Едва датский король сошел с борта «Дредноута» в свой катер, тот выбрал якоря и, густо дымя обеими трубами, двинулся на юг, к выходу из пролива Эресунн. Далее предстоял полуторасуточный переход по Балтике, во время которого высокопоставленные путешественники могли насладиться тихой погодой, существенно контрастирующей с тем, что им довелось пережить в Северном море. На траверзе Треллеборга к «Дредноуту» привязался шведский крейсер «Фюльгия», имеющий сомнительную славу самого маленького броненосного крейсера в мире – этакий карманный вариант боевого корабля для бедных, пригодный только для войн с папуасами, флот которых состоит исключительно из деревянных пирог. Впрочем, шведский микрокрейсер, держась чуть в отдалении, сопровождал «Дредноут» почти до самого входа в Финский залив, и только на границе русских вод резко отвернул на запад и взял курс в сторону Стокгольма.
У Гельсингфорса британский линкор ждали русские броненосцы «Бородино» и «Император Александр Третий» – они составили ему почетный эскорт. А над «Александром Третьим» горда реял личный штандарт Великого князя Финляндского, экс-императора Николая Второго. Обменявшись приветственными салютами, корабли легли в дрейф – и прибывший на борт «Дредноута» Николай пригласил дядюшку, тетушку, милую кузину, а также сопровождающих их лиц сойти на берег и откушать чем Бог послал.
Гости ступили на берег как раз в тот час, когда на улицах зажигались фонари. Вечерний Гельсингфорс не показался британцам тем местом, где власть держится только на армейских штыках и свирепстве полиции. Впрочем, дальше великокняжеского дворца королевская семья, а также сопровождавшие их адмирал Фишер и сэр Эдуард Грей, не ходили. Сначала Николай представил им новую супругу, леди Аллу, а также своего собственного канцлера и личного друга господина Иванова, а потом пригласил дядюшку Берти и сопровождавших его лиц к столу. После ужина, составленного исключительно из блюд русской кухни, хозяева и гости разбились на группы по интересам. Принцесса Виктория пошла вместе с хозяином и хозяйкой в библиотеку – выполнять папенькино поручение.
Сам король, узнав в господине Иванове пришельца из будущего, решил взять его в оборот в курительной комнате – и позвал на помощь адмирала Фишера и сэра Эдуарда Грея. И тот и другой моментально опознали в финском канцлере коллегу, адмирал Фишер – морского офицера, а министр иностранных дел Великобритании – дипломата с многолетним стажем. Впрочем, против хороших военных дипломатов (а каперанг Иванов в свое время считался одним из лучших) атаки с ходу высокопоставленных особ почти бесполезны. Что ему британский король, когда он регулярно встречается с русской императрицей и фактически живет одной жизнью с ее братом, отставным русским императором? На него где сядешь там и слезешь. Он может часами на хорошем английском трепаться на самые разные темы, и при этом, по сути, не сказать ничего, кроме того, что намеревался сказать изначально.
И как ни старался Эдуард Грей, каперанг Иванов не высказал никаких извинений и сожалений по поводу утопленной эскадры адмирала Ноэля. Позиция России такова: войдя в арендованные Россией территориальные воды и открыв неспровоцированный огонь по русскому военному кораблю, британская эскадра даже без объявления войны превратилась во врага; а врагов, если те не сдаются, положено уничтожать без дополнительных предупреждений. Обычное дело для двадцать первого века, когда боевые действия ведутся без всякого объявления войны, под маркой пограничного инцидента или принуждения агрессора к миру, а дипломаты потом разгребают последствия.
И в то же время Виктория Великобританская беседовала с кузеном, время от времени искоса поглядывая на его супругу. Как ей показалось, ее двоюродный брат, оставив власть, стал более спокойным и рассудительным, а его супруга, леди Алла, оказалась вовсе не той вульгарной особой, какой ее представляли некоторое британские газеты. Вульгарные особы не получают степень доктора технических наук и не руководят крупными деловыми предприятиями. Виктории импонировали даже деловая хватка этой женщины (которую недруги и принимали за вульгарность) и та смелость, с которой она ведет дела, и в то же время было очевидно, как она любит своего супруга и его дочерей от Алисы Гессенской. При этом какое-то чисто внешнее сходство между двумя женами экс-императора прослеживалось, но не более того. Не приходилось сомневаться, что леди Алла старается устроить жизнь супруга наилучшим образом, а вот Алиса больше любила себя, и потому по малейшему поводу изводила мужа истериками.
