Остывший после эмоциональной вспышки Георгий опустил голову и как бы нехотя сказал:
– Прошу прощения, господа, больше такое не повторится. Михаил уже говорил мне, что теперь в очередной раз последние становятся первыми, а первые последними, а я не придал его словам надлежащего значения. Скажите, где мое место в вашем строю – и я займу его без единого слова. Михаил говорил мне о надлежащем обучении военному делу, но если война начнется уже через год, то у нас на это просто не остается времени.
– И все же, Джорджи, подучиться тебе все равно следует, – сказал князь-консорт Новиков. – Поручников, которые будут водить своих солдат в штыковые атаки, в сербской армии и без тебя хоть пруд пруди; ты же, как нам кажется, способен на нечто большее.
– И на что я способен, по вашему мнению? – вполне закономерно спросил принц Георгий, – ведь, от других офицеров, я отличаюсь только своим происхождением, и мне не хотелось бы по этой причине всю войну просидеть вдали от фронта в глубоком тылу. Если кто и должен водить солдат в штыковые атаки во Славу Сербии – так это принц из династии Карагеоргиевичей. Мой отец в молодости тоже воевал добровольцем в войне за освобождение болгар, и именно он преподал мне урок того, где должен во время войны находиться любой уважающий себя член нашего рода.
– Не беспокойся, Джорджи, – сказал Великий князь Михаил, – я же тебе уже говорил, что ученики господина Новикова никогда не отирают штаны в тыловых учреждениях. Но из-за сдвига грядущих военных действий на ближнюю перспективу график подготовки будет сокращен, так что все придется делать буквально бегом. Но об этом ты узнаешь уже после свадьбы, когда мы с Еленой отправимся в свадебный вояж, а ты с Александром Владимировичем начнешь готовиться к грядущей войне настоящим способом.
– На этой оптимистической ноте я бы предпочел закрыть наше совещание, – сказал канцлер Одинцов, – ибо все еще не обсужденные вопросы, внезапно всплывшие из-за принятых нами только что решений, еще требуют, говоря парламентским языком, предварительной проработки «в комитетах».
Когда все уже выходили из кабинета, канцлер, в стиле незабвенного Мюллера-Броневого, окликнул полковника Мартынова и полковника Баева:
– А вас, Евгений Петрович и Игорь Михайлович, я попрошу немного задержаться. Есть, знаете ли, разговор с глазу на глаз.
Несколько минут спустя, там же, канцлер Одинцов, полковник Мартынов и полковник Баев.
– Значит, так, товарищи работники плаща и кинжала, – сказал канцер, когда за удалившимися плотно закрылась дверь, – меня крайне расстроила дурацкая выходка наших венских контрагентов. Это надо же было додуматься до цареубийства, особенно после того, как за ту же выходку надавали по башке англичанам?! Я понимаю, что возможности для действия здесь, в России, у них минимальные, но за Сербию, Болгарию или даже Италию я бы так не ручался. А это значит, что поехавшие в свадебное путешествие Михаил и Елена как под дамокловым мечом будут находиться под угрозой теракта. А посему, Игорь Михайлович, нельзя ли по отношению к этим господам отдариться чем-нибудь равноценным, показывающим, насколько мы не одобряем таких методов?
– Господин фон Эренталь в нашей власти, – ответил полковник Баев, – и мы можем его грохнуть в любой момент, если на то будет ваша воля. Однако для того, чтобы исполнить императора Франца-Иосифа или кого-то из его родственников, нам нужен прямой и непосредственный приказ государыни Ольги, а она нам такого распоряжения пока не отдавала. Самовольничать в этом вопросе недопустимо, ибо так можно разрушить все имеющееся между нами доверие.
– К тому же, – сказал полковник Мартынов, – ликвидация сколь угодно важных функционеров Австро-Венгерской империи не в состоянии отменить уже запланированного покушения, особенно если вопрос отдан на аутсорсинг различным религиозным фанатикам или ошметкам эсеровской боевки, осевшей по Европам… Ведь и англичане и французы и прочие японцы, все они стремились сделать грязную работу как раз чужими руками.
– А вот последнее решительно интересно… – кивнул канцлер. – Игорь Михайлович, не пришло ли время зачистить эту публику до белых костей, невзирая ни на личности, ни на государственные границы? И к тому же, насколько я понимаю, в настоящий момент вы тоже можете отдать этот вопрос на аутсорсинг?
– Так точно, Павел Павлович, – ответил полковник Баев, – в настоящий момент в случае необходимости мы имеем возможность обратиться за помощью к македонским четникам, армянским дашнакам и в том числе к организации, которую представляет господин Димитриевич. Но, к сожалению там, где обычно гнездятся наши враги, их возможности даже меньше наших, потому что их боевики в основном заточены на действия в условиях поддержки сочувствующего им местного населения. Наши «специалисты» в условиях Швейцарии или той же Австрии с Венгрией будут чувствовать себя гораздо уверенней. Только вот наши отечественные эсеры при этом тоже не полезут ни в Сербию, ни Болгарию с Италией, потому что там они будут заметны как бабуины в вольере для медведей. Нет, эту публику австрийцы будут выталкивать именно в Россию, а за ее пределами попытаются воспользоваться услугами местных кадров…
– В Италии наши «типа революционеры» действуют вполне свободно, – сказал полковник Мартынов, – как и в любом другом европейском государстве. Правда, они там пока никого не взрывали и не убивали, но это только потому, что там у них лежка и убежище, а местная полиция в упор не видит спасающихся от нашего преследования «борцов за свободу». Причина их сдержанности в том, что такое благолепие продолжается только до тех пор, пока в Риме, Милане и других городах не звучат выстрелы и не гремят взрывы. Но в случае если у них возникнет острая необходимость или на них, к примеру, надавят венские Ротшильды, то это правило можно и забыть. В таком случае мы будем иметь неожиданное покушение на Великого князя Михаила и принцессу Елену в том же стиле, в каком в нашем мире были убиты эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга София Хотек. Конечно, нечто подобное может произойти на территории Сербии или Болгарии – но в этих странах у нас имеются союзники, способные организовать противодействие террористам, а вот в Италии нет никого и ничего. И бесполезно предупреждать тамошнюю полицию: пока не случится попытка злодейства, эти люди не пошевелят и пальцем.
