Не слушая посыпавшихся из справочного окошка возражений, кот потянул меня за штанину. Оставалось только послушно следовать за ним.
Мы покинули Рось-Кошь, вокруг вновь был туман. Но за ним виднелась теперь не болотистая равнина, а лес.
– Идем к Разводящеру? – спросил я у Евгения.
– Сперва надо заглянуть в одно место. Этот парень что-то вроде привратника. Вам надо поговорить… Ну, сами увидите.
Расступился лес, расступился туман. Перед нами было нечто вроде дачного домика, окруженного низкой изгородью и грядками. Сперва мне показалось, что домик и забор припорошены снегом. Но приглядевшись, ахнул – сливочная глазурь! Забор был сложен из карамельных кирпичей. На припорошенных шоколадной стружкой грядках росли профитроли и пирожные-картошки. Сам домик был, конечно же, пряничным.
– Дальше я не пойду, – сообщил кот. – Подожду здесь.
– А я?
– Поговорите с Лягушачом.
– О чем?
– У него есть Ключ от Стены, которой обнесена Внутренняя Нуария. Без него туда не пройти. Там владения Разводящера, там ваш друг.
– Час от часу не легче!
Я решительно толкнул вафельную калитку. Под кедами зашуршала сахарная пудра. Я дважды чихнул, ненамеренно предупредив хозяина о визите. Из распахнутого леденцового окошка донеслось вальяжно-утробное:
– Входы-ы! Не запы-ы-ырто!
Внутри, в противовес царящему снаружи сумраку, было светло и уютно. Под потолком висела лампа – стеклянный пузырь, о стенки которого бились десятки светлячков.
В глубоком кресле сидело существо, более всего похожее на лягушку, вылепленную из мармелада. Подобно хамелеону, оно непрестанно меняло оттенки – от мандаринно-оранжевого до яично-желтого, от ярко-красного до ядовито-зеленого. Кажется, это было связано с пищеварительными процессами. Лягушач один за другим отправлял в рот лежащие на блюде профитроли и пирожные-картошки. Его раздутое желеобразное тело было завернуто в подобие бархатной шторы с золочеными кистями, обильно перепачканной сахарной пудрой и шоколадом.
– По какому вопросы-ыу? – осведомился Лягушач.
– Мне надо во Внутреннюю Нуарию.
– А знаешь ли ты-ы-ы… – Лягушач приоткрыл безгубый рот, выпуклые глаза бессмысленно уставились в потолок. – Впрочем, это все равно-о-о…
– Помогите мне, пожалуйста. Я тут новенький. Не знаю, к кому обращаться. Сказали, что к вам!
– Верно-о-о… Я главны-ы-ый…
Я вспомнил крысу, прятавшуюся в чучеле Чумного Доктора и тоже считавшую себя большой шишкой. С местными надо держать ухо востро!
– Что ты мне гото-о-ов дать за Ключ?
– А что вы хотите?
Существо дожевало очередной профитроль, даже не предложив мне угоститься, и, закатив глаза, задумалось:
– Что у тебя в кармане-ы-ы?
Я достал помятое объявление с портретом Влада:
– Это мой друг.
Лягушач выпучился на объявление. Затем проворно скомкал его лапами, запихнул в рот и шумно сглотнул.
– Да что ж такое-то?! – всплеснул руками я. – Вы тут все какие-то… Пришибленные!
Лягушач сыто отрыгнул:
– Не надо волнуо-о-оваться…
Он пошарил лапой в складках тоги-портьеры, извлек наружу изящный ключ в форме крошечного скелетика на серебристой цепочке очень тонкой работы.
– Что вы хотите взамен?
– Сущий пустяк, – пробулькал Лягушач. – Твою дружбу с Влы-а-адом…
– То есть как?
– Хочешь верны-ы-ыуть друга?
– Ну, разумеется. За этим и пришел.
– Ну, вот и славно-о-о. Он вернется, но будет уже не друг, понятно-о-о?
– Фигня, – рассердился я. – Считаете, я тут буду своей дружбой торговать?! Вы, лягушка…
Лягушач забулькал, заурчал, затрясся всем телом.
Тут на меня нашло что-то несвойственное. Я коротко ткнул Лягушача черенком весла. Он тотчас прекратил булькать и урчать, недоуменно уставился на меня:
– Ты-ы-ы чево-о-о? Угрожы-ы-ать?
Вместо ответа я ткнул его веслом еще разок. Посильнее.
Лягушач захлопал глазками, раззявил безгубый рот. Затем стянул с шеи цепочку с ключом, швырнул в меня:
– Уходы-ы-ы… Гнусный мальчиы-ы-ышка…
Он чуть не плакал. Даже стало его немножечко жалко.
Тут я посмотрел на мотыльков, запертых в лампе. Гулять так гулять! Я спрятал ключ в карман, сорвал лампу. Выйдя из домика, ухнул ею о пряничное крыльцо. Десятки светлячков, радостно трепеща крыльями, вырвались на волю.
Лягушач утробно завывал вслед, грозя возмездием, но мне было легко и весело. Кажется, я начал осваиваться.
– Ну, как все прошло? – проскрежетал кот, дожидавшийся у калитки.
– Без проблем вообще!
Покинув поместье Лягушача, мы вновь углубились в лес. Сперва в тумане виднелись силуэты елей, но на смену им скоро пришли грибы. И я говорю не о тех грибах, из которых получается замечательный суп, – эти, нуарийские, были под три-четыре метра!
Мы прошли еще немного, когда грибной лес ожил, в тумане замелькали хищные силуэты.
– Что еще за напасть?!
– Орви, – ответил кот непонятно.
