На слове "небылица" слушатели заулыбались ещё сильней. Как видно, и здесь они поняли, на кого намекал государь, а Влад будто не замечал улыбок и продолжал своё повествование:
- Чего только ни придумывали. Говорили, что везде по моему приказу понаставлены колья, на которые насажены невинные страдальцы. Говорили, что с началом моего правленья вся Румынская Страна уподобилась адской кухне, где людей свежуют, расчленяют, варят в воде, жарят в масле, жгут в печах, коптят на кострах и прочее, и прочее. Если же я спрашивал: "Откуда разносятся эти слухи?" - то слышал в ответ: "От брашовян". Я поначалу думал, что причина моих раздоров с брашовянами заключена в самих брашовянах, однако чем дальше, тем больше я начал уверяться, что истинная причина лишь в одном человеке, который гостил в Брашове очень долго. Звали этого человека Дан, и приходился он мне дальним родственником - у нас был общий прадед. Этот Дан жаждал занять моё место на троне и потому настраивал людей против меня. На редкость склочный был человек, но я терпел его...
При слове "склочный" толпа посмотрела в сторону Кукуви, а тот втянул голову в плечи, будто нахохлился.
- А Дан становился всё наглее и наглее, - рассказывал Влад. - Именно по его наущению брашовяне стали задерживать румынских купцов, торговавших в Брашове, и отбирать у них товар взамен того, который был сожжён мной. Вот тогда я не утерпел, вступил в брашовские земли, изловил этого Дана и велел зарыть его в землю живьём. Он очень просил, чтоб я смилостивился. Тогда я смилостивился и велел сперва отрубить ему голову, а уж после зарыть в землю. Отпели его, как положено. Надеюсь, его склочная душа упокоилась с миром. Но вот что удивительно - как только я этого Дана зарыл, так моя вражда со славным городом Брашовом сразу закончилась. Румынским купцам товар вернули, договор о беспошлинной торговле брашовяне стали соблюдать, злословие пошло на убыль.
Поняв, что поучительная история почти окончена, толпа напряглась. Князь вот-вот должен был сделать выводы из своего рассказа, и именно эти выводы следовало принять, как обещанный совет.
- Так пусть мой пример послужит вам уроком! - докончил государь. - Я всё ждал чего-то, а надо было сразу казнить одного склочного человека, и раздорам конец! Именно таков мой совет - не робейте и сделайте то, о чём давно помышляли. Избавьтесь от старика.
Такого совета никто не ожидал.
- Государь, неужто ты советуешь нам... - осторожно начал один из пятерых крестьян, против которых судился Хория.
- Советую, - невозмутимо ответил Влад. - А если государь вам посоветовал, то вы можете смело следовать совету, и это не будет считаться преступлением. Вы ведь сделаете всё по государеву слову.
- Шутишь, государь? - пятеро крестьян заулыбались, после чего заулыбалась почти вся толпа.
- Да вовсе я не шучу, - правитель вопреки общему веселью оставался серьёзным. - Я вам советую избавиться от этого склочника. А вот нравится или не нравится вам мой совет, это вы думайте сами.
- Что же это делается!? - испугался старик Кукувя. - Это ж меня сейчас укокошат!
- Ну, смотри, Кукувя! - крикнул кто-то из толпы. - Теперь, если что, есть у нас на тебя управа. Нам государь разрешил.
Народ весело загоготал, однако старосте, как представителю местной власти, было не до смеха.
- Государь, да неужто ты это всерьёз? - изумлённо спросил Тадеу.
- Всерьёз, - по-прежнему не поддаваясь общему веселью, ответил Влад. - Думаю, что последовать моему совету окажется легко. Когда старик опять примется воевать, так сразу найдутся охотники придушить его голыми руками.
- Что же это делается!? - заметался Кукувя. Он беспомощно поворачивался то к одному, то к другому. - Это ж мне и до именин не дожить! В декабре... В этом году на воскресенье выпадет... Мне яблочного пирога дадут...
Жалобный вид недавнего сквернослова почему-то никого не тронул.
- Ишь, совсем по-другому заговорил! - усмехнулся кто-то в толпе.
- А ты веди себя тихо, - посоветовал старику один из соседей Хории, - тогда можешь не бояться.
Кукувя сверкнул на непрошеного советчика глазами, угрожающе потряс палкой:
- А ты... а ты... ты..., - начал он, но вдруг сник и замолчал.
- Вот как сразу стало тихо и хорошо! - воскликнул князь.
- Государь, - запричитал Кукувя, - скажи им, что ты пошутил, а то они ж на самом деле меня укокошат! Я же знаю этих окаянных! Я же им как соль в глазу! Ух... - он сдвинул брови, хотел что-то выпалить и вдруг снова сник.
- Нет, всё останется, как есть, - ответил Влад. - А чему ты удивляешься, старик? Ты долго сквернословил, столько раз поминал дьявола, что дьявол к тебе явился. Ты не зря упоминал дьяволово семя. Моего отца называли Дракул, а я Дракулов сын. Получается, что дьяволово семя - это я и есть. Поэтому не жди, что я поступлю как человек богобоязненный. Я - Дракул, поэтому у меня всё навыворот и не как у людей. Вот, к примеру, я выехал сегодня со двора с твёрдым намерением успеть в монастырь к обедне. А теперь посмотри на солнце и сочти, который час! Обедня в монастыре вот-вот начнётся, а мне надо одолеть ещё половину пути! Вместо того чтобы заботиться о спасении своей души, я теряю время на склочников вроде тебя!
