Такая расстановка тоже являлась своего рода символом, как и "дорога к власти". По правой стороне от "дороги" устроились жупаны, которые заседали в совете второй десяток лет, то есть Нан и его сотоварищи. А с левой стороны сидели пришлые - Тудор и другие, кто получил земли и высокие должности при нынешнем государе. Число старожилов и пришлых было одинаково. Справа сидели девять, и слева девять.
Конечно, на совет могли прийти и другие жупаны - придворные вроде казначея, начальника конюшни или главного виночерпия - но они, подобно Владу, не имели права говорить. Они присутствовали в зале лишь для того, чтобы узнать из первых уст о предстоящих тратах денег, большой конной охоте или большом пире и сделать соответствующие распоряжения. А вот влиять на государевы решения могли лишь те, кто заседал в совете постоянно - девять старожилов и девять пришлых. Правда, их равенство в числе вовсе не означало равенства сил.
Девять старожилов имели больше влияния, а если государь пытался делать что-то наперекор, то слышал:
- Не повторяй той ошибки, которую совершил покойный государь Александру Алдя.
В детские годы Влад различал румынских государей только по тому, кем они приходились его отцу - дедушка, отцов дядя с лысой головой, отцов старший брат, отцов младший брат. Теперь же княжич знал, что Александру Алдя, часто упоминаемый боярами, это как раз отцов младший брат, правивший менее шести лет и неожиданно умерший от болезни. Точную причину неожиданной смерти Влад не знал, и отец не знал, но эта смерть была одним из тех случаев, когда можно догадаться, в чём дело... правда, догадки так и останутся догадками.
Когда отец, желая отобрать трон у младшего брата, собрал армию и двинулся в Румынию, вдруг пришла весть, что брат заболел и скоропостижно умер. Даже младенец понял бы, что совпадение не случайно, но что было делать? Прямой вопрос к боярам представлялся неуместным. Отец Влада не мог прямо спросишь: "Кто придумал дать моему брату яд?" Даже если жупаны сказали бы новому государю всю правду, он не смог бы спокойно жить с такой правдой, потому что сам участвовал в этом злом деле - участвовал почти осознанно, называя брата "гнилая душонка" и желая ему смерти.
"Если спросить, было ли отравление, расспросы в любом случае кончатся плохо, - начал понимать Влад, сидя на совете. - Если жупаны скажут правду, отец расстроится, а если они станут уверять, что никто никого не травил, это тоже плохо, потому что отец всё равно не успокоится". Княжич мог почти наверняка утверждать, что родитель почувствовал бы враньё, сделался бы недовольным, затеял бы расследование, а чем грозит такая затея, можно было догадаться, вспомнив о государе Михае, который правил всего два с половиной года.
Михаем звался отцов старший брат, искавший среди бояр измену, но так и не успевший найти. Он погиб странной смертью - был убит в сражении с турками, в то время как его войско понесло лишь лёгкие потери. В отношении смерти Михая отец Влада тоже не мог дознаться истинных причин, и из-за этого сильно печалился, а Влад хорошо понимал родителя: "Как не печалиться, если судьба принуждает тебя жить в мире с людьми, которые изводят твой род!"
- Почему жупаны не соблюдают заповедей? - однажды спросил княжич у отца Антима.
- В этом виноват дьявол, - ответил священник. - Дьявол так ловко опутал жупанов, что из этих пут они вряд ли вырвутся.
- Ты говорил об этом моему отцу?
- Говорил, - вздохнул священник, - но твой отец не хочет поверить, ведь тогда выходит, что он оказался опутан заодно с жупанами - оказался опутан в тот день, когда принял власть.
К сожалению, в словах священника была доля правды. Отец Влада запутался, причём очень сильно. К примеру, он поддерживал дружбу с турками, хотя христианский государь должен избегать дружбы с государством магометан.
Влад знал - родитель охотно порвал бы с ними, но союза желали жупаны-старожилы, которые выбирали этот путь потому, что у турецкого султана "гостили" их дети, отданные туда много лет назад нерадивым Александру Алдя. У всех, даже у Нана, кто-то из сыновей находился в заложниках, и потому старожилы повторяли:
- Нам самим это не нравится, государь, но поделать мы ничего не можем.
"Отец запутался в своей политике давным-давно, - понял княжич. - Взять хотя бы ту войну, когда он, ещё не породнившись с Гуньяди, провожал турецкое войско в земли венгров". Влад и раньше знал, что отец никого не "провожал", а участвовал в турецком походе, но лишь в тринадцать лет княжич догадался, почему родитель предпочитал не вспоминать о том походе и не любил, когда другие вспоминали. Ведь тогда пришлось бы вспомнить о нарушенном слове - румынский государь обещал королю Жигмонду и последующим венгерским королям охранять южную венгерскую границу, но не охранял её, поскольку это шло в разрез с обязательствами перед турками.
