— Если вдруг Ондимбе твои волосы понравятся, то и выкуп не спасёт.
Подтолкнув Яси и Тис, гнолл направил их по ступеням к трону. Даже пустой, тот выглядел величественно и жутко, словно в камне жила могучая, но недобрая сила. По обе стороны от трона стояли две гноллы. Одеждой и лицом женщины-гиены были схожи, как капли воды. Яси остановилась перед ними в растерянности, не зная, какую следует приветствовать первой. Но принцессу дроу обмануть оказалось не так легко. Она прекрасно знала, что облечённых властью узнают вовсе не по одежде. Повадки и, самое главное, взгляды отличают властителей от тех, кто привык подчиняться всю жизнь. Посмотрев на гнолльих женщин внимательно, Тис без колебаний обернулась к одной из них, чуть склонила голову и присела в изящном поклоне: так традиции дроу предписывали приветствовать правителей. Однако высокое звание принцессы позволяло Тис стоять перед королевами в полный рост и не опускать перед ними глаз. С достоинством завершив поклон, дроу выпрямилась и произнесла:
— Приветствую тебя, сильнейшая, пусть тьма не застит твои глаза, а свет не слепит.
По дёрнувшейся морде Ондимбы Тис поняла, что приветствие пришлось той по вкусу. Но вопросительный взгляд, брошенный правительницей гноллов на Ахруша, заставил дроу задуматься. Что-то пошло не так.
— Почему она не с остальными? — спросила Ондимба строго.
Воин выступил вперёд, склонился в низком поклоне и начал рассказывать:
— Эта синяя — принцесса дроу, за неё можно получить хороший выкуп. А ещё ликана о ней волнуется. Вот, чтобы девчонка не сопротивлялась, мы и кольнули принцессу ядом. Ты велела не причинять ликане вреда, ну, мы и решили, что таким образом вернее заставим её пойти с нами без борьбы.
У Тис потемнело в глазах, когда она поняла, насколько её миссия близка к провалу. Никакие ухищрения не помогут освободить Яси, потому что именно она была настоящей целью гноллов, а дроу оказалась лишь приманкой. Перед глазами Тис встал образ отца, который рисковал жизнью, тайно выводя дочь из замка. Увы, она подвела и его, и прочих дроу: вместо того, чтобы сберечь последнюю надежду мира, завела её в ловушку. Ноги Тис подкосились, и она опустилась на колени.
Яси подбежала к ней, обхватила за талию, силясь поддержать. Тщетно, дроу даже не попыталась подняться. Яси что-то спрашивала, встревоженно заглядывая ей в глаза, но Тис уже не могла разобрать ни слова. Её накрыла темнота и звенящая тишина. Последнее, что она ощутила — прикосновение холодного камня к щеке.
Обмякшее тело Тис оказалось слишком тяжёлой ношей для невысокой и хрупкой Яси, и девочка осторожно опустила её на каменный пол. Гноллы молча наблюдали за происходящим со стороны.
Яси села возле Тис и заплакала, не утирая горючих слёз. За короткое время дроу стала ей дорога. Прежде у неё никогда не было старшей подруги, а матери своей Яси даже не помнила. «Неужели вот так всё и закончится? — думала она растерянно. — А как же слова матушки Рши? Она обещала нам помогать! Как там было: „из скорлупок сила“… И она сразу указала, что нужны маг, дроу и воин… А в последний раз что там было, когда погиб бедный Райлин?»
Яси изо всех сил пыталась вспомнить. За её спиной Ондимба — предводительница гноллов — отрывисто засмеялась. Девочка обернулась, и вдруг заметила, что по сравнению с другими людьми-гиенами, та была не серо-бурой, а… рыжей! И смеялась она, как-то странно морщась и держась за бок. Словно… словно… словно ей было больно!
«Боль вокруг смеётся рыжим», — вспомнилась фраза из последнего пророчества матушки Рши.
Там ещё было про многое, но Яси будто наяву услышала шелестящий шепот: 'Ночь и утро — цель дороги.
Зов в крови. Зови. Уроки… '
Получается, они должны были попасть в деревню гноллов, должны были оказаться под водой (об этом тоже Рша упоминала!) и сейчас нужна стойкость — «стоимость венца». И Ршу позвать каким-то образом. Яси заставила себя успокоиться, вытерла слёзы и поднялась на ноги. За отчаянием пришла злость, а с ней и необходимая смелость.
— Раз тебе так хотелось меня видеть, уважаемая Ондимба, вот она я. Но что бы там от меня ни было нужно, я тебе и полсловечка не скажу, если с моими друзьями хоть что-то случится! Прежде всего, Тис нужно противоядие! И мои друзья эльфы — не для еды, их следует оставить в покое!
С каждым Ясиным словом на морде предводительницы всё ярче читалось весёлое удивление. Если бы Яси не была так занята тем, чтобы казаться выше и увереннее, она бы заметила, как сзади к ней подобрались аж трое гноллов. Оскалив пасти и воинственно опираясь на все четыре лапы, они явно готовились к прыжку.
— Хватит! — голос гноллы был тихим, она подняла неожиданно голую лапу и махнула, глядя за спину Яси. Та обернулась, и оказалась нос к носу с зловонными клыками одного из воинов.
— Фу-у! — Яси брезгливо оттолкнула от себя гноллью морду. — Эльфы моются дважды в день. Люди мажут кожу чистым жиром и жуют стебли дикой мяты. Даже собаки чистят шерсть в горячей пыли и заботятся о чистоте зубов! А вы почему вонь разводите?
Тот, кто называл себя Нгоро, оторопел от такой наглости и глухо зарычал, роняя слюну. Шерсть на его загривке поднялась дыбом.
