Они прошагали до лестницы, и тут, спускаясь, травник задал Сашке довольно странный вопрос:
– Алекс, у тебя ведь есть способности к магии. Не хотелось бы тебе заняться ею? А если бы хотелось, то чем именно?
– Никакой магии!– заявила Сашка, а потом задумалась и хмыкнула: – Если только она не в помощь мне кое в чём... Например, в рисовании. В своём мире мне хотелось учиться на художника. Теперь я застряла здесь, где мои художественные способности, кажется, могут остаться на примитивном уровне – на рисовании магических картинок. Точней – заготовок к ним. Но мне этого мало. Я хочу стать настоящим художником. Мне нравится это – процесс, когда под руками оживают лица и пейзажи. Оживает целый мир.
– Но в своём мире ты занималась не только рисованием,– напомнил Доран.– Ты ещё училась драться.
– И что?– удивилась Сашка.– Хочешь сказать – есть возможность здесь тренироваться дальше? У вас есть мастера... ну, магического боя, что ли?
– Есть факультет боевой магии,– немного смущённо сказал травник.– Только прости, Алекс, я не так выразился. Не хочешь ли ты сама стать мастером боя на этом факультете?
– Преподавателем, что ли?– поразилась Сашка и задумалась.– Знаешь, давай об этом чуть позже, ладно? Как и с учёбой магии, от которой я всё-таки, честно говоря, не отказалось бы. Но не сейчас. А вот когда с шаманами разберёмся... Если разберёмся, конечно. И с Эйлиллом.
– Насчёт Эйлилла,– рассеянно, тоже весь в думах, сказал Доран.– Почему бы тебе не спросить его о судьбе своей картинки? Вроде как тебе такие страшилки нравятся и тебе хотелось бы вернуть картинку?
– А в доказательство предъявить ещё одну страшилку!– засмеялась Сашка.
– Какую?– заинтересовался травник.
– Портрет Киардхи.
Доран расхохотался, и тут Сашка обнаружила, что они давно стоят на лестничной площадке своего этажа, но заболтались – и это хорошо, потому что хохотал Доран громко, а дверь в коридор с лестницы прикрыта. Когда Доран отсмеялся, Сашка вспомнила о горячих пальцах прорицателя и спросила:
– А что с Киардхой? Чем он болен?
– Когда-то давно в его роду некий родич совершил непростительный поступок. Они все там потомственные прорицатели, и этот родич выдал тайну одного сна человеку, который потом использовал эту тайну против того, кто видел этот сон.
Расшифровав его фразу, Сашка вдруг вспомнила, что её сон, о котором Киардхе она рассказывала и который потом начал повторяться, пока она держала в руках шар, завершился довольно необычно. Доран шёл по обочине дороги, а она его позвала. Неплохо бы добежать до Киардхи, когда травника рядом не будет и спросить, что значит концовка, которой не было в настоящем сне.
– Ну и? Что замолчал? Что случилось потом?
– На семье Киардхи проклятие, которое с каждым потомком уменьшается, но его корни сильны и остаются, превращаясь в болезни физического тела.
– То есть, как врач-целитель, ты не хочешь рассказать о болезнях своего пациента?
– Да ты сама видела, и Киардха не скрывает. У него болят ноги и руки.
– Поэтому у него пальцы горячие,– сообразила она.– Но ты уверен, что эту болезнь сумеешь вылечить? Ведь такие, насколько я помню, называются кармическими?
– Физически проклятие проявляется так: Киардха подвержен простудным болезням суставов,– объяснил Доран.– Моя цель – сделать так, чтобы организм мог им сопротивляться. Есть травы, которые могут излечить кармические проклятие именно с физической точки зрения. И я собираюсь именно это сделать.
– Было бы здорово, если бы у тебя получилось это,– вздохнула Сашка.
– Киардха тебе понравился?– насторожился травник.
– Конечно,– насмешливо улыбнулась она.– Он такой... такой лапочка (больно куснув губу, она удержалась от смеха при виде помрачневшего лица Дорана), что хочется ухаживать за ним. В комнате прибраться, например. Кашку сварить ему.
– Ну, для этого у него прислуга имеется.– Доран прекратил сурово пялиться в дверь и выдохнул.– Я думал – ты серьёзно.
– Прислуга?– удивилась Сашка.– Что-то я больше никого в комнате не заметила, кроме него.
– В соседнем номере живёт. Как и телохранитель,– объяснил травник.
– А мне показалось, он такой... одинокий?– вопросительно закончила она.
– Киардха – из древнего рода, который славится именно прорицанием по снам. Причём прорицание это весьма часто сбывается. Род поэтому очень богатый, потому что настоящих прорицателей найти трудно. Даже в университете у него отдельные преподаватели, развивающие его умение.
– А на каком он курсе?
– На третьем. Но у него сокурсников нет,– улыбнулся Доран.– Он единственный студент по курсу прорицания, а значит, у него своя программа обучения и расписание.
– Хм. Здорово. А такое часто бывает, чтобы студент – и один на весь курс?
– Бывает, хоть и не часто. Если у тебя необычная способность, её будут развивать в университете, потому что всё это на благо государства. Киардха – будущий прорицатель короля, потому что когда-то сменит на этом посту своего отца.
– Ничего себе,– пробормотала Сашка.
– Пора,– со вздохом напомнил Доран.– Кэйтрия, наверное, уже проснулась.
"Чего это он вздыхает-то?– размышляла Сашка, шагая вместе с ним по коридору своего этажа.– Понравилось болтать обо всём на свете?– А оценив собственные ощущения, поняла: – Хм. И я бы ещё немного постояла с ним рядом!"
