другого зерна. Некоторые члены Совета, дабы окончательно запутать Ассамблею, посоветовали губернатору не принимать ссуду, потому-де, что это не то, о чем он просил, но он ответил: «Нет, деньги я возьму, я их отлично понял, другое зерно – это порох». И он закупил порох, и никто ни слова не сказал против.
Этот-то случай я и вспомнил, когда мы боялись, что наша пожарная команда не утвердит проект насчет лотереи, и я сказал одному из наших членов, мистеру Сингу: «Если наша затея провалится, давайте предложим купить на эти деньги пожарную машину; против этого квакеры, не станут возражать, а тогда, если вы назовете меня, а я вас, мы образуем комиссию и купим большую пушку, ведь это тоже машина для борьбы с огнем». – «Вижу, – сказал он, – служба в Ассамблее пошла вам на пользу; эта ваша двусмысленность еще почище их «пшеницы или другого зерна».
Затруднения, которые квакеры испытывали от того, что постановили и печатно объявили в качестве одного из своих принципов, что любая война есть нарушение закона, а раз обнародовав этот принцип, уже не могли от него отказаться, даже когда их взгляды претерпевали изменения, – напоминают мне более, на мой взгляд, осмотрительный образ действий другой нашей секты – «дункеров». С одним из ее основателей, Майклом Уэлфэром, я познакомился вскоре после того, как эта секта возникла. Он жаловался мне, что приверженцы других сект безжалостно на них клевещут, обвиняют в чудовищных правилах и поступках, о каких они и не помышляли. Я сказал ему, что так всегда бывало с новыми учениями, и, чтобы остановить поток этой клеветы, им, вероятно, следовало бы обнародовать свои догматы и свой устав. Он ответил, что такое предложение было высказано, но они отказались от этой мысли, и вот почему. «Когда мы только что объединились в общество, – сказал он, – богу было угодно просветить наши умы, и мы поняли, что некоторые доктрины, которые мы прежде почитали истинами, суть заблуждения; другие же, которые мы почитали заблуждениями, суть подлинно истины. Время от времени Ему угодно открывать нам новое, отчего наши принципы постепенно улучшаются, а заблуждения исчезают. И мы не уверены, что этот путь уже пройден и что мы достигли полного духовного знания и опасаемся, что, если обнародуем наш символ веры, то окажемся им связаны и не захотим двигаться дальше по пути к совершенству, а тем более сие относится к нашим последователям, которые могут решить, что достигнутое нами, их предшественниками, священно на все времена».
Такая скромность, проявленная сектой, пожалуй, единственный случай в истории человечества, ведь из других сект каждая считает, что только ей известна истина, а те, кто с ней не согласен, неправы. Так человеку, пустившемуся в путь в туманное утро, кажется, что люди, идущие впереди, и позади него, и по сторонам от дороги, окутаны туманом и только рядом с ним ясно видно, хотя на самом деле туман обволакивает его так же, как и всех остальных. Чтобы избежать этой путаницы, квакеры в последние годы стали отказываться от службы в Ассамблее, полагая, что лучше поступиться властью, нежели принципом.
Мне уже раньше следовало бы рассказать в своем месте, что когда я в 1742 году изобрел открытую печь для обогрева комнат, а заодно и для экономии топлива, поскольку свежий воздух, поступая в печь, сразу нагревался, я подарил образец ее мистеру Роберту Грейсу, одному из давнишних моих приятелей, а у него была своя литейная, и он стал отливать листы для таких печей, что принесло ему хороший доход, потому что спрос на них все возрастал. Я написал и издал статью под заглавием «Отчет о новоизобретенных пенсильванских каминах, в коем подробно объяснено их устройство и как они действуют; показаны их преимущества перед всеми другими способами обогревания комнат и даны ответы на все возражения против использования их». Это сочинение возымело хорошее действие. Губернатору Томасу так понравилось описание устройства печи, что он предложил выдать мне патент на исключительное право торговать ими в течение стольких-то лет; но я не пошел на это из принципа, которому нередко следовал в подобных случаях, а именно, что раз мы широко пользуемся чужими изобретениями, мы должны радоваться всякой возможности услужить другим, когда сами что-нибудь изобретаем, и делать это следует бесплатно и от души.
А между тем один лондонский железных дел мастер переписал изрядную часть моей статьи и выпустил под своим именем, причем внес в устройство печи лишь кое-какие мелкие изменения, от которых она стала действовать не лучше, а хуже; он выправил на нее патент у себя в Англии и, как я слышал, недурно на этом нажился. Это не единственный пример того, как другие получали патент на мои изобретения, не всегда, впрочем, столь же удачно, и я никогда их не оспоривал, поскольку сам не хотел наживаться на патентах и ненавидел раздоры и тяжбы. Установка моих печей как в нашей, так и в соседних колониях позволила жителям сильно сэкономить на топливе.