— Есть сегодня, и ты ешь. Но помни о завтра — наступит срок, и есть будут тебя. Не нужно ускорять неизбежное, Нгоро, береги свою красивую шкуру, — Ондимба говорила так же тихо и ровно, но эффект от её слов был мгновенный. Гнолл, только что готовившийся напасть, прижал уши и, пятясь, отступил к остальным охранникам. Ондимба кивнула, взглянула на Яси и отдала распоряжение воинам:
— Расположить принцессу дроу с комфортом и рядом с эльфами. Вещей её не трогать. Эльфов пока тоже.
— А противоядие? — Яси не собиралась сдаваться.
— Ещё есть время. Будет ли дроу жить, зависит от тебя, маленькая ликана. Пошли ко мне, полаем о том о сём.
«Ах, они ошиблись! Им нужна моя сестрица, а вовсе не я! — подумала Яси, прикусив губу. — Но ведь Ошиа сделалась бы настоящей ликаной лишь после пробуждения, получив от отца шаманский посох и череп первого Полночного Волка… Однако, мне стоит помалкивать об этом. Пусть пока считают ликаной меня. А уж я постараюсь сделать так, чтобы и Тис осталась в живых, и эльфам дали свободу».
И она решительно направилась вслед за гнолльей шаманкой в лабиринт из тёмных, извилистых ходов.
I. Глава 14. Подземелья гноллов
Впервые за долгое время Утариону не хотелось просыпаться. Мир грёз был добрым и уютным, в нём ещё не стряслось ничего непоправимого. Не бродили по земле изменённые Хаосом, отравляя своим присутствием всё вокруг, не велись кровопролитные войны между домами эльфов. Сам Утарион счастливо жил в доме отца и матери, свободный, не изведавший горя, окружённый любовью и искренней дружбой. И была жива Нириэль…
В реальности Утариона ждал холод, мокрый камень под спиной, верёвки на руках и ногах, а главное — чужие лапы, жадно шарящие по его телу. Всё это казалось противным и возмутительным. Но хуже всего было то, что эльф совершенно не понимал, как очутился в столь жалком положении. Стычка с изменёнными в деревне гноллов точно закончилась в пользу его отряда. Что же после пошло не так?
Как помнится, их маг сильно потратился на заклятье Очищающего Огня и нуждался в отдыхе. Девушки обустроили лагерь; сам Утарион нашёл воду и пытался немного привести себя в порядок; вроде бы, несносная аданэт цеплялась к нему с какими-то разговорами… А потом — тишина, память как ножом отрезало. Проснулся он уже в плену, связанный, мокрый и почти голый. И неясно, что сталось с его спутниками. А вокруг — толпа вонючих, грязных, шумных гноллов. «Молодец, страж, — грустно подумал Утарион, — ничего не скажешь, оправдал доверие лорда: завалил каждое из порученных тебе дел».
Однако теперь поздно было корить себя за недальновидность. Следовало прежде всего выяснить, жива ли Яси, потом узнать, что стало с прочими эльфами, и попытаться исправить ситуацию, пока не сделалось слишком поздно. Для начала стоило просто осмотреться, не привлекая к себе внимания. «Пускай гноллы по-прежнему считают меня беспамятным, — думал Утарион, стараясь не вздрагивать от холода и бесцеремонных прикосновений. — А я буду настороже и воспользуюсь любой их оплошностью, чтобы сбежать».
Осторожно поглядывая из-под ресниц, он обнаружил рядом с собой лежащего на полу мага. Тот тоже был связан и промок насквозь, но, вроде, дышал свободно и не имел на теле ран. Однако самое интересное, похоже, происходило за спинами гноллов, столпившихся вокруг. Утарион не мог видеть, что творится в пещере, но слышал грубый лай людей-гиен, возмущённые возгласы Яси (слава Небу, жива), и спокойный, уверенный голос Тис, свободно беседующей с гноллами! «Неужели всё-таки дроу предательница? — с досадой подумал эльф. — Жаль… Я почти начал ей доверять».
Чем закончилась беседа Тис с чужаками, Утарион так и не узнал. Гноллы вокруг загалдели громче, подхватили их с Кайрином за руки и за ноги и поволокли в боковой коридор.
Темнота в нём не была кромешной, да и воздух оказался вполне пригодным для дыхания: хитро устроенная система отдушин позволяла проникать в подземелье свету и ветерку. А ещё из галереи открывались входы в маленькие, явно рукотворные пещерки. В одну из них забросили Кайрина. Утариона, избавив от верёвок, отволокли в соседнюю и загородили выход прочной деревянной решёткой, которую ловко вставили в пазы на дверном проёме. Снаружи щелкнула задвижка, и один из гноллов замкнул на дужках замок.
Утарион надеялся, что теперь его оставят в покое, но не тут-то было. Пленники оказались слишком желанной забавой для населения пещеры. Кайрин не подавал никаких признаков жизни, и потому перед его камерой никто надолго не задерживался. Утарион, напротив, имел неосторожность подняться на ноги. К его решётке сразу же приникли несколько гнолльих морд. Однако просто так таращиться на пленного чужака им показалось мало.
Один из воинов просунул между прутьями пятку копья и попытался ткнуть ею Утариона в живот. Эльф отпрянул, насколько позволил размер клетки, и прижался спиной к дальней стене. Теперь до него едва можно было дотянуться, чтобы пощекотать, но нанести достаточно чувствительный удар уже не получалось. Гнолл заворчал от огорчения. Утарион в ответ оскалился и рыкнул по-собачьи. Довольные зрители заржали. Гнолл тявкнул на них и в азарте просунул за решётку уже не только копьё, но и обе руки.