У дверей в номера остановились. Сашка прислушалась. Кажется, жильцы активно начали готовиться к выходу из своих номеров. Слышались невнятные голоса, позвякивание чайников и кастрюлек, а то и звон чашек...
– Алекс...
Она обернулась к Дорану. Тот мялся, глядя на неё через космы тёмных волос.
– Ты не сердишься на меня? Из-за вчерашнего в трактире?
Пытаясь хранить вежливо равнодушное выражение лица, Сашка беспечно сказала:
– А чего сердиться? Была бы я твоей мамой – вот тогда бы посердилась, что сын такой любвеобильный. Или сестрой. Или другой какой-нибудь родственницей...
– Хватит,– оборвал Доран.– Я понял. Не надо смеяться. В сколько вы выходите? Мне зайти за вами?
– Как хочешь,– приглядываясь к нему, но стараясь не показать интереса, ответила Сашка.– Можешь даже стукнуть в дверь, когда сочтёшь, что нам пора.
Травник резко отвернулся и порывисто, напомнив тем самым мысленное прозвище, которое она дала ему, "порывистый ты наш", влетел в свой номер. Несколько удивлённая его обидчивостью: "Хм, как будто я провинилась, а не он!", Сашка кивнула себе: "Надо спросить у Кэйтрии. Что-то тут, мне кажется, дело не только в обиде..."
Кэйтрия уже вовсю возилась на кухоньке, готовя кашу, а к ней размачивая сухофрукты. Оглянувшись на стук двери, она позвала:
– Алекс, иди завтракать!
– Доброго утра!– поздоровалась Сашка, осторожно усаживаясь на стул, придвинутый почти вплотную к столу – места на кухне всё-таки маловато – Как спалось?
– Ой, чудесно!– расцвела девушка-эльф.– Тепло! Мягко! И не страшно! Ну а как у тебя? Сходили к Киардхе? Что он сказал?
– Не за столом,– пошутила Сашка, с огромным удовольствием пробуя кашу с фруктами и поглядывая на запас булочек к чаю, взятый вчера в трактире.
– А всё-таки?
Коротко и спокойно она рассказала, что происходило в номере Киардхи. Они коротко обсудили, как обратиться к Эйлиллу, причём Кэйтрия не скрывала, что для неё даже повод поговорить с эльфом-красавчиком – в радость. Единственное, о чём умолчала Сашка, хотя ей и не хотелось скрывать ничего от подруги,– это конец другого сна в комнате Киардхи, который привиделся, пока она спала в объятиях Дорана. Но сообразила спросить о другом, памятуя о разных народах этого странного города:
– Кэйтрия, почему Доран такой? То мчится куда-то – весь какой-то деловой, то вдруг крепко обижается, не разобравшись в ситуации?
– А что за ситуация?– заинтересовалась девушка-эльф.
– Я подшутила над ним из-за его девушек. Ну, вчера – помнишь, как нас встретили?
Кэйтрия задумалась, потом подняла глаза – рот слегка поджат.
– Если бы ты не спросила, я бы и не подумала...– проговорила она, хмурясь.– А сейчас... Возможно, я ошибаюсь, но... Всё сходится... Доран не совсем человек. Эти вихры, этот широковатый рот, эти необычного разреза глаза... Увлечённость, ко всему прочему, травами. Он, возможно, потомок эльфа и человека. Не в последнем поколении – тогда бы эльфийские черты, уши – например, были заметней. Такие люди гораздо чувствительней обычных. Теперь понятна его влюбчивость...
– То есть ты хочешь сказать, что он только влюбчив, но полюбить не сможет?– спокойно спросила Сашка, но сердце почему-то дрогнуло: она идёт по дороге, а Доран – по обочине. И оба – в одиночестве. Но... она ведь позвала? И он... откликнулся?
Кэйтрия рассеянно помешала чай в чашке, звеня ложечкой.
– Боюсь, я скажу несколько иначе: если он полюбит, это будет навсегда. Такие, как он,– однолюбы.
– Звучит смешно, если опять-таки вспомнить вчерашнее,– задумчиво сказала Сашка и встряхнулась.– Ладно, проехали. Нам ещё в университет собираться.
Тринадцатая глава
Травник ничем не показал, что недавно распрощался у двери в номер обиженным на Сашку. Он постучал к девушкам и с порога принялся торопить их. Но Сашка уже не могла смотреть на него без понимающей улыбки. Вот в чём дело, оказывается! Лёгкость эльфа и деловитость человека – отсюда и «порывистый ты наш». Он пару раз насторожённо скосился на её улыбку, но, кажется, счёл её безопасной. Для себя.
Пошли так же, как вчера: впереди Кэйтрия и Доран, за ними Сашка. Выходили из гостиницы среди других группок студентов, спешащих к университету. Насколько Сашка поняла, жили здесь студенты либо из богатых семей, либо, подобно Дорану, уже занимавшиеся частной практикой. Или – она довольно фыркнула – такие, как они с Кэйтрией, сумевшие найти себе занятие по душе и по деньгам. Спохватившись, она натянула капюшон на лицо и чуть ссутулилась, шагая следом за подопечными.
Травник часто оглядывался на неё, стараясь делать это незаметно, а потом бдительно осматривался вокруг. Сашка скептически пожимала плечами: не думает же он, что в столь оживлённый утренний час на улицах могут появиться чёрные шаманы со своим цверговым войском, пусть они и задались целью выследить художника, который сумел их запечатлеть даже по памяти...