Время драконов
Часть перваяГлава 1. Слушай Эхо
В семье шамана Атаев, детей Полночного Волка, всегда рождалась двойня: Ясин и Ош, Обещанный и Ожидающий. Кто бы мог подумать, что в этот раз родятся девки?
Зорким волчьим взглядом шаман отыскал в стайке детей своих дочек: и Ошию, и её сестру Яси. Похожи друг на друга, как две капли дождя — и такие разные. Две хрупкие фигурки в поношенных кухлянках, четыре косицы цвета воронова крыла. Глазки длинные, с внешними краешками, чуть приподнятыми к вискам. Но одна — резвая и смышлёная шалунья, а другая — неразумное тело, бездумное, безмолвное, равнодушное ко всему. И обе — заложницы древнего договора между шаманами двух миров.
Шаман вздохнул и отвёл от детей глаза. Яси обещала вырасти красавицей. Пройдёт зима, или может, две, и она вступит в возраст невесты. Только не будут парни дарить ей цветных бус, и не придут в стойбище Атаев старики из других родов, чтобы толковать с отцом о калыме. Дочь шамана ждёт не свадьба, а жертвенный нож. И пробуждение в ином теле, с рождения растущем для неё в мире ликанов. В тот же день тело Ошии примет в себя душу того, кто придёт взамен, с другой стороны.
Именно так, тропой крови, пятьдесят зим назад явился в мир людей сам шаман, перед переходом поклявшись, что вернёт в мир ликанов одного из своих детей. Потому и старался он не привязываться к дочери, не баловать её, не учить, чтобы не дрогнула рука, когда настанет срок исполнить клятву. И другим наказывал не приваживать девку лаской, чтобы не печалилась её душа, покидая мир людей. Пусть для неё станет радостью уход к ликанам, в прекрасную Айхэллу, край, где не бывает зим…
Племя Атаев было в пути уже несколько лун. Бросить родные пастбища и охотничьи угодья их вынудила нежданная напасть: с юга явилась толпа чужаков в крепких доспехах, на хороших, резвых и сытых конях. Враги налетали всегда внезапно, убивали тех, кто смел поднять против них оружие, жгли юрты, уводили женщин, угоняли скот. Не имея сил противиться, Полночные Волки приняли решение уйти подальше от разорённых кочевий и отправились на поиски безопасных мест. Тогда они ещё не знали, что бегство не принесёт им добра.
Вождь шёл по степи, а за ним устало плёлся весь его поредевший за время скитаний род. Людей уцелело совсем немного: с десяток мужчин, два десятка женщин да чуть меньше десятка детей. От имущества тоже остались жалкие крохи: стадо измученных бесконечной дорогой оленей, сопровождаемое стаей полудиких собак. Вьючные олени шатались под тяжестью поклажи, важенки перестали давать молоко. Почти после каждой стоянки выяснялось, что один из оленей не может подняться на ноги. Приходилось забивать обессилевшего зверя, но унести с собой шкуру и всё мясо Атаи уже не могли. Бросив то, что не удалось съесть и погрузить во вьюки, люди брели дальше, а собаки оставались на пир. К ночи они снова догоняли своих невольных кормильцев и охраняли их караван от волков. Но с каждым днём в собачьих взглядах становилось всё меньше почтительности, а во взглядах людей — дружелюбия. И те, и другие отлично знали: когда оленьего мяса не будет, собаки всё равно придут и потребуют дань.
Знал об этом и шаман. Многое замечали его глаза и уши: и скрытные разговоры о том, что оленья жизнь нынче ценнее человечьей, и недобрые взгляды, которыми родичи провожали «дуру», одну из его дочерей. «Плохи дела, — думал старик с неудовольствием. — Ещё один вьючный олень захромал, и пёстрая важенка еле плетётся. Надо искать место для днёвки, да поскорее. И следить, чтобы никто не вздумал причинить вред Ошии».
