Лишь несколько мужчин, стоявших рядом с хозяином замка, смотрели так, будто им совсем не интересно. Одевались они, как и все здесь, на венгерский лад - в короткие кафтаны, узкие штаны, а шубы едва доходили до колен - но поведение этих людей очень напоминало Владу отцовых бояр, напускавших на себя важный вид. Важные незнакомцы подбоченились, будто отвоёвывали себе простор, но, несмотря на показную величавость, они являлись лишь тенями своего господина, Яноша Гуньяди, потому что ловили каждое его слово и движение.
Такими же тенями по отношению к жене Яноша выглядели находившиеся рядом с ней женщины, а между тем Влад, оглядев эту свиту из теней ещё раз, заметил рядом с Эржебет монаха, облаченного в серую рясу. Монах, вероятнее всего, являлся здешним капелланом, и его присутствие напоминало, что в замке живут католики.
Православным гостям следовало вести себя осмотрительно, ведь отношения между католиками и православными всегда оставались сложными даже в случае родства. Не даром же монах в серой рясе, увидев среди приехавших отца Антима, посмотрел на него с явной озабоченностью, как на соперника в борьбе за христианские души, а отец Антим ответил таким же взглядом.
- В письмах я читал, - произнёс Янош Гуньяди, обращаясь к Сёчке, - что приедете почти всем семейством. Покажи-ка нам трёх своих деверей.
Сёчке улыбнулась, кивнула и впервые за долгое время посмотрела на Влада доброжелательно. Она подняла правую руку в приглашающем жесте и произнесла:
- Влад, подойди. Познакомься с моим братом. Он старший в роду Гуньяди, а мне - как второй отец.
Княжич двинулся к хозяину замка и хотел уже улыбнуться по примеру невестки, но вдруг спохватился и подумал: "А как повёл бы себя мой отец? Когда он представлялся королю Жигмонду, то не любезничал с ним и даже проявил дерзость, ведь ехать в лоб королю - дерзость".
Вспомнив о родителе, тринадцатилетний отрок подошёл к Яношу и посмотрел с вызовом, однако венгр принял эту выходку спокойно:
- Добро пожаловать, - сказал он, положив гостю руку на плечо. - Ты, значит, Влад? Можешь звать меня дядей... дядей Яношем.
Рука показалась княжичу тяжёлой, и ему захотелось стряхнуть её, но такой поступок был бы слишком дерзким, поэтому пришлось сдержался.
- А мой зять Мирча остался при отце? - спросил Янош.
- Да, - ответил Влад.
- Значит, я с ними обоими скоро встречусь, - хозяин замка снял руку с плеча гостя и задал новый вопрос. - А там кто такой, за юбку прячется?
Княжич оглянулся и увидел Раду, которого нянька пыталась оторвать от своего подола и поставить перед Яношем:
- Это мой брат, - сказал Влад.
- Раду, - добавила Сёчке.
- Как живёшь, Раду? - спросил Гуньяди, но малыш, не сказав ни слова, уткнулся в юбочные складки.
- Он не знает по-мадьярски, - пояснил Влад.
- Совсем не знает? - Янош явно удивился, что кто-то из его румынских родичей может не знать языка венгров. - Ну, ничего, научится...
Тем временем брэилянка с кормилицей, по-прежнему державшей на руках Влада-младенца, тоже успели сойти с саней. Свет факелов во дворе и разговоры собравшихся разбудили ребёнка, поэтому он начал капризничать.
- Кто тут у нас? - Янош потянулся к хнычущему свертку и, немного раздвинув пелёнки вокруг маленького розового лица, поделился наблюдениями. - Ууу! Какой грозный! Настоящий государь.
- Не очень-то разворачивай. Холодно ведь, - попросила сестра-кузнечик.
Брэилянка смотрела на всё это с явным неодобрением, но как только Янош повернулся к ней, сразу придала лицу приветливое выражение.
- Тоже Владом назвали? - спросил у неё Гуньяди.
Колца ничего не смогла ответить, потому что не поняла вопрос - подобно маленькому Раду она совсем не говорила на венгерском языке.
Сёчке ответила вместо неё:
- Да.
Обернувшись к тринадцатилетнему гостю, с которым знакомился первым, Гуньяди уточнил:
- Значит, ты Влад, и он Влад?
- Да, - натужно произнёс княжич.
Янош вдруг понимающе хмыкнул и сказал:
- У меня тоже младший брат есть, которого Яношем зовут.
Без сомнения, венгр сделал такое признание, желая пробить стену недоверия, и этой цели он достиг.
- А вы по возрасту очень разные? - спросил Влад.
- Не очень, - Гуньяди помотал головой. - Он всего на несколько лет меня младше. Так уж случилось. Я, помнится, поначалу был недоволен, когда появился у меня брат-тёзка, и ещё больше был недоволен, когда вслед за братом появилось у меня множество сестёр. Однако родня есть родня, - Янош улыбнулся своей сестре-кузнечику.
- Да, родня есть родня, - согласился Влад, после чего хозяин замка решил перевести разговор на другое:
- А ты знаешь, откуда мы с твоим отцом знакомы? Тебе про короля Жигмонда, небось, рассказывали? Так вот у Жигмонда мы с твоим отцом служили вместе. Даже случилось вместе повоевать.