Ещё со времён великого Мирчи румынские государи как турецкие данники были обязаны участвовать в турецких походах, а турки, как назло, любили воевать с венграми. "Как охранять венгерскую границу и одновременно нападать на эту границу? - мысленно усмехался Влад. - Хоть разорвись!" Можно сказать, его отец почти разорвался, когда собрал армию и ходил вместе с султаном по венгерской земле, но сам никого не грабил, а лишь "провожал" грабителей.
Конечно, праведный правитель-христианин так не поступил бы. И уж тем более не стал бы советовать тем, кто страдает от поганых:
- Лучше не сопротивляйтесь, и тогда вы сохраните ваши жизни.
- Но ведь ты должен оберегать нас! Помоги нам! - молили венгерские жители.
- Я помогаю, - отвечал "защитник". - Я даю вам совет, который убережёт вас от смерти.
"Да, трудно себе представить, чтобы христианин так ответил христианам, - размышлял юный княжич. - Но что отец мог ответить? Так отвечают от бессилия". Влад понимал - его родитель был бессилен изменить что-либо, а если б решил всё-таки сразиться с турками, то половина румынского войска не пошла бы в бой. Жупаны-старожилы и их люди не пошли бы. Зато наверняка сказали бы:
- Государь, не повторяй той ошибки, которую совершил покойный Александру Алдя.
Старожилы боярского совета ни за что не хотели ссориться с султаном. Они с большой неохотой дали согласие, чтобы старший княжеский сын женился на сестре Яноша Гуньяди, ведь Янош считался грозой турок.
С такой же неохотой жупаны-старожилы согласились помочь венграм разбить отряд Мезид-бега. Нан очень противился этой войне, но Тудор решительно встал на сторону своего князя, поэтому несогласным пришлось смириться.
- Если истребить турков всех до одного, то султан не узнает, а если даже заподозрит, то мы будем всё отрицать, - пообещал государь своим боярам и для пущей убедительности добавил по поводу Гуньяди. - Янку-воевода обидчив. Как бы он не повернул своё войско против нас, если откажемся помочь.
Прежде Влад не знал всех этих подробностей, но теперь ему начали рассказывать. Рассказывал отец, да и Мирча тоже. Они объяснили, что Гуньяди ещё до того, как разбить Мезид-бега, затеял большую войну против султана.
Венгр звал своих румынских союзников участвовать в походе, однако половина жупанов в отцовом совете зароптала, сказав, что воевать не согласна. Одно дело тихонько изничтожить турков вдалеке от их границ, и совсем другое дело выйти почти к самым границам турецких владений и противостоять поганым полчищам открыто.
- Мы не можем воевать, государь, - твёрдо сказал Нан и добавил. - Не повторяй той ошибки, которую совершил покойный государь Александру Алдя.
Отец призадумался, а Гуньяди меж тем успел обидеться.
- Что же ты будешь делать, отец? - спросил Влад, который теперь понимал, как глупо выглядел, когда советовал родителю казнить одного-двух своевольных жупанов и таким образом привести к повиновению остальных.
Родитель тоже видел, что сын, сидя на советах, потихоньку умнеет, и потому ответил сыну без всякой усмешки:
- Что буду делать? Пока ничего. Подождём и посмотрим, что случится.
Ждать пришлось недолго. Княжеская семья только-только успела вернуться из замка Гуньяд, заново устроиться во дворце и отпраздновать Троицу, как с севера, из-за гор, пришла неприятная весть. Получив эту весть, отец Влада тут же созвал совет, повелев боярам оставить все дела.
Пройдя вместе с сыновьями к трону, государь уселся на своё место и строго произнёс:
- Жупаны, сегодня мне сообщили, что в мадьярских землях объявился некий Басараб, который грозится лишить меня власти. Что вы на это скажете?
Отец сидел на троне уверенно - как человек, который прав и может доказать свою правоту. Казалось, государю осталось лишь предъявить доказательства и праздновать победу над своевольными жупанами, однако жупан Нан, глядя на эту уверенность, повёл себя как-то странно:
- А что за Басараб такой? - спросил он, перегнувшись через подлокотник кресла, дабы лучше слышать ответ князя.
Боярин не выглядел удивлённым, поэтому Влад начал подозревать, что Нан разузнал всё ещё до начала совета. Остальных жупанов-старожилов объявленная новость тоже не ошарашила, а ведь должна была ошарашить.
- Этот Басараб уверяет всех, что он мой двоюродный племянник, - сохраняя в голосе строгость, произнёс государь. - И ещё этот человек говорит, что по сравнению со мной имеет больше прав властвовать, потому что его дед - старший брат моего отца.
Государь созвал совет для того, чтобы заставить своих слуг забеспокоиться, однако это удалось только наполовину. Тудор весьма обеспокоился - он нахмурился и закусил губу; ещё один из пришлых заёрзал; третий схватился за подлокотники своего кресла, будто боялся это кресло потерять; четвёртый крякнул, пробормотав "мда"; остальные пришлые начали оглядываться вправо-влево, а вот старожилы вели себя по-другому. Они сидели расслабленно, будто отдыхали. Кто-то погладил бороду, но большинство даже не шелохнулись и не моргнули.