободе, но позвонить ему Чекан обязан. После пары гудков, на звонок ответили, и варк узнал бесконечно усталый, но живой голос мага.
– Да, Арвид слушает….
– Эльф, слава Богу ты жив! Нет времени – через полчаса жду тебя возле Нескучного Сада. В сторону магазина, там кусты есть…
– Хорошо, приползу. Кстати…
Связь внезапно оборвалась – скорее всего, деньги на краденном мобильнике закончились. Первый Воин тяжело вздохнул и уставился себе под ноги.
Виктор Иванович Чекан не родился в Стае, в отличие от Ники. Он вообще прожил четверть века, не зная – что такое Стая и не веря в существование оборотней. Точнее – вообще не задумываясь над такими вопросами.
Судьба его была куда как замысловата.
До семи лет он рос в детском доме на окраине Алма-Аты. Никто не говорил ему о родителях, да и сам как ни старался – ничего вспомнить о них не мог. Лишь много позже ему стало известно, что он сирота почти от рождения – его перевели в детский дом из Дома ребенка, где он оказался после того как пожарные вытащили его, грудного, буквально нескольких дней от роду, из-под руин сгоревшего дома. (Как ни старались потом варки, они не нашли ни следа его настоящих родителей, и даже приблизительно не смогли выяснить – кто это мог быть).
На восьмом году сирой и неустроенной жизни детдомовского малыша, его усыновила немолодая бездетная пара – майор, дирижер полкового оркестра, и медсестра.
Приемного отца скорее перевели в Иркутск, и там юный Витя Чекан прожил следующие девять лет своей жизни – наверное, лучшие свои годы. Именно оттуда он уехал поступать в Рязанское воздушно-десантное училище, которое и окончил с блеском.
На третьем курсе он похоронил мать, сгоревшую в полгода от рака крови, на пятом – отца. Старого фронтовика Ивана Чекана хватил инфаркт, когда в очереди за водкой какой-то молодой ублюдок заявил ему: «Если б ты, дед, хуже воевал, мы бы сейчас пили баварское пиво без очереди». (Две недели отпуска Виктор потратил на поиски юного шакала, и не нашел – к счастью для того, да и к своему наверное).
Но так или иначе, он успешно закончил училище и попал в Тульскую дивизию ВДВ командиром взвода.
И даже успел съездить «наводить порядок» в Карабах.
А через месяц после возвращения все и случилось.
Статистика «неуставных взаимоотношений» тогда, как он помнил, ухудшалась с каждым месяцем, да и вообще все явно катилось под откос. Но то, что случилось, стало потрясением даже на фоне всего прочего.
Несколько отмороженных «дедов», накурившихся привезенной с юга анаши, встретив молодого солдата на задах военного городка, стали ни с того ни с сего зверски его избивать. Когда мерзавцы пришли в себя, бедолага уже хрипел в агонии. Осознав – что натворили, они бросились бежать куда глаза глядят. На КПП отобрали у часовых автоматы, тяжело ранив одного – как назло в карауле были первогодки, оробевшие перед сержантскими лычками и наглостью «дедов».
Пока командиры части разобрались чем дело – беглецы были далеко.
Время было поганое, власть и дисциплина шатались, а отмороженная интеллигенция уже привычно вызывала ужас у военных.
Так что пока командование думало – что делать и как объяснить очередное ЧП прессе, волей неволей пришлось организовать ловлю дезертиров своими силами.
В погоню отправились пятеро – командир третьего взвода Слава Герасимов – страстный охотник, прихвативший свою лайку – Дружка, сам Чекан и трое лучших солдат роты.
В лесу двое рядовых умудрились отстать и потеряться – впрочем, может они просто струсили?
Но к вечеру благодаря Дружку, надежно взявшему след (помог берет, потерянный одним из убийц на месте схватки) они вышли к домику лесника.
Наверное, следовало залечь в засаде, и дождаться подкрепления, или попытаться атаковать молча, дождавшись ночи.
Но лейтенант Герасимов решил иначе – поднявшись в весь рост, он смело пошел к дому, выкрикивая что-то вроде «Сдавайтесь, вы окружены, сопротивление бесполезно!»
И тут же был срезан автоматной очередью – бандитам в форме было уже нечего терять (как потом выяснилось, по дороге они расправились с четой пожилых грибников).
Шальной пулей был тяжело ранен в бок ефрейтор, бывший с ними.
Так Виктор Чекан остался один против трех убийц.
Он успел отползти и вытащить ефрейтора.
Затем перевязал раненного, пока засевшие в сторожке матерясь, расстреливали Дружка воющего над трупом Славы, а потом…
Вдруг холодная и вместе с тем непреодолимая ярость охватила все его существо.