Когда Гуньяди сказал про своего младшего брата, тоже зовущегося Яношем, Влад подумал, что хозяин замка - человек неплохой. Княжичу даже захотелось забыть про обидный покровительственный жест - руку на плече. Этим жестом венгр явно утверждал своё превосходство, но с другой стороны такой поступок казался вполне обоснованным для того, кто принимает гостей.
Влад почти успокоился, но тут прозвучали слова о войне, и он не смог удержаться от язвительного замечания:
- Дядя Янош, а когда ты в поход выступаешь, чтобы вместе с моим отцом прогнать турков? Отец своё войско уже собрал.
- Ууу! - засмеялся Гуньяди. - Да вот выступаю со дня на день. Последние сборы заканчиваю. А пока тут за хозяина останется...
В это мгновение под руку Яношу проворно поднырнул какой-то мальчик лет десяти, и большая пухлая пятерня взрослого легла на хрупкое детское плечо. На этот раз жест был не покровительственный, а оберегающий.
- ...вот. Это мой сын Ласло, - сказал Янош и, обратившись к отпрыску, добавил. - Ласло, будь приветливым хозяином. Покажи гостю, как мы живём. Влад теперь нам родня, вот пускай и посмотрит.
Маленький Гуньяди хитро улыбнулся. Так улыбаются люди, которым есть, чем похвастаться, а ведь хвастовство это тоже способ показать превосходство над другим человеком, если, конечно, тот признает, что восхищён. Вот почему Влад, следуя за Ласло и внимая ему, дал себе слово, что не станет ничем восхищаться только из вежливости: "Мой отец не заискивал перед мадьярами, и я не буду".
Показывать что-то необыкновенное хозяйский сын не спешил. Сперва провёл по сумрачным коридорам подвалов, где то и дело указывал на двери, казавшиеся Владу одинаковыми, и говорил:
- Тут - вино в бочках. Тут - солонина. Тут - зерно и крупа, но это на случай осады, а что не про запас, хранится в другом месте.
Перед одной из дверей маленький Гуньяди почтительно остановился и сказал:
- Тут - порох, много пороха.
Влад не выразил восхищения, но провожатый, казалось, только пробовал силы, и, как ни в чём не бывало, повёл гостя дальше, наверх. "Нет, я не поддамся, - говорил себе Влад. - Одно дело, когда старший Гуньяди утверждает надо мной своё превосходство, и совсем другое дело, когда то же самое пытается проделать десятилетний. Ему меня не перехитрить!" А Ласло меж тем водил гостя по замку, и притворялся, будто всего-навсего показывает устройство этого жилища и ничего не затевает.
Замок кишел народом. В конюшнях кипела работа - там чистили лошадей. Во дворе несколько человек стаскивали пустые сани к стене под навес. Из дверей кладовых постоянно выходили люди с большими мисками и корзинками, а из кухни по всему первому этажу разносился гром металлической посуды, голоса поваров и запах чего-то жареного. В коридорах и на лестницах сделалось очень тесно, потому что слуги бегали туда и сюда, таская перины, кувшины, тазы. В большой зале на третьем этаже заканчивались приготовления к ужину, поэтому в соседних комнатах сундуки были раскрыты, и оттуда доставали блюда и кубки.
Куда ни заглянешь - везде люди. Даже в глухом закоулке, где, казалось, было совсем нечего делать, хозяйский сын и его гость наткнулись на людей. Странный остробородый человек, одетый в пёстрый кафтан с пришитыми там и сям бубенчиками, разговаривал со служанкой-ключницей. Она показала собеседнику связку ключей и потрясла, чтобы связка зазвенела, а тот в ответ зазвенел рукавом, и служанка засмеялась.
Ласло хмыкнул:
- Это наш шут. Мы зовём его Пустозвон.
Увидев хозяйского сына, Пустозвон нисколько не смутился и отвесил почтительный поклон, при этом пританцовывая, отчего зазвенела вся одежда.
- Он ещё посмешит нас сегодня за едой, - сказал Ласло и улыбнулся, рассчитывая, что гость тоже улыбнётся, но Влад остался невозмутим.
Тогда Ласло повёл его дальше, в ту часть замка, которую они ещё не посещали, и оказалось, что там есть, на что посмотреть. До сих пор княжичу приходилось видеть помещения, которые выглядели очень просто и скромно - настолько скромно, что стены там были неоштукатуренными и показывали каменную кладку, как она есть.
Вот почему Влад заинтересовался, когда в одной из частей замка увидел совсем другую обстановку. Стены там оказались не просто ровными и белыми - их разрисовали цветными узорами и сценками из придворной жизни. На полу лежали турецкие или татарские ковры, всю мебель украшала резьба, а скатерти и покрывала выглядели так красиво, что вполне годились на то, чтобы пошить из них праздничную одежду. Светильники были сделаны из золота, поэтому в каждой комнате, окажись то спальня, столовая или просто комнатка без названия, сидел слуга, отвечавший за сохранность вещей.
- Отцовы покои, - сказал Ласло.
В одну из комнат зайти не удалось.
- Там отец обсуждает дела, - шёпотом произнёс Ласло. - Там стол, на столе карта, и вокруг неё всегда толкутся люди. Но нам смотреть нельзя.
Соседние покои тоже выглядели богато, но помимо ковров и резной мебели, там имелось множество изящных вещей - небольшие настенные зеркала, шкатулки, деревянные раскрашенные статуэтки святых и прочее. И опять во всех помещениях сидели сторожа с той лишь разницей, что это были не слуги, а служанки.