Глава IX
Когда мир был заключен и заботы об ополчении отпали, я опять обратился мыслями к учреждению академии. Первым делом я привлек к этому замыслу нескольких энергичных друзей, главным образом из членов «Хунты»; затем написал и издал статью, озаглавленную «Предложения касательно обучения молодежи в Пенсильвании». Я разослал ее виднейшим нашим гражданам бесплатно и, как только они, по моим расчетам, успели ее прочесть и обдумать, объявил подписку на учреждение и содержание академии; взносы я предлагал делать ежегодно в течение пяти лет. Растянув таким образом срок уплаты, я надеялся увеличить число подписчиков, что мне, очевидно, и удалось, потому что собрали мы, сколько помнится, не менее 5000 фунтов.
В предисловии к моей статье я заявил, что предложение исходит не от меня, а от нескольких человек, «пекущихся об общем благе», по возможности умолчав о собственной роли, как то было у меня в обычае, когда я предпринимал что-нибудь полезное для общества.
Чтобы немедленно приступить к осуществлению нашего плана, подписчики выбрали из своей среды 24 попечителя и поручили мне и мистеру Фрэнсису, в то время главному судье, разработать устав управления академией, а когда устав был разработан и подписан, мы сняли помещение, пригласили учителей, и школа открылась, сколько помнится, в том же году, 1749-м.
Число учащихся быстро росло, так что помещение вскоре оказалось мало и мы уже подыскивали удобно расположенный участок для постройки нового, но тут само провидение словно преподнесло нам в подарок огромное здание, уже построенное, которое можно было отлично приспособить для наших потребностей путем незначительных перестроек. Это было то самое, уже упоминавшееся выше здание, которое возвели последователи мистера Уайтфилда, а о том, как мы его приобрели, я сейчас расскажу.
Надобно отметить, что, поскольку деньги на строительство вносили члены разных сект, мы, предлагая имена попечителей, которым передать под начало и землю, и здание, старались о том, чтобы не допустить перевеса ни одной из сект, ибо со временем такой перевес мог быть использован в интересах данной секты, что противоречило бы первоначальному замыслу. Поэтому мы включили в список по одному члену от каждой секты: одного от англиканской церкви, одного пресвитерианина, одного баптиста, одного от «моравских братьев» и т. д., с тем чтобы, если в случае смерти место окажется свободным, предоставить его новому члену, избранному подписчиками. Моравский брат чем-то не полюбился своим коллегам, и когда он умер, было решено в дальнейшем обойтись без его секты. Но тогда возникло новое затруднение: как сделать, чтобы при следующих выборах в совете попечителей не оказалось двух членов какой-нибудь другой секты.
Было предложено несколько кандидатов, но ни один из них не прошел именно по этой причине. Наконец кто-то назвал меня, потому, мол, что я не принадлежу ни к какой секте, а просто честный человек; с этим мнением согласились, и я был избран. Воодушевление, вызванное постройкой дома, уже давно улеглось, и попечителям не удалось привлечь новых средств для уплаты налога за землю и расплаты по некоторым долгам, связанным со строительством, что очень их обескураживало. Оказавшись членом обоих попечительских советов, одного для постройки, а другого для академии, я воспользовался такой возможностью посовещаться и с теми, и с другими и в конце концов убедил их заключить соглашение, в силу которого первые попечители обязались уступить свои права на здание вторым, а те обязались заплатить долг, навечно сохранить в здании большую залу, которую предоставлять по мере надобности проповедникам, как повелось с самого начала, и содержать бесплатную школу для детей неимущих родителей. Были составлены соответствующие документы, и попечители академии, уплатив долги, были введены во владение всем имуществом. Просторная высокая зала была разделена на два этажа, новые комнаты и наверху, и внизу распределены между школами, мы прикупили еще немного земли, и скоро все было готово и учащихся перевели на новые квартиры. Все заботы по найму рабочих, покупке материалов и надзору за ходом работ легли на меня. Я все проделал с охотой, тем более что в ту пору это не служило помехой в моем личном деле: за год до того я взял в товарищи весьма способного, трудолюбивого и честного человека, мистера Дэвида Холла, которого успел хорошо узнать, так как он проработал у меня четыре года. Он снял с меня все заботы по типографии и аккуратно выплачивал мне мою долю прибыли. Товарищество наше продолжалось восемнадцать лет с успехом и для него, и для меня.
Немного позже совет попечителей академии был узаконен грамотой от губернатора; капитал его приумножился благодаря взносам из Англии и земельным участкам, пожертвованным нашими владетелями, а затем и щедрыми ассигнованиями Ассамблеи, и так зародился нынешний Филадельфийский университет. Я состою членом его совета попечителей с самого начала, вот уже почти сорок лет, и с великой радостью наблюдаю, как многие и многие его питомцы усовершенствовали свои дарования, отличились на общественных должностях и стали украшением своей родины.