Тут староста, многозначительно оглянувшись на толпу, подступил к князю и произнёс:
- Государь, а не желаешь ли послушать обедню у нас? Конечно, наша обедня будет попроще, чем монастырская. У нас читают хуже и поют не так красиво, но всё-таки это лучше, чем ничего. Раз уж сегодня ты окончил судейство в то время, когда положено начинаться обедне, так останься, пока служба не кончится. Мы просим!
- Государь, мы просим! Просим! - хором грянула толпа.
Влад задумался, но совсем ненадолго - обстоятельства сами подсказывали, что приглашение надо принять. К тому же Войко, который на протяжении всего судейства ничем не привлекал к себе внимание, вдруг встрепенулся и поддержал общую просьбу:
- Останемся, господин?
- Что ж, - произнёс князь, ещё немного помедлив для вида, - если мне случилось оказаться здесь в урочное время, то я, пожалуй, останусь. Видно, сам Бог так устроил. К тому же, меня мучает жажда, а вода из колодца лучше, чем из походной фляги.
- Я покажу дорогу, государь! - воскликнул обрадованный Тадеу, ухватил княжеского коня за повод и потянул за собой.
Толпа заволновалась, загомонила и почти сразу пришла в движение, освобождая проход к одной из улиц, ответвляющихся от наезженного тракта. Когда Тадеу свернул на эту улицу, из людской гущи вдруг выскочил мальчик, который, почти прилипнув к боку старосты, спросил:
- Деда, деда... Бабушке что сказать?
- Беги, скажи, чтоб несла воду в серебряных стаканах, - отвечал Тадеу. - И хлеб чтоб несла. Прямо к церкви чтоб несла, - он на мгновение задумался, а затем добавил громовым голосом, обращаясь к толпе. - Эй, братцы! Вы не мешкайте, позаботьтесь о государевых слугах. Я ведь говорил вам, что государя принимать - дело непростое. Когда государь ест и пьёт, это значит, что едят и пьют все его люди.
- Это верно, - усмехнулся правитель.
- Государь, - совсем тихо произнёс староста, - а старика ты хорошо напугал. Может, месяца на три он и успокоится.
- Я дал вам средство, как успокоить старика навсегда, а не на три месяца, - громко ответил ему Влад. - Я не шутил, когда советовал. Не пытайся толковать мои слова так, как тебе удобнее.
* * *
Князь Влад согласился присутствовать на службе в деревенском храме не потому, что хотел оказать местным жителям милость, а из-за странного чувства, будто соприкоснулся с таинственной и великой силой. "Ты старался успеть к обедне? - сам себе говорил правитель. - Так вот она обедня. Именно тогда, когда ты смирился с мыслью, что на обедню не попадёшь, тебе предложили послушать обедню. Разве не чудо? Чудо. И притом самое настоящее".
"Конечно, - рассуждал Влад, - Бог мог тотчас перенести тебя вместе со всеми твоими слугами к монастырским воротам, но Он предпочёл перенести обедню к тебе", - так что неожиданная просьба сельчан казалась князю не менее удивительной, чем возможный полёт над облаками.
А впрочем, полёт тоже состоялся, ведь всю дорогу до церкви толпа окружала государя так плотно, что он не видел земли, по которой ступал его конь. К тому же движение человека в плотной толпе происходит почти само собой - его будто несут - и вот таким образом Влад "долетел" до большой площади, с краю которой стоял маленький храм.
Этому храму как нельзя более соответствовало выражение "дом Божий", ведь он сильно напоминал дома деревенских жителей - те же белёные стены чуть выше человеческого роста, та же четырёхскатная крыша из дранки, те же маленькие окошки. Правда, у дома Божьего имелось резное крыльцо-паперть, которое делало всю церковь на треть длиннее и забирало часть крыши на себя. В деревенских хатах такое крыльцо, занимающее треть жилища, посчитали бы роскошью, так что этим крыльцом дом Божий отличался от обычных домов прежде всего.
Чтобы отличие стало ещё заметнее, на крыше церкви поставили островерхую деревянную башенку с крестом на макушке, но вряд ли этот крест удалось бы заметить с соседних улиц. "Бог в этой деревне живёт по-простому и не задаётся", - подумал Влад. А ещё он подумал, что своды у таких домов-храмов всегда дощатые, поэтому, даже не видя их, можно было утверждать, что доски старательно побелены, а поверх побелки некий сельский художник нарисовал святых, ангелов и всё, что есть на небе.
Правитель охотно посмотрел бы на роспись, но понял, что не посмотрит, ведь служить готовились не в самой церкви, а на площади перед ней. Это казалось разумно, ведь в церквушке поместилось бы полсотни человек, а на площади собралось уже сотни две народу, не считая государя с охраной и слугами.
Перед крыльцом храма, обращённым как раз к площади, кто-то уже выставил два стола, один из которых служил престолом, а другой - жертвенником, и на столах этих уже разместилось всё нужное для богослужения, до поры укрытое вышитыми холщёвыми покрывалами.