У опушки леса вождь остановился и вскинул руку. Атаи послушно прекратили движение. Пока самый мудрый, сильный и удачливый в роду изучал ручей и стену деревьев, выросшую на пути, прочие молчаливо и безучастно ждали. Идти дальше или остаться и обустраивать стойбище — люди готовы были подчиниться любому решению, если его одобрит шаман. Одна лишь Яси подошла к отцу и, осторожно потрогав его за рукав, спросила шёпотом:
— Ати, зачем мы здесь? Эти деревья нас не любят.
Тот ничего не ответил, лишь недовольно прищёлкнул языком. Он и сам чувствовал смутное беспокойство: духи-хозяева этой земли не откликнулись на приветствие. Впрочем, гнева из-за вторжения людей они тоже не выказали. Просто никто из них не явился на зов. Это тревожило, как затишье перед бурей.
Между тем вождь, не заметив ничего подозрительного, поманил шамана к себе:
— Что скажешь? Дух Полночного Волка доволен этим местом?
Шаман с сосредоточенным видом поднял на шесте череп и шкуру первого Полночного Волка, не спеша прошёл вдоль опушки туда и сюда… «О небо… — думал он про себя. — Духи молчат, и похоже, им вовсе нет дела до наших земных бед. Куда ещё тащиться? Люди устали, олени едва переставляют ноги. Скажу, что Полночный Волк доволен, а завтра осмотримся заново и решим, как быть дальше».
Получив ответ духа предка, дети Полночного Волка вздохнули с облегчением. Мужчины принялись развьючивать оленей, чтобы женщины смогли поскорее начать ставить юрты, разбирать нехитрый скарб, разводить огонь. Только Яси среди общего движения и шума продолжала стоять неподвижно, словно камень на дне быстрой реки.
Ей виделся наяву странный сон: в самом сердце древнего леса, расправив могучие крылья, метался и ронял на землю самоцветные слёзы огромный дивный Змей с чешуёй цвета полуденного солнца… «О чём он так горюет?» — с жалостью подумала Яси. В тот же миг невиданное существо повернулось. Золотые глаза с вертикальным зрачком сфокусировались на девочке. В ушах Яси зашумело, ноздри заполнил запах влажной хвои, мха, сосновой смолы… Неосознанным жестом она вскинула ладони перед собой, словно защищаясь. И сказала: «Я Яси Атай-тар, земная дочь Полночного Волка. А ты кто?»
Из видений в обычный мир Яси выдернула пощёчина. Мачеха стояла перед ней, уперев руки в бока.
— Что раскорячилась? Помогай, работы полно! — она бесцеремонно пихнула девочке большое ведро. — Иди-иди, воды принеси. И дуру с собой забери, чтоб под ногами не путалась.
Яси, не смея возразить, взяла Ошию за безвольную, мягкую руку и потянула к ручью. Как обычно, та подчинилась.
На другом берегу темнела стена могучих деревьев. В их шелесте слышался особый ритм, словно огромное зелёное чудище ворочалось в ветвях и мерно дышало во сне. Лес Яси не понравился: слишком уж он был огромен, слишком могуч.
— Как тут люди живут? — сказала она Ошии. — Да верно, и не живут вовсе. В лесу одним эльфам вольготно, — Яси вспомнила золотого змея и добавила: — А может, и ещё кому. Человеку же тут точно не место: не видать ни неба, ни земли, одни листья да ветки кругом. Может, злые деревья только и ждут, чтобы к ним повернулись спиной? Подхватят, утянут в чащу — и поминай, как звали…
Ошия слушала равнодушно, с пустым взглядом, и тонкая струйка слюны потихоньку стекала из уголка её рта. Яси не знала, понимает ли сестра её слова, но старалась вести себя с ней, как с обычной девочкой. Как-то раз, перебрав огненной воды, отец обмолвился, что однажды душа в Ошии пробудится, и она станет такой же, как все люди. После, проспавшись, отец утверждал, что Яси всё выдумала, и даже грозился отлупить дочь ремнём, если та не бросит болтать вздор. Но Яси-то знала правду. И с тех пор всегда разговаривала с Ошией, втайне надеясь услышать ответ на свои слова.
