- Я слышал от сведущих людей - у кого совесть чиста, тому перед тобой робеть незачем. Неужто, мне про тебя соврали, государь?
- Ты дерзкий человек, - заметил Влад. - Даже удивительно, как другие просители согласились сделать тебе одолжение и пропустить ко мне. Дерзкие люди не получают одолжений.
- Иногда получают, - ухмыльнулся крестьянин. - В особых случаях.
Услышав это, правитель тоже ухмыльнулся:
- Почему же твой случай особый?
- Дело не во мне, а в остальных просителях, - ответил крестьянин. - Разобрав тяжбу про телят, ты, государь, хотел ехать дальше, а тебя остановили. Из-за этого ты сейчас должен быть сердит, вот люди и бояться доверять тебе судейство. А я верю, что ты справедлив даже тогда, когда сердит.
- Эй... - князя вдруг осенила догадка, - а не ты ли обещал дёгтем вымазаться, чтоб я разобрал твоё дело? Это ты громче всех кричал в толпе?
- Я, государь.
- Ну, тогда с тобой всё ясно. А другие почему кричали и мешали мне уехать? Для чего они это делали, если теперь не хотят судиться?
- А вслед за мной кричали, - просто ответил крестьянин, - но кричали, не подумав. А я сейчас объяснил им, что они сильно рискуют. Вот и вышло в итоге, что желаю судиться я один.
- Вслед за тобой кричали? - Влад всё больше удивлялся этой смелости и наглости. - Так ты, значит, смутьян? И сам в этом признаёшься?
- На справедливость твою надеюсь, государь, - ответил крестьянин. - Если я сам признался, это значит повинился. А если я повинился, то по справедливости положено часть вины с меня снять или вовсе простить.
- Как тебя зовут? - спросил Влад.
- Зовут Добре. По прозванию Глумец.
В этот миг сквозь строй конных пробрался ещё один крестьянин - примерно того же возраста, что и Добре, но более плотного телосложения и одетый хорошо. Пояс его был из телячьей кожи, а не из полотна. Рубаху и жилетку украшала вышивка.
Судя по всему, новый проситель не пришёл, а прибежал, потому что сильно запыхался. Прерывисто дыша, он упал на колени, со всем возможным почтением поклонился правителю и закричал:
- Не слушай его, государь! Он всё не так говорит! Всё не так!
- А ты сам кто такой? - подняв брови, произнёс правитель.
- Тот самый скряга, который взял меня в работники, - пояснил Добре.
Не обращая внимания на эти слова, новый проситель представился:
- Я - Петре. В тех местах, где я живу, меня все знают и уважают. Прозвища не имею, потому как, если кто назовёт моё имя, то всем сразу ясно, о ком речь. А этого наглеца ты, государь, не слушай. Всё, что он тебе сказал, всё враньё.
- Пока что он успел сказать мне только своё имя, - произнёс Влад. - Разве этого наглеца зовут не Добре Глумец?
- Тут как раз правда, - смутился Петре, но сразу нашёлся. - Прозвище у него заслуженное! Поиздеваться над честными людьми он любит!
- Ах да... - продолжал правитель, немного подумав, - и ещё этот наглец успел сказать мне, что он батрачил на тебя, а денег не получил.
- Тут тоже правда, - снова смутился Петре.
- Тогда получается, что никакой лжи он до сих пор не сказал, и ты напрасно на него наговариваешь, - подытожил Влад.
- Это он нарочно! - горячо возразил Петре.
- Что нарочно? - с усмешкой спросил Добре. - По-твоему, я нарочно не врал, чтоб выставить тебя дураком?
- Вот! - воскликнул Петре, указывая на Глумца пальцем. - Вот он сам во всём и сознался, государь! Он хочет меня дураком выставить! Стоило мне только отлучиться ненадолго по нужде, как он тут же пошёл к тебе на суд. А теперь получается, что я пропустил самое важное!
- Ты с колен-то встань, - сказал правитель. - Сколько можно штаны протирать.
Петре поспешно поднялся. Он понял, что и в самом деле выглядел глупо - стоя на коленях рядом со своим бывшим батраком, который в течение всего спора стоял на ногах.
- Ничего ты не пропустил, - махнул рукой Добре.
Бывший наниматель посмотрел на него подозрительно, а затем посмотрел на государя, словно говоря: "Только тебе и доверяю".
- Ты ничего не пропустил, - сказал Влад. - А теперь ты и твой бывший батрак оба ответите на мои вопросы. Отвечайте быстро и прекратите пререкаться меж собой.
Петре и Добре напряглись, как охотничьи птицы, которых вот-вот должны пустить в небо вдогонку за голубем.
- Сперва ты, Петре, - начал князь. - Скажи, как долго Добре Глумец работал у тебя в батраках?
Петре отвечал:
- Договорились мы на полгода - с середины весны до середины осени, но проработал этот наглец у меня только четыре месяца, а затем я выгнал его.
- Почему? - спросил Влад. - Он плохо вспахал твоё поле? Или сеял так, что ничего не взошло? Или по его вине захворала скотина?
- Нет, - отвечал бывший наниматель, - с полем и со скотиной ничего плохого не случилось.
- В чём же тогда провинился твой бывший батрак? За что ты выгнал его?
- Да за то, что он никаких хозяев над собой не признаёт, и что бы ему ни говорили, он всё делает на свой лад! И всё смеётся, всё издевается!