Все, что удалось выяснить и королю Эдуарду, и его дочери во время этих разговоров, были преимущественно вопросы общеизвестные, и полученная информация представляла ценность лишь тем, что поступила из первых рук. Николай добровольно оставил власть, сосредоточившись на воспитании дочерей, и при этом счастлив, ни о каком принуждении или понуждении речи даже не шло. И никаких смертельных тайн. Носители основных государственных секретов находились совсем в другом месте. При этом Виктория Великобританская начала задумываться над тем, кем бы она стала, если бы родилась в обществе, где ей были бы открыты все пути. Едва ли она выбрала бы научную стезю; скорее всего, стала бы одной из тех знаменитых женщин-писательниц или художниц, которые наряду с коллегами-мужчинами волнуют сердца миллионов…
Рано утром английские гости погрузились к себе на «Дредноут», финская великокняжеская чета взошла на борт «Александра Третьего» – и, густо дымя трубами, британский гость и его русский эскорт направились в сторону Кронштадта, где рассчитывали быть еще до наступления темноты. При этом адмирала Фишера все время подмывало отдать приказ увеличить ход настолько, чтобы устаревшие бронированные русские «утюги» под Андреевскими флагами сразу начали отставать. И хорошо, что он этого не сделал. Около двух часов пополудни, когда до Кронштадта оставалось три с половиной часа хода на расстоянии пятнадцати кабельтовых (то есть, по меркам артиллерийского боя, почти «в упор»), на встречном курсе обнаружились два странных, но явно броненосных корабля, на ходу резво перестраивающихся из кильватера в строй уступа. Позднее обнаружение объяснялось тем, что, во-первых, корабли шли почти без дымов, а во-вторых, их корпуса покрывали сине-бело-черные пятна «демонической» камуфляжной раскраски. По водоизмещению встречные корабли не уступали «Дредноуту», а их линейно-возвышенные башни главного калибра выглядели весьма угрожающе. Над головным кораблем («Гангут»), помимо вымпела главкома русского императорского флота адмирала Макарова, развевался императорский штандарт – а это был знак того, что императрица сама вышла в море встречать своего дорогого дядюшку.
– Если бы это был бой, – сказал кэптен Реджинальд Бэкон, на ухо своему учителю адмиралу Фишеру, – то нас бы уже давно нафаршировали снарядами с дистанции, на которой мы бы просто не сумели разглядеть нашего врага.
– Если мы договоримся с русскими, то голова об этом будет болеть уже у германских адмиралов… – ответил Фишер.
Обмениваясь мнениями, господа британские военные моряки еще не знали, что «Гангут» и «Петропавловск» пока что представляют собой только грозный внешний вид. Полностью на ходу на этих кораблях только котлы, машины и навигационное оборудование (причем полных ходов пока рекомендовано не давать), а мазута в топливные танки залито ровно столько, чтобы хватило встретить долгожданных гостей на ближних подступах и вернуться обратно. При этом по одному универсальному орудию на каждом корабле подготовлено для того, чтобы торжественно салютовать гостям российской столицы. И не более того. Окончательные испытания и приемка в казну были намечены на август.
Тогда же и там же. Принцесса Виктория Великобританская (39 лет).
Только сейчас впечатления предыдущего дня окончательно улеглись в моей голове. Я стояла, опираясь на леера, а душу мою охватывала тоска… Сначала это чувство было смутным, неопределенным, словно бы беспричинным, но потом я начала понимать его природу. Пришлось признаться себе: жизнь проходит мимо, а мне остается лишь пустая каждодневная суета. Меня преследовало ощущение, что я – всего лишь зритель, который, достаточно комфортно устроившись в мягком кресле, сквозь толстое стекло наблюдает интересный, красочный, изменчивый мир, теша себя эффектом присутствия, но на самом деле будучи безнадежно отделенным от происходящего прозрачной преградой. И отсюда нет выхода, и кричи не кричи, никто не услышит, а если и докричишься, то тебя просто не поймут. Чего тебе еще надо, девушка? Ты родилась королевской дочерью, красивой и здоровой. У тебя есть все, чего только можно пожелать, и живешь ты в холе и неге. Тебе не приходится гнуть спину для того, чтобы прокормиться, и ты не получаешь побои от такого же бедолаги, который по стечению обстоятельств стал твоим мужем. У тебя все хорошо, но все равно тебе хочется чего-то прекрасного, возвышенного и необъяснимого…
Встретившись с кузеном Ником и познакомившись с его новой супругой, я имела с ними долгий и содержательный разговор. Сначала я делала это, потому что меня попросил отец, а потом и мне самой стало интересно, что представляет из себя женщина, которая смогла сделать моего кузена Ника счастливым. Когда-то он был увлечен мной, но препятствием к нашему браку было предосудительно близкое родство, и мы остались друзьями. Потом у него на горизонте появилась кузина Алиса, и он женился на ней, но ей не удалось создать гармоничную семью. Сам-то он убеждал себя, что это не так, но со стороны было видно, как несчастья подобно спутанному клубку обматывают эту пару со всех сторон… А потом все кончилось: Алиса умерла, потому что последнее несчастье она навлекла на себя лично. Ник упорно не хотел говорить, при каких обстоятельствах скончалась его прежняя супруга, а мне на ум все время приходили какие-то тайны, как в рассказах Конан Дойля про Шерлока Холмса. Ведь я же чувствую, что Ник винит в смерти своей прежней жены не кого-то, а именно себя. Например, Алиса могла умереть, попытавшись открыть привезенную пришельцами шкатулку с секретом и уколов при этом палец потайным отравленным шипом… Ник мог неосторожно оставить эту вещь на видном месте, а любопытство в нашей жизни губит не только кошек.