Он с отчетливой ясностью осознал, что перед ним – враги. Просто Враги. Убившие на его глазах лучшего его друга – Славу Герасимова, отличного парня, у которого месяц назад родился сын.
Он не орал, не проклинал убийц, не плакал – он просто сказал себе – они умрут. Все. Сейчас.
Он поднялся, во весь рост под жидким прикрытием кустов, сбросил бронежилет – повинуясь непонятному позыву…
Они умрут! – повторил он сам себе еще раз.
Потом Виктор вдруг почувствовал непонятную дрожь во всем теле. Волна обжигающего жара ударила в мозг…
Последнее что он помнил, был ощущение странно укорачивающихся ног, и ухмылка огромной луны над верхушками деревьев, вдруг блеснувшей в затуманившиеся очи отблеском вороненого клинка…
Очнулся он спустя несколько часов уже под утро – посреди дремучего леса, голый, перемазанный кровью.
Кое-как приведя себя в порядок, и прикрыв наготу ветвями, с трудом он выбрался к дороге – только третий водитель остановился при виде почти голого парня с диким взглядом.
(Как он узнает потом, ему очень повезло – при спонтанном пробуждении метаморфизма у гару вероятность умереть очень высока – особенно когда рядом нет Наставника.)
Но тогда он не думал об этом, да и ни о чем – кроме того, что же с ним случилось?
…В части его сразу же взяли под арест, через час выпустили, и отправили в медсанчасть, где старательно взяли все анализы.
А когда он наконец добился ответа на вопрос – что случилось, то признаться, чуть вновь не угодил к полковым медикам.
Подошедшая примерно через пару часов после гибели Славы группа не нашла живых, кроме раненого ефрейтора Смирнова, лежавшего без сознания, и связанного лесника в погребе.
А по всему домику валялось то, в чем не без труда опознали тела трех дезертиров-убийц. Неведомая сила буквально разорвала их на куски – причем голова одного была заброшена на чердак, и черты ее лица навсегда сохранили выражение беспредельного ужаса на лице.
Залитый кровью пол был испещрен волчьими следами размером раза в два крупнее обычных.
Но самое удивительное – шагах в пятидесяти от избушки нашли форму Виктора и всю экипировку, включая автомат с запасными рожками и десантный нож.
Бронежилет лежал шагах в десяти. И если маскхалат и китель уцелели, то белье было почему-то разодрано по швам.
Несколько дней старший лейтенант Чекан провел на грани безумия, ничего не понимая, и ежеминутно ожидая явления то ли зеленых чертей, то ли конвоя.
Может, в другое время этой историей и занялись бы «кому надо» и стал бы лейтенант Чекан Вэ И подопытным кроликом в каком-нибудь номерном НИИ, но на дворе был 1991 год и этим было все сказано.
Так или иначе дело замяли, представив все так, будто дезертиры стали жертвами исполинского волка.
Месяц спустя Виктора уволили по сокращению: и Виктор не осуждал своих начальников.
Он поехал было в Москву – надеясь добиться справедливости… Да так и не стал добиваться.
Потом были месяцы скитаний по съемным углам, попыток поиска работы – более менее тщетных, и попыток – забыть о том, что в ним что-то случилось – тщетных на все сто процентов.
Девяносто первый и еще следующий годы как-то прошли мимо сознания Виктора.
Привычный мир миллионов людей вокруг него рушился, но он почти не замечал этого. Он зарабатывал на жизнь, разгружая машины или сторожа дачи. Заработанные деньги тратил на водку, а напившись – думал, что надо купить на каком-то из расплодившихся базарчиков пистолет, хотя бы с одним патроном, и свести счеты с жизнью – прыгать в окно, вешаться или травиться было противно.
Потом была спасительная встреча с Наставником, жизнь в лесах Приуралья, когда он привыкал к своей судьбе, осознавая себя сыном народа гару… Там он получил второе имя-прозвище: такое же как и настоящее – ведь оно значило в старину – «боевой топор» (для воина лучше и не придумаешь).
А потом – работа в охранной фирме со вполне объяснимым названием «Волк». Четыре года назад он стал заместителем директора фирмы, а еще через год – и директором. Полтора года назад он получил ранг Первого Воина Стаи, сменив разорванного «диким» оборотнем предшественника.
А сегодня он встретил Повелителя Стай – свою судьбу и судьбу его народа. И – ужас подступал к сердцу – может быть всего этого несчастного и больного мира.
ИСТОРИЧЕСКАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ N4 (НАШЕ ВРЕМЯ).