Видя непонимание на лице государя, Петре продолжал:
- Вот, например, пошли мы с ним косить. Я дал ему косу и говорю: "Вот твоя половина луга, а вот моя. Надо до жары управиться". А этот Глумец даже в таком простом деле придумал, как мне наперекор пойти - сделал четыре маха косой и говорит: "Плохо наточена. Сейчас точить буду". Я говорю: "До жары не успеешь косьбу закончить". А он отвечает: "Ты, хозяин, слишком торопишься", - вынимает из сумы камень и стоит, точит косу, как будто в запасе сто лет. Я говорю: "Кончай дурить, иди сюда". А он говорит: "Сейчас наточу и пойду". Я говорю: "Иди сейчас". А он говорит: "Не беспокойся, хозяин. Я тебя в косьбе не только догоню, но и перегоню. Ты торопишься, поэтому быстро устанешь и начнёшь продвигаться еле-еле". И точил он эту косу, и точил, чтоб меня позлить. Я успел четверть своей работы сделать, когда он за свою принялся. Куда ж такое годится? А в другой раз...
- Ты лучше скажи, обогнал я тебя или нет, - перебил Добре Глумец.
Бывший наниматель явно не желал признаваться, и тогда батрак легонько толкнул его в плечо:
- Нет, ты поведай государю... Обогнал я тебя тогда? Обогнал?
- Да уймись ты! - огрызнулся Петре.
Правитель, не желая заранее выражать свои предпочтения в этом деле, повторил:
- Уймись, дойдёт и до тебя черёд.
Добре Глумец немного опешил от такого обращения, зато Петре приободрился:
- А в другой раз он меня учил, как поленья из лесу возить. Я говорю: "Нагружай, сколько в телегу влезет". А он как всегда в свою сторону клонит, говорит: "Хватит нагружать, а то ось поломается". Я говорю: "Моя телега, мне и решать". А он говорит: "Без телеги останешься". А я говорю: "Не твоя забота". А он говорит, что забота его, если ему эти поленья из лесу волоком тащить придётся. И всё артачился, пока я не сказал: "Или работай, или иди на все четыре стороны". Только тогда мы всё погрузили и поехали. А ось так и не поломалась - ни передняя, ни задняя.
- Нет, задняя всё-таки поломалась, - с улыбкой заметил Добре Глумец. - Поломалась через два дня, когда ты на ярмарку ехал. А перетёрлась ещё в лесу. Если в телегу столько нагружать, то оси прям горят. Таким перетёртым одного ухаба хватит, чтоб поломаться.
- Лес тут ни при чём! - вскинулся на него Петре и, повернувшись к правителю, повторил. - Государь, лес тут ни при чём!
- И всё же я не понял, хорошо твой бывший батрак делал работу или плохо, - заметил Влад.
- Хорошо, - буркнул Петре, - хотя мог бы гораздо лучше. Мог бы, если б не имел привычки брехать, как вздорная собака. Кому нужен такой батрак, который работу делает, но хозяина изводит? Правду говорят, что не бывает хорошей брынзы в собачьем бурдюке.
- А почему ты не заплатил своему батраку даже за четыре месяца работы? - продолжал разбираться правитель, хотя у него уже созрело решение.
- Да оттого, что я столько сил потратил на споры с этим наглецом, что лучше бы делал всю работу сам. Работников нанимают затем, чтоб сберечь свои силы, а не для того, чтоб самому уставать за двоих.
Князь обернулся ко второму участнику спора:
- А ты, Добре, зачем изводил человека, который оказал тебе благодеяние? Он взял тебя батрачить, когда тебе нужна была работа. Где же твоя благодарность?
Добре встретил это замечание с улыбкой:
- Когда хозяин нанимает батрака, то нанимает не только его руки, но и голову. Невозможно нанять руки отдельно от головы. Если хозяину не нравится, когда батрак даёт советы, надо не затыкать рот советчику, а нанимать кого-то молчаливого.
- Батрака нанимают не затем, чтобы он дул на чужой борщ, - строго сказал Влад.
Неуёмный спорщик тут же нашёлся с ответом:
- Если говорить о борще, тогда это и мой борщ тоже. Ведь если работа будет сделана плохо, то переделывать придётся мне.
- Нет, этот борщ не твой, - возразил правитель. - Твой хозяин решает, как вести дела, а ты исполняешь его волю. Если ты действуешь против воли хозяина, то получается, что ты работаешь на себя, и денег тебе не положено.
Добре опять вывернулся:
- Нет, я работаю на хозяина, потому что забочусь о его интересе. Все хозяева приказывают, но никто из них не отвечает за свои слова. Хозяин говорит: "Нагружай на телегу побольше", - но если ось поломается, то виноват почему-то работник.
Государь никак не мог переспорить этого батрака, но Петре за четыре месяца успел выяснить, где у Глумца слабое место.
- Ишь, умного из себя строит, - ехидно проговорил бывший наниматель. - Тогда пусть скажет, отчего же он с эдаким умом на своём поле не работает, а вынужден батрачить.
Добре промолчал, поэтому Петре принялся рассказывать вместо него:
- Своей земли у него никогда не было. Жил он на земле у некоего жупана и платил оброк, как многие платят. Но жупан согнал его с земли, сказал: "Иди отсюда в любую сторону. Не нужен мне твой оброк. С радостью пожертвую оброком, лишь бы не видеть тебя больше". А Глумец сунулся было к другому жупану, но тот его не принял. И никто из жупанов не принял! Поэтому Глумец теперь батрачит. А жена и детишки живут у дальних родственников. Вот так.