Туман расступился, и я увидел орви. Было их десятка два. Напоминали «козлов», через которых нас заставляли прыгать на «физре». Массивные тела-кирпичи на четырех длинных ножках. Двигались они весьма проворно, и с обоих торцов туловища – по зубастой пасти.
Я поудобнее перехватил весло, приготовившись сражаться.
Евгений нервно крутил хвостом-рычагом.
Хищники скакали, не решаясь приступать к атаке… Наконец один орви, по виду самый матерый – на боку прореха, из которой неопрятно торчал серый пух, – лавируя между стволами грибов, двинулся на нас.
Он приближался. Жадно причавкивал, лязгал зубищами, роняя с них клочья пены. Хорошенько разогнавшись, оттолкнулся задними ногами от мохового ковра и…
Бабах!!! Бабах!!!
Сумрак рассеяла двойная вспышка. Хищника отбросило, он дважды перекувыркнулся в воздухе и скрылся в тумане. Остальные, досадливо ворча и похрюкивая, бросились прочь, в чащу…
На тропу вышел высокий широкоплечий мужчина. Он на ходу переломил стволы дробовика, выбросив гильзы, заправил патроны. На нем был танковый шлем со свободно болтающимися ушами, армейская шинель без погон, прожженная в нескольких местах, и высокие болотные сапоги. За спиной вещевой мешок-«сидор». У него было мужественное лицо, глаза с недобрым прищуром и подстриженные рыжие усы.
– Заблудились, ребята?
– Вы кто такой?
– Я типа Добро с дробовиком. Одинокий Охотник. Крутой парень из Грибного леса. А вы?
– Я Сережа, это Евгений. А вы?
– Имя мне можешь любое приду…
– Не советую, – встрял Евгений. – Мальчик храбрый, конечно, и начитанный, но с фантазией просто беда… Вы же не думаете, что я и впрямь Евгений?
Незнакомец оглядел меня с ног до головы. Пожевал незажженный сигарный окурок.
– Меня зовут Пур, – выдавил он. – Синга Пур.
Да, чего-то подобного я и ожидал…
– Вы нам очень помогли! – с чувством сказал я.
– И помощь моя, – кивнул Пур, – не бескорыстна. Это же Нуария, мальчик. Если ты еще не понял… Тут у каждого своя мечта. Тут каждый сам по себе.
– А я ему уже… – начал было Евгений.
Пур прервал его взмахом руки:
– Давай сюда Ключ, и дело с концом. Не люблю рассусоливать.
Я задохнулся от возмущения:
– Откуда вы знаете, что…
– Слежу за вами с Рось-Кошьи, – перебил Пур. – Паренек-с-той-стороны и механический кот… Приметная парочка. Одного не возьму в толк: как тебе удалось обвести Лягушача? Этот парень по крутизне уступает разве что Разводящеру. А ты на вид – сопля соплей… Ты что, опасный колдун? Заклинатель?
– Вы что, издеваетесь? Это же обычная жирная мармеладная лягушка!
Кот Евгений и Пур переглянулись, уставились на меня.
– И вообще, – продолжал я, – зачем вам ключ? Я иду выручать своего друга Влада. А вам-то что надо?
– Вот как, – прищурился Пур. – Друга, значит, выручать… Типа герой? Мальчик, ты думаешь, что можешь просто так взять и прийти в сказку? Туда и обратно, а? Я тут ЖИВУ. Я прожил здесь ГОДЫ… У меня к Разводящеру свои счеты, ясно? Давай сюда Ключ!
– Мы же можем пойти вместе, в чем проблема-то?
– Вы будете только мешаться под ногами.
– Эй, гражданин, – встрял Евгений. – Мальчишка обставил Лягушача. Имейте уважение!
Пур покосился на него, пожевал ус, раздумывая.
– Поторгуемся? – оживился кот. – Двести хугомишек – и Ключ твой!
– Шестеренки не слипнутся? Сбавь до сорока.
– Не надо мне рассказывать за цены, мужчина. Я не малютка-гусь из Гусеграда, я знаю, почем нынче чудо. Сто пятьдесят и не хугомишкой меньше!
– Ты чего тут растрезвонился? Ключ вообще достал пацан, если я правильно понял. Согласен на полтинник.
– Не делайте мне смешно, лесной житель, у меня непрочные болты. Сто двадцать! Исключительно из уважения к вашим огнестрельным навыкам.
– Я похож ли на рось-кошьского снохода? Им рассказывай про такие цены. Тут тебе не город, пижон! Шестьдесят, по рукам?
– Ну, хорошо, сто. Но ясно вижу, что мы никогда не будем друзьями, жадный старик.
– У меня ружье, котенок! Семьдесят…
– Я кот!!! Девяносто пять?
– Прекратите этот балаган, – возмутился я. – И торг здесь тоже неуместен! Надо выручать Влада!
Спорщики, кажется, прониклись моим искренним тоном.
– Ладно, – буркнул Пур. – Пойдем вместе. Но условимся: если я приказываю бежать – вы бежите. Приказываю упасть на землю и стать мхом – становитесь мхом. Приказываю не дышать – не дышите. Ясно?
– Вы что, типа из спецназа?
– Хуже, мальчик, – невесело улыбнулся Пур, перехватывая дробовик. – Я писатель-сказочник. Волшебство – моя профессия… Но некогда рассусоливать… За мной!
Стена, отделявшая Внутреннюю Нуарию от Внешней, оказалась чем-то вроде грандиозной живой изгороди – переплетение хвойных ветвей и побегов дикой розы.
Тропинка привела нас к большой дубовой двери. Ключ-скелетик вошел в замок, выполненный в форме раззявившей пасть рыбы-удильщика. Замок клацнул. Дверь загудела, медленно приоткрываясь, при этом мелко задрожала, роняя сухие хвойные иголки и розовые лепестки, вся изгородь, верхушка которой терялась в тумане.