Полтавская область . 2004 г.[11]
– Вот, товарищ зоолог, или пан, уж не знаю как вас там – все так и было, – грустно закончил собеседник Анатолия – пожилой грузноватый усач в милицейской форме.
– Да, любопытная история, – пожал тот плечами. Спасибо…
Рассказанное капитаном Дмитром Харченко и в самом деле звучало жутко интересно. Вернее сказать – интересно…и жутко.
В течение четырех месяцев, с сентября по декабрь население нескольких сел Полтавской области жило в страхе перед невесть откуда взявшимся волком-живодером. Все принимаемые меры оказывались безрезультатными, животное словно предугадывало поступки объявивших на него охоту людей, обходя ловушки и капканы.
Он появился неожиданно, напав на пасущееся стадо и утащив с собой молодого бычка…
– И что ведь непонятно – в наших краях волки не встречаются уже лет, – рассказывал Дмитро Евгеньевич, вновь – в который раз за время их беседы, вздыхая.
– А если кто и нападал на скот или людей, то одичавшие собаки – их в наше время расплодилось... Так и тогда: мы не сомневались, что собака.
А когда увидели отпечатки лап, поняли, что это волк.
Но паника поднялась позже, когда нападения стали повторяться и поползли слухи об исчезновении людей. В домах до утра не выключали свет. Детям вообще запретили даже выходить на улицу без крайней нужды.
А волк продолжал бесчинствовать. В хозяйствах селян за два месяца он вырезал более сотни свиней. Дворовые собаки, охранявшие дома и фермы, лишь жалобно скулили и прятались при его появлении.
К лесникам присоединились сотрудники милиции. В некоторых селах организовали отряды самообороны. Фермы и свинарники были буквально переведены на военное положение.
Но это не помогало. На племенном конезаводе, как только жуткий волк появился в окрестностях, директор нанял еще двух сторожей, а коней стали держать в ангаре, где раньше стояли трактора. Но волк однажды взобрался на крышу и, разворотив шифер, залез внутрь, учинив резню несчастных животных.
– У нас и лесов-то больших нет. Земля вся перепахана. Сложно представить, где он мог прятаться так долго, – все удивлялся капитан. – Но такой уж это был волк. Мы мобилизовали местных охотников. Как только узнавали, что ночью он где-нибудь нашкодил, сразу ехали туда, прочесывали посадки. Но все безрезультатно. Лишь однажды мы увидели его. Было утро, легкий туман. Может, поэтому все, кто шел впереди, увидели его – огромное, покрытое густой шерстью чудовище, которое, учуяв нас, побежало прочь, то и дело словно приподнимаясь на задние лапы... И исчезло как будто его и не было.
Потом кто-то додумался все места волчьего разбоя отметить на карте. И оказалось, что они расположены примерно на одинаковом расстоянии от хутора Кабаний, покинутого еще в начале девяностых годов.
Туда сразу же отправилась группа из одиннадцати человек вооруженных до зубов – охотники, а с ними он – капитан патрульно-постовой службы Харченко.
– Хутор этот – одно название можно сказать. Один-единственный деревянный дом с дырявой крышей да несколько хозяйственных построек. – Ни мебели ни утвари в доме не было. Только яма прямо в земляном полу – ледник. Тут-то волк и устроил свое логово. А еще рядом нашли стопку аккуратно сложенной одежды и пару сапог. Как они попали туда?
Решили остаться в засаде.
И вот на рассвете, когда ждать было уже нечего, на краю прилегающего к хутору поля появился волк. Огромный, даже не похожий на волка, весь какой-то косматый, страшный, поросший рыжеватой шерстью. Когда двигался, словно приплясывал.
А потом он вдруг кувыркнулся, словно упал, – сообщил Харченко. И вот тут… Я-то ничего не разглядел, но вот наш лесничий божился, что видел как вместо волка возник человек, причем абсолютно голый.
Тут кто-то закричал: «Оборотень!», бабахнул выстрел, за ним еще…
В общем когда дым рассеялся, волка (равно как и человека) не было.
– Мы потом подошли к тому месту, но нашли лишь пятна крови и следы босых ног. А дальше уже волчьи следы…
– Думаете – и в самом деле оборотень? – спросил Анатолий.
– Не знаю. В сказки не верю…
– Хорошо. Подумаю, чем можно помочь, – пожал плечами Анатолий.
Распрощавшись с говорливым полицейским, Анатолий тут же позвонил по некоему киевскому номеру.
– Все подтвердилось, – бросил он. Дикий гару, причем похоже всерьез повредившийся умом.
Присылайте стрелков – лучше человек пять…
Как ни странно, в сказки послушник Анатолий, витязь Киевской епархии Священной дружины тоже не верил. Ибо верящему в сказки в Священной Дружине нечего делать…