а была голая, совсем. Как и я. Пижам у нас не было. – Я не за тем, чтобы… ну… Мне не по себе. Этот жуткий дом, тварь эта ходит по коридорам…
– Она не тварь, – прошептал я заплетающимся языком. – Несчастная девочка…
– Все равно, – прошептала Мира в самое ухо. – Несчастная тварь. Давай вместе полежим.
– Давай, – ответил я шепотом.
– Просто полежим, – уточнила Мира. И без всякого перехода спросила: – У тебя были женщины?
– Нет.
– У меня тоже, – ответила Мира. – То есть мужчин не было. Но мы с одной девчонкой целовались, хотели попробовать, как это… Просто баловались. Ничего серьезного.
Я молчал, осторожно касаясь Миры.
Она была другом. Другом, и все тут. Я никогда не думал, что у нас с ней что-то случится в постели.
Но сейчас мне безумно хотелось, чтобы у нас было все и сразу.
– Мира…
– Ты знаешь, как?
– Ну… да… вроде как.
– Я тоже… вроде как…
Мы лежали, едва касаясь друг друга, и нас трясло. Обоих. От волнения, страха и желания.
Я повел рукой вдоль ее тела, и, когда ладонь дошла до бедра, меня словно током пронзило.
Миру тоже.
И мы принялись целоваться, обнимаясь, хватая друг друга, ощупывая, уже ничего не стесняясь, с жадным ненасытным любопытством и закипающим восторгом – друг от друга, от того, что мы сейчас делаем и что сделаем в следующее мгновение.
Все было точно так, как мне рассказывали, и совсем по-другому и уж тем более не походило на все детские шалости и волнующие сны. Мы несколько минут не могли разобраться друг в друге и в том, как и что собираемся делать, а в голову мне лезли непрошеные мысли о чешуйчатом создании, крадущемся сейчас по коридорам, о мертвом теле Венджа, который этим вечером утверждал, что будет домогаться Миры.
А потом вдруг у нас все получилось, и все мысли у меня исчезли, осталась только Мира, и я, и наши соединившиеся тела, и краткая как миг вечность времени впереди.
Когда я проснулся, было уже светло. И Миры в моей кровати не было. Но я знал, что она была, и все изменилось, все стало совершенно другим.
Ну, во-первых, я теперь был мужчиной не только телом. Во-вторых, мне это очень нравилось. В-третьих, никаких сомнений, что все кончится хорошо, у меня теперь не оставалось.
Как что-то вообще могло быть плохо после случившегося?
Я заглянул в ванную комнату. Нашел там большой ковш, набрал холодной воды и пару раз облился, стоя в ванне. Умылся и минуту изучал себя в зеркало.
Надо обзавестись бритвой.
И научиться ею пользоваться.
Одевшись, я спустился вниз. В столовой зале было пусто. Я прошел в лабораторию – и обнаружил Сеннеру, стоявшую возле разбитой стены и смотрящую в сад. Жутковатый сад, при дневном свете еще мрачнее, чем ночью. Корявые деревья, ссохшиеся, но живые. Редкие листочки на некоторых ветках. А еще часть веток подрагивала, хотя ветра не было.
Кошмар, одно слово. Темный Властелин порой придумывал такие затейливые руны, что в Академии даже не пробовали их изучать.
Тела на полу не было. Только слабое пятно от крови на темном паркете.
– Сеннера… – Мне вдруг стало не по себе. – А где труп?
Девочка-монстр искоса глянула на меня, будто обижаясь на что-то. Потом встряхнулась. Протянула руку, взяла меня за ладонь и потянула в сад – через проломленную стену. Она прошла легко, а мне пришлось нагнуться.
Между деревьями – как раз теми, у которых подрагивали ветви, – я увидел пятно свежевскопанной земли.
– Ты его похоронила, – понял я с облегчением.
– Думал, что съела? – неожиданно спросила она.
– Да, – признался я. – Извини. Здорово, что ты говоришь!
– Я бы могла, – сказала Сеннера задумчиво. – Плохой сад.
– Это магия.
– Вижу, – согласилась Сеннера.
– Ты была магом?
Сеннера посмотрела на меня. Но ничего не ответила. Отпустила руку и вернулась в дом.
Как ни странно, но аппетит мне ночные события не отбили. Поскольку надеяться, что доктор Сект будет столь любезен, что соорудит нам завтрак, не приходилось, а прислуга появиться не спешила, я отправился на кухню.
Может, доктор и не придавал особого значения питанию, но кухня была хорошая. С огромной плитой, с дорогой посудой из меди, чугуна и стали – хоть пир закатывай. В шкафах стояли тарелки и супницы из дорогого мийского фарфора, у нас в Академии из такого ел только ректор за своим столом. Столовые приборы, конечно же, оказались из серебра – старые, тяжелые, начищенные до блеска. Я смотрел на них и думал про Венджа. Он ведь был такой же, как я, только ушел из Академии. А потом… кто его приблизил к себе, кто нанял, кто отправил к сломленному доктору Секту – следить и побуждать доктора к работе? И что он чувствовал, этот парень, изо дня в день изображая почтение и восхищаясь человеком, который ему был безразличен? Как быстро он его возненавидел? Или стал равнодушен и бродил по дому, начищая серебро, ассистируя в экспериментах и ожидая, когда его слежка кончится… И как он обрадовался, когда понял, что сейчас выслужится перед настоящим хозяином, вернет ему утраченное…
Я вздохнул. Не заслужил Вендж своей страшной смерти.