– Да, – подтвердил полковник Баев, – в данном случае Евгений Петрович прав. Италия – это самое слабое звено, потому что наши люди, обеспечивающие безопасность странствующих молодоженов, не будут иметь поддержки со стороны местных властей. В Германии, например, несмотря на прохладные отношения между нашими странами, местная полиция сделает все возможное, чтобы избежать любых неприятных инцидентов, а вот о Франции, Швейцарии или той же Италии я такого сказать не могу.
– Короля Александра – того самого, которого мы решили отпихнуть от власти, в тридцать пятом году застрелили не дома в Белграде, а во время визита во Францию, – заметил полковник Мартынов. – Поэтому я согласен с Игорем Михайловичем в том, что посещение Италии чревато ненужным риском. Быть может, организовать встречу итальянского короля и наших молодоженов под крылышком старого плута Николы Черногорского? Как-никак именно через него все они приходятся друг другу родней. Впрочем, этот вопрос необходимо согласовывать непосредственно с Михаилом Александровичем и его невестой, потому что мы не можем указывать им куда ехать, а куда нет.
– Надо учесть, что покушение может случиться не только в странах Европы, но и в Болгарии, – продолжил полковник Баев. – Сейчас наши люди негласно расследуют заговор, который боевики левого крыла (не путать с македонскими эсдеками) революционной македоно-одринской организации составили против вождя своих политических конкурентов Бориса Сафарова. Эти люди выступают против отделения Македонии от Турции, считая за наилучший вариант национально-культурную автономию в составе Османской империи. Думаю, что наш кандидат в болгарские монархи будет им тоже крайне неприятен, и они приложат все возможные усилия к его уничтожению.
– Яне Санданский и его подельники – это не члены австрийской императорской семьи, – пожал плечами полковник Мартынов. – Как только они станут мешать нашим планам, то ваши люди без всякой суеты должны перестрелять эту публику до последнего человека, на чем левая фракция македонских революционеров закончится. Наверняка нечто подобное организации покушения возможно и в Сербии, но там у нас есть поддержка со стороны господина Димитриевича и людей из его команды, поэтому риск можно считать минимальным. В отличие от некоторых, они понимают, насколько серьезно поставлен вопрос, и не будут рисковать союзом с Россией.
– И что же из всего этого следует, товарищи? – спросил канцлер Одинцов.
– А все то же, – ответил полковник Мартынов, – что и там, у нас дома, в двадцать первом веке. На Аллаха надеяться можно, но верблюда привязывать обязательно. Но вопросами безопасности во время свадебного путешествия займемся мы с Игорем Михайловичем, каждый в своей ипостаси. А вам, Павел Павлович, чем черт не шутит, по дипломатическим каналам стоит выйти на европейские правительства и сообщить, что у нас есть информация, что одна недружественная нам держава… Одним словом, если что-нибудь случится с кем-нибудь из наших друзей, то мы обещаем большую мстю не только стране-заказчице, но и тому государству, на территории которого произойдет теракт. Мы, пришельцы, способны и не на такое. Тщательнее надо охранять дорогих гостей, чтобы потом не было негативных нюансов. А то в таком деле как террор стоит только начать – остановиться потом будет ой как тяжело.
Тогда же и почти там же, личные апартаменты правящей императрицы, туалетная комната.
Сербская принцесса Елена Карагеоргиевич (23 года).
И вот я, все еще под впечатлением от разговора, попадаю туда, куда не может быть допущен даже не то что простой смертный, но и не всякий соратник… Я – в святая святых этого великолепного дворца, в личных покоях императрицы Ольги. И уж конечно, тут есть на что посмотреть и чему подивиться. Обстановка здесь весьма необычная, – впрочем, не настолько, чтобы приводить в шок непривычного наблюдателя. Самое главное – здесь уютно, светло и как-то приветливо, что ли. И, хоть повсюду несомненная роскошь, эта роскошь не кричащая, не претенциозная – совершенно созвучная духу и характеру самой русской императрицы. Вся мебель здесь светлых тонов, в комнатах – обилие летящих кисейных занавесей, много воздуха, света и солнца. И никаких признаков существования где-то поблизости такого сурового мужчины как князь-консорт Новиков. Императорские апартаменты являли собой разительный контраст с кабинетом канцлера, интерьер которого больше напоминает обстановку средневекового замка. Но я вдруг подумала, что две этих стороны – темная и светлая – являются двумя половинами единого целого.