Опасливо косясь на свисающие к водной глади ветки, Яси наклонилась, чтобы зачерпнуть воды. Но стоило ей снова вдохнуть запахи влажной хвои, мха и сосновой смолы, страх ушёл без следа. Деревья вдруг перестали казаться злыми, лес манил задержаться, обещал покой и защиту. Однако в стойбище ждали воды. Выпрямившись, Яси снова крепко схватила Ошию за руку и поскорее пошла назад, к людям. И тут случилась беда.
Яси не могла объяснить себе, что стряслось, просто перед глазами её распахнулось небо, и на землю пролился поток огня, ослепительного, яростного, беспощадного. Отец помалкивал про тропу между мирами, но Яси догадалась, что видит именно её. И на тропе этой бушевал огонь! Корчились в чадном пламени небесные деревья и травы, обращались в пепел души зверей и людей… На земле же было спокойно и тихо. Слишком тихо. Люди вдруг замерли на миг, оставив привычные занятия, а потом снова пришли в движение. Одновременно, словно в дурном сне, обернулись к девочкам. С родных, с детства знакомых лиц на Яси посмотрели пустые глазницы, за которыми полыхало безумное пламя, миг назад пожиравшее межмирье. Охотник натянул лук, готовясь выпустить стрелу, мачеха с жутким спокойствием на лице выхватила нож. И тогда Яси смутно, словно сквозь гул степного пожара, услышала голос отца: «Беги, глупая! Не останавливайся, ради неба, беги!» В тот же миг стрела свистнула у Яси над головой.
Страх вернул ей разум. Мёртвой хваткой вцепившись в руку Ошии, Яси стащила её в речушку и бегом, не разбирая дороги, потянула за собой в лес. Вялая, точно снулая рыба, ладонь Ошии то и дело норовила выскользнуть из её руки, но Яси не отпускала, упорно тащила сестру вперёд, приговаривая: «Бежим, Ошия, бежим! Надо спасаться!» Та, по-прежнему безучастная ко всему, молча переставляла ноги.
Намокшие башмаки сделались скользкими и тяжёлыми, словно к каждой ноге привязали каменный жернов, ветки оставляли царапины на лицах и руках девочек, подолы платьев цеплялись за острые сучки, но всё это было неважно. Главное — кроны деревьев надёжно укрыли их от льющейся с небес беды.
Как удивилась бы Яси, оглянись она назад хоть разок! Вовсе не деревья защищали девочек от стрел, летящих в спину, и бушевавшего в межмирье пожара. Расправив огромные крылья, над ними беззвучно парил золотой змей. Тело дивного существа, будто сотканное из плотного тумана, без помех проходило сквозь стволы деревьев, но небесный огонь и смертоносные наконечники стрел таяли, едва прикоснувшись к нему.
Перебираясь по поваленному дереву через овраг, Яси с сестрой замешкались. Увидев, что погоня их настигает, змей закрыл беглянок собой: опустившись на землю, обернулся, широко раскинул крылья и распахнул навстречу преследователям свою страшную пасть. В тот же миг словно яростный порыв ветра всколыхнул листву. Яси лишь вздрогнула от внезапной вспышки боли в висках, но не отпустила руки Ошии и не сбилась с шага. Однако гнавшихся за ней по пятам обращённых тварей этот беззвучный рёв заставил схватиться за головы и тряпичными куклами упасть на ковёр из хвои. Массивный хвост призрачного змея впечатался в землю, и тотчас корни деревьев откликнулись на его зов. Словно диковинные черви, они зашевелились, поднялись из недр, обвили безжизненные тела и утянули их в глубину. Мгновение спустя мягкий мох сомкнулся над могилами, а змей взмахнул крыльями и растаял в зелёном полумраке.