Как по мне – так надо самому жить и другим не мешать. Но не всегда так получается.
Я разжег плиту – дрова были сложены еще с вечера, поставил кипятиться чайник. В шкафу-леднике нашел свежее масло, молоко, яйца, пахнущую чесноком селянскую колбасу и дорогой копченый окорок, печеночный паштет и желтый дырчатый сыр. Яйца я поставил вариться, сыр, колбасу и окорок нарезал. В буфете обнаружил корзину с хлебом – простая руна на привязанной к ручке картонке отгоняла от хлеба насекомых и сохраняла свежесть. Как ни пыжился доктор Сект, а без магии и он не обходился!
В общем, когда спустилась Мира – мы улыбнулись друг другу, но не сказали ни слова, – завтрак был уже на столе. Сеннера ходила вокруг, временами привставая на цыпочки и заглядывая на тарелки.
– Доброе утро, – осторожно сказала ей Мира.
Сеннера уставилась на нее злющими глазами (да что с ней происходит-то?), но ответила:
– Привет.
Мира просияла. Похоже, превращение жуткой твари в человеческое существо, пусть и такое неполное, ее радовало.
– Что ты ешь? – спросил я.
– Все, – ответила Сеннера. Еще раз обвела взглядом стол и четыре тарелки. – Это для меня?
– И для тебя тоже, – сказал я.
Сеннера забралась на стул, протянула руку, взяла вареное яйцо с тарелки – и заглотнула. Целиком, вместе со скорлупой. Вызывающе глядя на меня.
– Если почистить, то вкуснее, – заметил я.
Сеннера потянулась еще за одним яйцом.
– Замечательно. – Доктор Сект вошел в столовую залу и уставился на Сеннеру сквозь свои очки. – Я вижу значительный прогресс в сознании… э… пациента.
При появлении доктора Сеннера сразу съежилась на стуле и отдернула руку от еды. Видимо, все натурфилософы не вызывали у нее доверия.
– Мой бывший слуга? – обводя взглядом всех нас, спросил Сект.
– Она зарыла его в саду, – пояснил я.
Доктор задумался. Потом кивнул:
– Интересно. Учитывая уровень остаточной магии в корневой системе деревьев… Я раскопаю его на следующий год, это очень интересно.
Миру, по-моему, чуть не стошнило. Во всяком случае, она отложила миску с паштетом, который собиралась намазать на хлеб. Сказала:
– Доктор Сект. Мы с Грисаром хотели бы сходить в клуб Танри.
– Да? – удивился Сект.
– Да? – удивился и я.
– Мы там живем, – пояснила Мира. – Там наши вещи. Рунные книги, учебные записи. Одежда. Сбережения.
– Это небезопасно, – заметил Сект. – Мой дом укреплен защитными рунами, а в клубе…
– Клуб – самое надежное место для мага, – улыбнулась Мира. Сердито посмотрела на меня, и я торопливо сказал:
– Мира совершенно права. В клуб могут войти только маги. Там нас защищают законы и правила. И если уж понадобится – мы перенесемся прямо сюда.
Сект развел руками.
– Хорошо. Но наша… э…
– Сеннера, – напомнил я.
– Наша гостья Сеннера останется здесь, – сказал доктор. – Она наиболее ценный… наиболее важное доказательство преступления. Мы с ней проведем несколько экспериментов.
Сеннера оскалила зубы.
– Существует небольшой шанс обратить процесс вспять, – сказал Сект. Подцепил вилкой толстый кусок колбасы и принялся его жевать. – Разделить организмы, слитые воедино.
Сеннера застыла. Да и мы с Мирой опешили.
– Шанс невелик, – продолжил Сект. – Процесс опасен. Но если в конце концов наша гостья решит рискнуть – я проведу эксперимент. Это крайне интересно! Это еще более удивительный прорыв в познании природы, чем создание гибридов!
– Я останусь, доктор Сект, – сказала Сеннара.
– Замечательно, – кивнул натурфилософ. – Подумайте сами, молодые люди, – как чудесно было бы уметь превращаться в кентавров, грифонов, русалок! Соединяться с быстроногими конями, с величавыми львами и орлами, с проворными дельфинами! Но не навсегда – а лишь на время. Сегодня – парить в облаках, завтра – нырять в глубины морские!
Он взял еще кусок колбасы и вздохнул:
– Жаль, что я боюсь высоты и глубины. Но, возможно, слиться с конем я бы попробовал!
Сам не знаю, что нас насмешило. То ли двусмысленность фразы про слияние с конем. То ли представшая в воображении картина – тощий торс доктора Секта и украшенная очками голова на лошадином туловище.
Мы с Мирой принялись хохотать.
Сект мрачно уставился на нас. Потом пожал плечами:
– Ничего смешного. Многие не умеют плавать и боятся высоты.
Мы с трудом задавили смех, но он еще долго булькал в нас, временами прорываясь наружу. Сект ел сосредоточенно и обстоятельно, будто уже превращался в коня, и на наше фырканье внимания не обращал.
– А повелитель хотел именно воинов? – спросила Мира, чтобы отвлечься. – Или разных существ?
– Речь нашего доброго Темного Властелина шла о воинах, – подтвердил Сект. И сам задумался. – Не знаю зачем, ведь Властелин сам способен уничтожить любую армию… Но если будут предложены варианты различных превращений, то разве он не оценит этого? Непременно оценит!